Лишний. Потусторонние записки - Алексей Владимирович Скибицкий
– Вам кого? – Ольга его даже и не узнала.
– Вообще вас! – Костя уже облокотился о косяк квартиры и весело улыбался.
– Аааа, так это вы вчерашний наглец? Тогда всего счастливого! – Ольга стала закрывать дверь, но Костина нога, застрявшая в дверном проеме, мешала это проделать. – Как вы вообще меня нашли? И что сегодня-то вам надо?
– Понимаете, Ольга Николаевна, если вы соизволили вчера заметить, то я приходил не один, это была моя сестра Настя. У неё последнее время какие-то проблемы с психикой, так вот, при беседе с профессором выяснилось, что у нас с вами и ещё кучи подобных дел имеются кое-какие, и, заметьте, не случайные совпадения. Так, что это даже в ваших интересах поговорить со мной. Адресок, разумеется, я выклянчил у профессора, ну а это – он протянул даме цветы – моё вчерашнее приглашение в театр. Пойдёте?
Ольга призадумалась, вроде и парень неплохой, и про сына правда, ну и почему бы тогда не сходить, что, в конце концов, старая дева что ли, поди, не рассыплюсь. Так приглашение было принято, после недолгих, почти в час, сборов они направились к зданию театра. При этом по пути оживлённо обсуждали проблемы её сына и Костиной сестры.
Возле здания театра их уже ожидали Настя и Костин друг и сослуживец Андрей Молчанов, у которых, по всей видимости, уже начал созревать роман. Они так мило беседовали и ласково смотрели друг другу в глаза, что когда Ольга с Константином подошли к ним, они заметить смогли только по прошествии минуты, или двух. Костя, как настоящий джентльмен всех перезнакомил, и они вошли, наконец, в фойе театра.
Их четыре места располагались в седьмом ряду, почти посередине, так что вид был превосходный. Спектакль, а это был «Мастер и Маргарита», был весьма и весьма интересным. Красивейшие декорации, изумительная игра актёров, тишина в зале стояла просто необыкновенная. Вот на сцене начался осенний бал Сатаны. Королева бала выбрана, собрались и отдали честь королеве гости, все танцуют, веселятся. И вот появляется Воланд, ему преподносят на блюде желтоватый, с изумрудными глазами и жемчужными зубами на золотой ноге кубок в виде черепа, который потом Коровьев наполняет кровью барона Майгеля. И Настя видит, что Воланд это уже не тот актер, играющий Воланда, а тот преследующий её как в снах, так и наяву юноша. Он вытягивает вперёд руку с кубком, глядя прямо в глаза Насте, говорит: «Это должна быть твоя кровь!», и отпивает из него. Когда в зале начались громкие овации, Андрей заметил, что Настя сидит молча, опустив голову, и не шевелится. Он поднял ей голову к свету, и по бледно-бескровному лицу было понятно, что она находиться в глубоком обмороке.
«Скорую» вызывать не пришлось, уже через пять минут свежего вечернего воздуха Настя смогла самостоятельно присесть на лавочке. Её слегка поддерживала Ольга, Андрей тоже находился рядом, и ничего не понял из происшедшего. Костя, наоборот, ходил, заложив руки в карманы, взад-вперед, и всё что-то бормотал себе под нос. Когда Настя окончательно пришла в себя, они втроем вкратце все рассказали Андрею.
Вместе они проводили Настю домой, и пока Костя не вернется, решили, что с ней побудет Андрей. Провожая Ольгу, Костя шёл молча, обдумывал происшедшее. Но обоих посетила одна и та же мысль: нужно что-то делать, и делать срочно, в городе начинает происходить что-то нехорошее. Они решили встретиться на следующий день, после работы и всё хорошенько обдумать, к каким приступить действиям.
Часть 2.
Глава 1.
1.
На следующий день, по крайней мере, в первой его половине, ничего странного не произошло. Костя ушёл на работу, Настя до работы добралась тоже без происшествий. Костя весь день обдумывал, как помочь сестре, впрочем, активную роль в этом процессе играл ещё и Андрей. И вот уже ближе к вечеру, у него появилась неплохая мысль: если парень из видений Насти и парень из видений Володи – это одно и тоже лицо, то их нужно хотя бы познакомить, может они сами что-нибудь и придумают.
Итак, вечером того же дня, в квартиру Ольги Николаевны вновь постучал неожиданный гость. Сегодня Костя пришёл не один, с сестрой. Володя находился у себя в комнате, читал, судя по его лицу, нечто занимательное. Их представили друг другу, а сами потихоньку ушли на кухню. По всей видимости, Костя довольно серьёзно запал на мать парня. Он то и дело сыпал остротами и всё намеревался пригласить Ольгу на свидание.
Несмотря на очевидную разницу в возрасте, Володя с Настей довольно быстро нашли общий язык. Судя по описаниям внешности, манере передвигаться, одеваться, они видели одного и того же человека. После рассказа Насти,ему тем более было трудно поверить, что это одно и то же лицо. Володя привык видеть его добродушным, занимательным, даже где-то весёлым. Но он также и помнил ту странную коллекцию, которую ему Саня показывал при их первом «блуждании по снам». Настя же, абсолютно нормальный, весёлый, уравновешенный человек, и уж никак она не похожа на детоубийцу. А выходило, что она это одна из будущих жертв Сани. Зачем ему это? Что-то тут не вяжется. При случае обязательно спрошу, зачем он за ней охотится.
Вечер прошёл на удивление быстро, нужно было собираться домой. Костя обменялся номерами телефонов с Ольгой, так сказать на всякий случай, и они решили, что примерно через недельку нужно будет навестить профессора, вдруг тот уже что-то знает. А пока возникал новый роман, нет, точнее сразу два: у Кости с Ольгой, и у Андрея и Настей. Зарождались новые чувства, которые, кстати, пришлись кое-кому не совсем по нутру.
***
Венеция! Один из мной любимых городов. Мы катались с Володей в гондоле по местным каналам, а в качестве рулевого нам прислуживала прекрасная мулаточка. Такие путешествия становились для нас уже обычными, по крайней мере, это всё же лучше чем простой сон, хотя это и сном-то назвать можно было с большой натяжкой, настолько всё было реалистично.
– Володь! Твоя мама, что, ухажёра себе завела?
– Да какой это ухажёр, они познакомились на приёме у психиатра, это когда она меня туда водила. Я познакомился с той женщиной…
– Какой той женщиной?
– Ну, которую ты постоянно донимаешь. Зачем тебе это? Мне она понравилась.
– Вообще-то она отчасти виновата в смерти своей дочери.
– Так отчасти же! Зачем она тебе тогда?
– Ну, у меня работа такая.
– А нельзя оставить её
