Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901

6 марта 1901 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 59.

Ответ на письмо О. Р. Васильевой, помеченное «Февр. Понед.» (ГБЛ).

…я давно уже послал Вам письмо в Женеву… — Вероятно, письмо от 21 февраля 1901 г.

Когда я проезжал через Одессу…. — Чехов находился в Одессе с 11 по 13 февраля 1901 г.

В Одессе я поговорил с редактором «Одесских новостей»… — Вероятно, речь идет об А. М. Федорове. О пребывании Чехова в Одессе см. воспоминания Л. К. Федоровой «А. П. Чехов» — ЛН, т. 68, стр. 629–634.

…он не беспокоил Вашего старика… — В. Я. Лукашова, управляющего домами Васильевой в Одессе. О нем она писала Чехову: «Я узнала <…> что кто-то приходил в мой дом в Одессе насчет продажи его. Я Вам очень благодарна за это. Я только боюсь, как бы не помешал управляющий — он мне пишет, что с продажею дома лишится куска хлеба. Он не молодой. Я ему ответила, что всегда буду ему платить что-нибудь — сама не знаю сколько».

Я был нездоров немножко в Ялте. — В своем письме Васильева передавала слухи о здоровье Чехова, ходившие в Ницце: «На днях я узнала из Pension Russe, будто Вы немножко пострадали от холода и даже будто немножко простудились. Мне было очень неприятно это слышать, и я от души желаю Вам здоровья».

Две английские книжки ~ отправлены в Таганрог. — О своем желании посылать книги в Таганрогскую библиотеку Васильева писала в феврале (письмо с пометой — Ницца, вторник, и рукой Чехова — «901, II»). В следующем письме она спрашивала: «Получили ли Вы 2 англ. книги для библиотеки? Можно мне Вам их посылать?» А в письме от 6(19) марта она опять спрашивала: «Получили Вы 2 англ. книжечки? Можно Вам их посылать для библиотеки, хотя пока я узнаю, как посылать их в Таганрог?» (ГБЛ).

…в том самом платьишке, в каком она была тогда при мне… — К Васильевой и ее воспитаннице Марусе относятся следующие строки воспоминания А. И. Куприна «Памяти Чехова»: «Иногда приходила к А. П. одна больная барышня, приводившая с собой девочку 3-4-х лет, сиротку, которую она взяла на воспитание. Между крошечным ребенком и пожилым, грустным и больным человеком, знаменитым писателем, установилась какая-то особенная, серьезная и доверчивая дружба. Подолгу сидели они рядом на скамейке на веранде, А. П. внимательно и сосредоточенно слушал, а она без умолку лепетала ему свои детские смешные слова и путалась ручонками в его бороде» («О Чехове». М., 1910, стр. 99).

3317. О. Л. КНИППЕР

7 марта 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 104–106.

О. Л. Книппер ответила 11 марта 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 359–361).

Я получил анонимное письмо, что ты в Питере кем-то увлеклась… — Книппер на это отвечала: «Твое письмо меня обрадовало, я улыбалась, когда читала его. Анонимные письма всегда правду пишут. Я увлекаюсь и изменяю тебе на каждом шагу — это верно. На то я человек и женщина. И все-таки приеду к тебе и буду только твоей. И нам будет хорошо. Понял? Только где мы увидимся? Я хотела бы быть только с тобой».

…просил тебя разориться на одну-две телеграммы… — В письме от 23 февраля 1901 г.

…на какой бумажке пишу тебе. — После даты перед текстом неизвестно кем сделанный рисунок пером: чертополох.

…на 4-й неделе остаешься в Петер<бурге>… — Об этом сообщил Чехову Вл. И. Немирович-Данченко в телеграмме из Петербурга от 3 марта 1901 г.: «„Новое время“ говорит о новых реформах несколько равнодушнее, чем если бы говорило о новом салате у Кюба. „Россия“ очень восхищается и пьесой, и исполнением, но я не уловил, чем именно. Четвертая неделя — перерыв. 11 марта „Три сестры“, 12 — „Три сестры“, 13 — „Штокман“, 14 — „Три сестры“, 15 — „Дядя Ваня“, 16 — „Эдда Габлер“, 17 — „Дядя Ваня“, 18 утром — „Три сестры“, вечером — „Штокман“, 19 — „Три сестры“, 20 — „Дядя Ваня“, 21 — „Эдда Габлер“, 22 — „Дядя Ваня“, 23 — „Три сестры“. Все давно продано, полный сбор 1900. 11, 14, 15 и 20 благотворительные со сбором 3500» (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 137).

…твои письма, которые приходят теперь из-за границы. — Письма Книппер, посланные Чехову за границу (см. примечания к письму 3298*). Ольга Леонардовна ответила: «Какие ты письма от меня из-за границы получаешь? Что за глупости! Я тебе отсюда пишу, пишу, и ты не жалуйся, пожалуйста».

…читаю корректуру… — В это время шла корректура IV тома собрания сочинений в издании А. Ф. Маркса (см. следующее письмо*).

Вот получу развод из Екатеринославской губ<ернии>… — В письме от 21 февраля 1901 г. Книппер недоумевает: «Антон, почему мне за последнее время с нескольких сторон говорят, что ты женат? Правда это? Отчего ты мне тогда не рассказал об этом случае? Или неправда? Будто в Екатериносл. губ. на девице, кот. ты знал четыре дня? Ведь это глупости? Или это был твой брат?» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 325).

