Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Уходят и Тоня с Фёдором.
А на улице голоса: «Трогай Кирьша, трогай! К поезду опоздаем». – «Боишься на войну не успеть? Успеешь! Всем досыта хватит».
Скрипит телега. Слышится болью пронизанный крик. Рыдание.
Входит Анна. Сев на завалинку, долго и недвижно сидит.
Заглянула Стеша.
Анна. Пришла, значит?
Стеша. Я... Н-нет. Я сказать вам хотела... Сама проживу. Сама выращу. Не беспокойтесь. Дитё-то моё.
Анна. Не только твоё. Сядь. Авось не съедим друг друга. Я что тебе сказала?
Стеша, робко перешагнув порог, садится с ней рядом. Осень.
Хлебушко поспел. Надо везти зерно на элеватор. Но в деревне нет возчиков. Нет лошадей. Все воюют. Во дворе у Калинкиных Стеша, Анна.
Анна (отнимая у Стеши коромысло). Тяжёлое, не подымай. Скинуть можешь.
Стеша. Вы и так весь дом на себя взвалили.
Анна. Будто он раньше был не на мне. Иди отдыхай.
Стеша. Без дела руки отерпели. Может, корову подоить?
Анна. Подои, ежели отерпели. Да хлебцем её угости. Она любит.
Стеша. Я щас... я щас отрежу. (Скрывается в сенцах. Вскоре появляется с подойником и с краюхой хлеба. Слышен из пригона её голос.) Кушай, Зоренька! Кушай, умница! На молочко не скупись.
Анна тревожно прислушивается. Вот зазвенели о дно подойника молочные струи. Лицо Анны прояснилось. Входит Бурмин.
Анна. Катерины-то не боишься – пришёл?
Бурмин. Ушёл я от неё. В совете живу.
Анна. Ушё-ёл? Вот уж, верно, бес в ребро. Травишь бабу.
Бурмин. Сама себя травит. На ревность тратится – работу забросила. Ждан где?
Анна. Где же ему быть? В совете, наверно. Да ты сам давно ли туда заглядывал?
Бурмин. Кроме совета колхоз взвалили. На двух стульях сижу. А мне и одного много.
Анна. Так что?
Бурмин. Один Ждану хочу передать совет.
Анна. Ждану? Он стишками всё ещё балуется, а ты – совет. Ишь чего.
Бурмин. Стишки – не помеха. Лишь бы тут (показывает на голову) не свистало. Хлебом-то Зорьку кормите?
Анна. Приучила: не покормишь – молоко отдаёт худо.
Бурмин. Балуешь коровёнку.
Анна. Больше-то кого баловать?
Ждан большой... Федот, ты бы не ходил ко мне, а? Люди всякое могут подумать.
Бурмин. Уж зайти нельзя... уж дружка спросить не могу... Вот народ!.. Что пишет?
Анна. Воюет. К страде воротиться хотел – не держит слово.
Бурмин. Вон он как навалился! А я тут с вами... Опять на переправах?
Анна. После контузии в порученцах был... или в этих, как их, ну на посылках!
Бурмин. Ординарцем что ли?
Анна. Ага, ординарцем, потом отказался. Не по характеру, говорит. Теперь снова переправы налаживает.
Бурмин. От сыновей есть вести?
Анна. Ребятки вместе, в одном танке вовсе. Командиром у них Латышев, бигилинский.
Бурмин. Ловко угадали... в одну колоду... четыре валета.
Анна. Ага, ловко.
Подходит Евсей. Анна пятится от него.
Бурмин. Язык отсох? Говори.
Евсей. Похоронку Вассе вручил... криком зашлась.
Анна. А мне... мне что выпало?
Евсей. Тебе... хе-хе-хе... Тебе ничего. Так что зря всполошилась. Одно письмишечко было – Ждан взял.
Анна. Так чего ж душу-то мне, как дратву, сучишь? У, ворон!
Евсей. Любопытно, к примеру. (Уходит.)
Входит Ждан.
