Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
– Извини меня, Хен, – подала она голос, – но, по-моему, вы не одни в этой комнате.
– Привет, Лиат, – с неловкой улыбкою нашелся парень.
– И по-моему, – сухо продолжила девушка, – раз уж намечается мероприятие, то приличия требуют пригласить всех присутствующих. Или это опять мальчишник?
Хен вперил в соученицу свой самый жесткий взгляд, и сухо подтвердил ее предположение:
– Да, это мальчишник. Прощения просим.
– Сейчас проверим, правду ли ты говоришь, – пошла Лиат наперерез и двинулась к двери.
– Ты куда? – испугался Шахар, привскочив на месте.
– Звонить Шели. Ты разрешишь мне воспользоваться вашим домашним телефоном?
Этот вопрос был риторическим, так как Лиат уже исполняла задуманное.
Оба товарища переглянулись в потрясении. Мрачная завзятость девушки, ее борьба за свою гордость, не оставляли никаких сомнений в том, что она не пожалеет усилий, чтобы опозорить их двоих перед Шели и остальными. Каждый лихорадочно соображал, как ему сохранить теперь свое лицо. Шахар, понимая, что вел себя глупо, понадеялся, что приход Хена сослужит ему на будущее хорошую службу и избавит его от притязаний его новой подруги. Поэтому он решил сохранять спокойствие до конца. Хен, тоже понимая, что допустил глупую некорректность, пойдя на поводу у своей неприязни к Лиат, тем не менее не допускал и мысли отвечать перед такой особой, как она. Он терпеливо наблюдал, как Лиат набирала номер, как, сосредоточенно приложив трубку к уху, слушала нудные гудки, как выдержанно отреагировала на извещение Малки Ядид, что Шели не было дома, и изрек потом со всей строгостью:
– То, что ты сделала, Лиат, это полное неуважение к друзьям. Шели вовсе не должна быть вмешана в наши здешние дела.
– Еще бы! Лучшая защита – нападение, – парировала Лиат. – Это во-первых. А во-вторых, я здесь друзей не вижу, потому что друзья так себя не ведут.
Шахар, начиная опасаться за исход ситуации, кинулся было к девушке, но Хен его удержал.
– Сказать вам, кого я вижу здесь? Назвать своими именами? – яростно распалялась Лиат.
Это так напоминало сцены с Галь, что у Шахара в голове перепутались все последние события. О, если бы он вовремя пресек этот кошмар! Здравый смысл требовал от него либо заставить эту коротышку замолчать, либо принести Хену свои извинения, за себя и за нее, но в горле его словно застрял комок. "Пусть все разрешится, наконец, само собой! " – подумал он.
А тем временем страсти только закипали.
– Не ори на меня! – рассердился Хен Шломи. – Кто ты такая, чтоб орать на меня, а?
– А ты, ты кто? – срывалась на него Лиат. – Ты – друг предателей!
– Я не здесь знаю иных предателей, кроме тебя, – сурово раздалось в ответ.
– Это не твое собачье дело!
– Довольно, братцы! – бросил гость. – Мне надоело слушать крики и оскорбления. Желаю счастливо наверстать упущенное. Если я и ввалился к вам в самый деликатный момент, когда вы уже собрались трахаться, то не по моей вине. Я ухожу.
– Вот и катись отсюда! – воскликнула девушка. – Хотела бы я посмотреть на тебя, когда бы ты уже собрался трахать Шели, а я бы ввалилась к вам так вот без спросу!
– Галь! – внезапно вырвалось у Шахара. – Прекрати!
Он выплеснул это, и сам испугался. Вместе с ним и двое других участников драмы застыли на своих местах с разинутыми ртами и белыми, как известь, лицами. Всем троим показалось, что дух Галь Лахав – той, какой она была, – просто влетел к ним сюда раньше в раскрытое окно и притаился где-то в комнате, заставив их сцепиться друг с другом. Хен Шломи изо всей силы прижал кулаки к груди. Шахар Села, не зная как теперь выкрутиться, вперил свой самый отчаянный взгляд в Лиат – уже вторую по счету свою подругу, которой он изменил. У Лиат Ярив по щекам потекли жгучие слезы.
– Как ты назвал меня, сукин сын? – еле слышно произнесла она. – Повтори!
– Кстати о ней, – продолжил парень, сам чуть дыша, пуская все на самотек, – если она мне и закатывала истерики, то лишь с глазу на глаз.
Коротышка развернулась и с неженской силой огрела его по лицу. Хен тотчас подскочил к пригнувшемуся от боли товарищу и обнял его за плечи.
– Если б ты не была девчонкой, я бы вернул тебе по полной программе, – с большим трудом сдерживая себя произнес он. – За него, за себя, и, отчасти, за Шели.
Эта проклятая мужская солидарность и переполнила чашу стойкости Лиат. Рухнув ничком на кровать друга – ту, на которой собиралась ему отдаться, – она горько заплакала. Юноши молча стояли над ней. Хен, бывший по натуре вспыльчивым, но отходчивым малым, хотел было уже извиниться, но теперь уже Шахар сдержал его.
– Я пошел в «Подвал» с Хеном, – отрезал он жестко. – Вот только возьму кошелек, документы и куртку. Спокойной ночи!
Лиат услышала, как хлопнула входная дверь. Спросили ли о ней родители парня так и осталось непонятным, но никто больше не вошел к ней в эту комнату. Она осталась, в сущности, одна во враждебном, чужом доме. Гнев и слезы застилали ей глаза, ненависть к бывшей подруге детства клокотала в душе. Если Шахар, в припадке умопомрачения, перепутал ее с Галь, то положенье ее было хуже некуда! Но ничего, она ему сейчас покажет! Она отыщет у него любую памятку о Галь и уничтожит ее, а останки швырнет ему прямо под нос – на его письменный стол, а еще лучше – на обеденный, в пику хозяевам этого дома!
Но, к большому разочарованию Лиат, от Галь осталась в спальне Шахара, действительно, лишь тень. Лиат Ярив все осмотрела, подняла, перевернула… Ни фотографии, ни записки, ни-чего. Из этого следовало, что либо он все уничтожил сам, либо припрятал так надежно, что ни у кого было никаких шансов что-либо найти. Да, Галь стала тенью, только тенью, и таким образом – неуязвимой, непобедимой в его сердце.
Когда Лиат поняла это, то едва не сошла с ума. Захлопнув с силою окно, сквозь которое к ним как будто и влетел чертов дух, она стремглав умчалась вон из этого дома, промелькнув мимо застывших в потрясении родителей парня.
Она бежала по освещенной фонарями улице, скинув пальтишко, затруднявшее ей дыхание. Вскоре и сумка оказалась тяжелой для ее руки, и она обмотала ее вокруг плеч. В трансе горя и ненависти, позора и отравленной гордости,