Если же у вас в театре затеются на Пасхе репетиции… — 9 марта Книппер писала: «Кажется, я буду свободна и апрель и май — тебе это улыбается? Если будут репетировать „крамера“ и „Дикую утку“ Ибсена — мне там делать нечего. Может, еще буду играть дочь Крамера, но вряд ли. Получается 4 месяца свободы — надо подумать, как их прожить получше, поумнее, потеплее. Согласен?» (там же, стр. 353).

Получил я письмо ~ от академика Кондакова. — От 1 марта 1901 г. (ГБЛ).

Ты мне ничего не написала об обедах, которые задавали вам… — Об этом сообщил Чехову Вл. И. Немирович-Данченко в телеграмме из Петербурга от 6 марта: «Союз писателей путем объявлений газетных дал театру обед. Было человек 150, говорили Вейнберг, Сазонов, Карабчевский, г. Колмыкова, Михайловский, Витмер, Богданович, Поссе. Стихи Чюмира, Галина, Жданов, Чириков и другие. В конце был тост за твое здоровье и поручено послать тебе телеграмму» (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 138). 3 марта Книппер писала: «Сейчас вернулась с вечеринки в „союзе писателей“. Было очень просто, симпатично, масса народу, столько выражений симпатий к нашему театру, столько понимания, чуткости к нам, актерам! Я себя отлично чувствовала. Вейнберг сказал нам краткое приветствие, что впервые чувствуется связь литературы с театром etc… — аплодисменты. С нас, конечно, сейчас взятку — просили читать. Мейерхольд прочел „Песнь о соколе“, кот. ты так не любишь. Москвин читал „канитель“ и „Хирургию“ <…> я с Вишневским наизусть, без суфлера, с шиком откололи сцену Годунова и Ирины и закончили вечер. Весь вечер осаждал меня Острогорский Виктор, пел дифирамбы театру и мне. „Откуда это вы такая зародились?“ Очень хвалил за Анну Маар и страшно за Машу. Говорил много и восторженно. Был Горький, Скиталец, познакомились с целой плеядой литерат. дам, с Чюминой — звала к себе. Какие-то люди все представлялись, жали руку, что-то говорили, но кто и что — не знаю. Очень уж много! Я выезжаю с моим мужем Федором, т. е. с Вишневским, и завтра с ним еду на обед. Он мил, мягок, хороший товарищ. Я часто вспоминала о тебе весь вечер. Если бы ты был здесь со мной! Вот и было бы соединение литературы с театром!!!» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 343–344). В письме от 5 марта Книппер описывает обед, данный писателями 4 марта в ресторане Контана (там же, стр. 346–347).

Получил сегодня из Киева от Соловцова длинную телеграмму… — Н. Н. Соловцов телеграфировал об успехе спектакля «Три сестры» в Киеве: «Глубокоуважаемый Антон Павлович, давно я и мои товарищи артисты моей труппы не испытывали того высокохудожественного наслаждения, какое доставила нам постановка Вашей пьесы. Репетирование ее вызвало среди нас тот нравственный подъем, то редкое настроение вдохновения и то сценическое единение, какое способны вызвать только произведения глубокого яркого таланта, и если Белинский некогда говорил, ходите чаще в театр, мы, со своей стрроны, можем воскликнуть: „Дорогой Антон Павлович, пишите чаще, пишите больше для театра, и Вы поддержите русский театр“. Дай бог Вам сил, здоровья на многие лета. Счастлив довести до Вашего сведения, что пьеса, постановка и исполнение имели выдающийся успех. Глубоко преданный и любящий Вас Н. Соловцов» (ГБЛ). О постановке пьесы «Три сестры» на киевской сцене писал Е — в в «Киевских письмах» («Театральные известия», 1901, № 1207, 22 марта) следующее: «Новая пьеса А. П. Чехова „Три сестры“, поставленная в первый раз на сцене „нового“ театра Соловцова, имела шумный успех <…> Этому, разумеется, в значительной степени способствовало образцовое исполнение пьесы А. П. Чехова артистами труппы Соловцова. „Три сестры“ дали возможность блеснуть своими дарованиями всем положительно исполнителям, ибо в пьесе много выигрышных, „благодарных“ ролей. Артисты отнеслись к произведению Чехова с редким благоговением и старательностью. Давно уже нам не приходилось видеть такого чудного ансамбля, как при исполнении „Трех сестер“. Вот что значит талантливая рука режиссера г. Соловцова! Все места, mise en scène, положения, переходы, интонации действующих лиц — все положительно носило явные следы громадного труда, вдумчивости и опытности режиссера. Трех сестер прекрасно изобразили г-жи Пасхалова (Маша), Инсарова (Ольга), Велизарий (Ирина). Верный образ учителя Кулыгина дал г. Неделин. Очень понравился нам г. Леонидов, тонко и выдержанно проведший роль Соленого. Военного врача Чебутыкина прекрасно олицетворил г. Степанов. Нечего и говорить, что на высоте задачи своей оказался и г. Шувалов (Вершинин). Много искренности и сердечности вложила в роль Наташи молодая артистка г-жа Болотина. Нельзя не поблагодарить г. Соловцова за столь тщательную постановку „Трех сестер“».