Том 12. Дневник писателя 1873. Статьи и очерки 1873-1878 - Федор Михайлович Достоевский
210
…о положении России как великой европейской державы… — В связи с публикацией «Общей государственной росписи доходов и расходов на 1873 год» (Правительственный вести. 1873. 7 янв. № 6) «С.-Петербургские ведомости» посвятили ряд передовых статей сравнительному анализу экономического и финансового состояния, военному бюджету «первостепенных» и «второстепенных» держав (см.: С.-Петербургские ведомости. 1873 11, 13, 14, 18, 23, 25, 28 и 30 янв. № 11, 13, 14, 18, 23, 25, 28, 30). Относя Россию к числу держав «первостепенных», газета отмечала, однако, несовершенство государственного аппарата России в сравнении с Германией, Англией, Соединенными Штатами Америки.
211
Но с чтением статей г-на Пыпина я отрезвился. — А потому невольно остается и мне обойтись без этих утешающих душу начал. — Александр Николаевич Пыпин (1833–1904) — историк литературы, долголетний сотрудник «Современника» и «Отечественных записок», автор ряда работ по древней и новой русской литературе, истории общественной мысли, энтографии, фольклору. Речь идет о шестой части («Славянофильство») его труда «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов. Исторические очерки» (Вестн. Европы. 1872. № 11. С. 47–97; № 12. С. 618–678). В центре этой части работы Пыпина, построенной на полемике с И. В. и В. П. Киреевскими, А. С. Хомяковым, Ю. Ф. Самариным, И. С. и К. С. Аксаковыми, — теологические построения славянофилов, защита и возвеличение ими православия, а также их историческая теория, согласно которой русский народ сохранил истинно христианские начала общества и государства, а мир западный их извратил. Развивая западническую точку зрения, Пыпин писал: «Русская древность представляется Аксакову в самом радужном цвете <…> В своем народно-патриотическом увлечении он уже рисует русский быт старого времени как осуществление нравственного идеала, как истинное христианское государство <…> Аксаков безусловно восхищается единством быта, которое находит в древней Руси, но факты показывают ясно, что старый русский быт мог сохранить свое единство только потому, что это был слишком непосредственный и патриархальный быт, так сказать нетронутый никакой рефлексией <…> Славянофилам казалось, что стоит нашему обществу, „пишущим и непишущим литераторам“, принять излагаемые ими народные начала, и все будет приобретено: и самостоятельная мысль, и роль в человечестве, и уважение иностранцев, и т. д. Скоро сказка сказывается, но умственная самостоятельность достигается не так легко: чтобы стать независимо от западной цивилизации и выше ее, чтобы „подчинить западное просвещение нашим началам“, как требовал Киреевский, нужно сначала приобресть необходимую силу, воспринять и переработать содержание западного просвещения» (Вестн. Европы. 1872. № 12. С. 631, 638, 664). В работе Пыпина затрагивались и воззрения «младших» славянофилов, идеологов «почвенничества» 1860-х годов: «Новый период <…> мало увеличил литературные силы первоначальной школы и мало подвинул доказательство ее основных положений, зато слабые стороны этого учения обнаружились теперь ярче, чем когда-нибудь. К славянофильству примкнули новые школы, которые также заговорили о „народных началах“, „почве“ и т. п. и, не имея ни таланта, ни горячего убеждения первых начинателей учения, распространяли только пустые фразы на тему народности и более или менее явный обскурантизм» (там же. С. 678) С критической оценкой этой части работы Пыпина в «Гражданине» выступил M. Π. Погодин (см.: Гражданин. 1873. 12 марта. № 11. С. 347 352; 26 марта № 13. С. 415–420)
212
В этом нам чрезвычайно может помочь всеобщее европейское невежество — теперь, увы, кажется, и они начинают нас понимать лучше прежнего; а это очень опасно. О незнании и непонимании Европою России Достоевский писал еще в конце 1860 г. во «Введении» к «Ряду статей о русской литературе». В начале 1870-х годов внимание писателя могла привлечь книга Ю. Экгардта «Современная Россия» (Eckhard Julius Modern Russia. London, 1870), состоявшая из четырех очерков: «Россия в царствование Александра II», «Русский коммунизм», «Православная русская церковь и ее секты», «Русские балтийские провинции». Рецензия на нее была помещена в «Заре» (1871. № 1. Отд. 2) В рецензии отмечалось, что в книге Экгардта есть «и знание относительно России, и невежество, и (кажущееся, по крайней мере) хладнокровие, и самое рьяное и нескрываемое пристрастие» (С. 49). Анализу книги в «Заре» было предпослано следующее вступление: «В последние годы в Западной Европе все более и более развивается любопытство насчет России, все шире и глубже распространяется желание познакомиться со страною и с народом, о которых до сих пор существовали, а частию и теперь существуют только смутные понятия…» (С. 48) Достоевский мог быть знаком и с публикацией в «Вестнике Европы» отрывка из статьи вице-президента Института морских архитекторов в Лондоне E. Д. Рида «Русский императорский флот» («The imperial Russian Navy» Naval Science. 1872. July), в которой улучшение положения в русском флоте объяснялось предоставлением свободы действий «обладающим самобытным и обширным умом и в высшей степени знающим свою специальность морским офицерам» (Вестн. Европы. 1872. № 9. С. 418).
213
Возьмите наше пространство и наши границы — а отчасти и иноземных соседских элементов)… Эта мысль Достоевского, возможно, полемически соотносится с рассуждениями А. Стронина в «Политике как науке» о скрещивании национальностей как важнейшем источнике обновления России и оценкой энтографической пестроты окраин русского государства как «великого блага» Положения Стронина разделялись и В. Д. Спасовичем, писавшим в разборе «Политики как науки»: «…только близорукие централисты сетуют на эту пестроту окраин» (Вестн. Европы. 1873. № 4. С. 730) E. А. Белов так отвечал Спасовичу в рецензии «Туман в истории и политике», опубликованной в «Гражданине»: «…близорукие централисты хотят, чтобы те небольшие частички местного населения на окраинах, которые именуют себя чуть не „солью земли“, по крайней мере клочков оной, которые надменно именуют себя интеллигенциями того или другого края России, чтобы те небольшие частички не давили, пользуясь своим привилегированным положением, интересов масс, солидарных с интересами русского государства» (Гражданин. 1873. 9 июля. № 28. С. 786) К проблематике «окраин» Достоевский вернулся в 1875–1876 гг. при чтении книги Ю. Ф. Самарина «Окраины России» (Прага, 1868. Вып. 1–3; Берлин, 1871).
214
Теперь почти в каждые десять лет изменяется оружие — У нас такой науки еще не имеется; да и покупной даже нет. — Это рассуждение Достоевского также полемически соотносится со следующей мыслью А. Стронина в его «Политике как науке»: «Входя в область эстетики военной, мы, во-первых, можем усвоить, как по большей
