снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин
Кристина молчала, я тоже молчал. Надо было раньше придумать, о чем говорить. Почему-то не в кафе я сразу знал, о чем говорить, а здесь ни одной хорошей мысли, наверное, поэтому я стал рассказывать про салон звукозаписи, который открыли в нашем доме, и что там полторы тысячи наименований групп, правда, запись стоит десять рублей, но зато пишут с бобинников, а кое-что и с лазерных дисков.
Кристина слушала.
Тетка принесла коктейли с соломинками, и мы с Кристиной стали пить. Сами коктейли оказались вкусными, мороженого не пожалели, и ванильный сироп имелся. Кристина сказала, что это самый вкусный коктейль, который она пробовала, однажды они с мамой ездили в Мантурово и в ресторане пробовали коктейли, так этот лучше. И вообще в «Будке» неплохо. Я кивнул, стараясь изобразить пресыщенность в посещении кафе, а тетка брякнула на барную стойку тарелку с пирожными. Я понял, что к столу она ее не понесет, и отправился сам, по пути заказав еще и горячий шоколад.
Эклеры оказались холодные, сухие, а начинка отдавала маргарином, вкус спасала глазурь, ее, как я понял, приготовили не из какао-порошка, а из растопленного шоколада. Конечно, к холодным эклерам отлично подошел бы шоколад, но его никак не могли подать. И мне казалось, что не очень и торопились. Тетки поглядывали на нас, и я нервничал еще сильнее, озирался и от этого чувствовал себя глупо. Спросил, может, Кристина еще чего хочет заказать.
Кристина стала изучать меню, а тетки курить, я слышал, как ехидно шипят их сигареты. В кафе было слишком тихо; в «Лакомке» всегда заводили кассету с видеоклипами, в «Будке» видеоплеера не держали и телевизор оставался выключен. И музыки никакой не играло, хотя магнитофон имелся. Я хотел попросить включить, но понял, что тетки назло поставят Ротару или «Ласковый май», будем сидеть как дураки. Но все-таки спросил, почему шоколад так долго варят, а рыжая ответила, что я никакого шоколада не заказывал. Я стал спорить, а Кристина изучала меню. Тетки в один голос заявляли, что шоколада не было, они не глухие, я растерялся, а Кристина сказала, что ничего страшного, она и не хочет шоколад, может, лучше кофе?
Рыжая вздохнула и снизошла, быстро разбавила кипятком растворимый из банки. Я не очень разбирался, но полагал, что кофе в кафе надо молоть и варить, но ругаться было глупо, к тому же я увидел, что рыжая нарочно окунула в чашку крашеный ноготь. Кристина не заметила, а я не сомневался, что это специально, хотел попросить другой кофе, но понял, что бесполезно, получится только хуже. Кристина потянулась к чашке, а я сделал вид, что дернулся, и сшиб чашку. Чашка разбилась, тетки принялись ругаться и требовать денег за бой, совали мне под нос прейскурант, и все стало совсем плохо, я расплатился за чашку и за остальное. Мне хотелось сказать этим гадинам мерзкое, но я постеснялся.
Мы вышли из «Будки», продолжали молчать, и я, чтобы разговориться, брякнул, что «Бэд Бойз Блю» все-таки гораздо лучше «Депеш Мод». Кристина хихикнула.
А я принялся доказывать и говорил, что надо слушать музыку на приличном корейском двухкассетнике, а не на «Весне», тогда услышишь все…
— И она тебя послала? — спросил Роман. — Из-за этого?
— Ну… начало было положено. Я вел себя как придурок… Потом продолжилось… Кстати, ты говорил, что недалеко.
— Я думал, что недалеко…
Ясно. Хитрый Шмуля.
— Ладно, пойдем уж, — сказал я.
Все равно надо чем-то занять этот день.
— Я к тому, что Кристина… ну, никогда не была моей девушкой, — сказал я. — Соседка скорее. Иногда мы дружили, но чаще нет. Знаешь, в детстве друзья постоянно меняются, сегодня Славик, завтра Владик. Так что… Мне ее, конечно, жаль, но… Я больше десяти лет ее не видел…
И снова я оправдываюсь. Это плохо. Мог бы сказать «идите в задницу», а я все ищу объяснения.
— Мне она показалась… очень доброй.
— Может. То есть да, она была доброй… раньше. А потом я с ней не поддерживал отношений… Я то время почти не помню.
— У меня тоже с памятью… — Роман щелкнул себя по лбу. — От пьянки, наверное…
— Это радон, — сказал я. — Ты потихоньку пропитываешься.
— А ты?
— Я здесь дольше тебя, я весь пропитался.
— Так радон вроде не воздействует…
— Воздействует, — заверил я. — Снижаются когнитивные способности, ослабевает память, есть даже такое понятие — «радоновые идиоты». Люди тупеют.
— Правда? Тупеют?
— Ага. Вот, например, ты вчера, у Черпаковых. Повел себя как законченный идиот. «Дети пропали, а ваша дочь может помочь…» — и моську жалостливую скорчил. А надо говорить, что мы от Светлова. Неофициальное расследование по поручению, милиция в курсе, администрация в курсе. И понаглее держись.
— Понаглее?
— Ну да, понаглее… Хотя…
Фонарь у Ромы под глазом замечательный, тут хоть понаглее, хоть посмирнее, разговоры не станут разговаривать.
— Лучше я сам. А ты стой рядом и делай вид, что записываешь, это дисциплинирует. Ясно?
— Ясно. Я вот что думаю. Надо по возможности восстановить тот день, когда дети пропали. Судя по всему, это двадцать второе июня. Или двадцать первое. В этих числах…
— Не очень бы рассчитывал на успех, — сказал я. — Вряд ли кто запоминал нарочно… А тот, кто видел и запомнил, предпочтет промолчать.
— Есть еще способ узнать.
— Какой же?
Роман конспиративно оглянулся.
— Тревожность, компульсивные проявления, нарушение сна. Рома, срочно прими цитрамон и активированный уголь — ты весь на нервах.
— Хазин, — шепотом ответил Роман.
— Хазин скотина, — согласился я.
— Хазин фотографировал каждый шаг.
А и правда, Хазин снимал, как не в себя.
— Кстати, да, снимал. Можем сегодня вечером посмотреть.
— Что?! — Роман остановился.
— Можем посмотреть фотографии, — сказал я. — У Хазина перед поездкой ноутбук накрылся, он все фотки на мой скидывал. Правда, не очень понятно, что ты собираешься искать.
— Не знаю, что искать, — ответил Роман. — Необычное. Странное. Если посмотреть все фотографии… Вдруг чего заметим? Вдруг и сам Хазин что-то заметил?
Логично.
— Можно попробовать, — сказал я. — Если найти Хазина, он…
Вряд ли. Хазин просто так информацией не разбрасывается. И вообще я собрался завтра уезжать.
— Это тупик, Рома.
— Почему тупик?
— Потому что ты не Шерлок Холмс. Потому что…
Хазин, кстати, мог и в самом деле заметить. Фотограф он классный, а у всех таких мастеров глаз работает отдельно от мозга, фиксирует.
— Если что Хазин и видел — не расскажет.
— Ты же с ним в нормальных отношениях вроде?
— Был в нормальных, — ответил я. — Но Хазин всегда только о себе думает.
А вообще… Все это расследование… детский сад.
— Посмотрим…
Мы
