Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот
– Я вызываю милицию.
– Пожалуйста, – ответила Публяшникова, и произнесла что-то ехидное об умственных качествах Алика…
Смысловые яды беспрерывно потекли из Публяшниковой, как из змеи при вторжении ее зубов в жертву, но яд этот оставался в ней, поскольку данной жертвой являлась она сама. Пошло внутреннее переваривание Публяшниковой, что выразилось в беспричинном смехе и неловких нервных движениях.
Милиция приехала быстро в составе все того же высушенного боевого инспектора по фамилии Малов, который посетил Алика в больнице, и круглолицего милиционера, фамилию которого Алик так и не узнал.
– Ручка от форточки пропала, – объяснил причину вызова Алик. – Не хочу, чтобы меня обвинили в ее исчезновении.
– Кто у вас материально ответственное лицо? – спросил Малов.
– Я, – откликнулась Фазанова, улыбаясь. – Эти ручки иногда изнашиваются, сломалась, мы ее и сняли.
– Она только что была целой, – сказал Алик, скорее по типичной для него мыслительной инерции, чем по недопониманию происходящего.
Подобные стальные ручки советского образца не ломаются. Фазанова лгала, но у милиционеров излом стальной ручки не вызвал сомнений, они с завхозом ушли, а Алик открыл страничку форума сайта администрации маленького нефтяного города, где чернел броский заголовок: «Беспредел на телевидении маленького нефтяного города».
По количеству обращений и реплик эта тема занимала второе место после темы «Интернет в городе».
Первая фраза относилась к 4 февраля еще до начала деятельных репрессий, когда Алик являлся директором и главным редактором телерадиокомпании маленького нефтяного города:
«Алик начал использовать наше телевидение в своих личных целях. На экране он представляется корреспондентом, однако является главным редактором телевидения маленького нефтяного города. Проиграв суд, он решил отыграться на главном враче Прислужкове и выставить его непристойным образом в глазах жителей города…».
Последняя фраза относилась к 28 февраля и содержала просьбу:
«К сожалению, пропустила телепрограмму о приходе Алика к главному врачу Прислужкову и скандале в кабинете главного врача. Не подскажете, где ее можно в Интернете посмотреть? Заранее спасибо».
«Люди запомнили меня, – успокоился Алик. – В этом истина. Никому не нужны развешанные на форуме сопли и самохвальство. Никому не нужно телевидение с его проблемами, всем нужно телевидение, заглядывающее туда, где глаз не видит. Контакт с телезрителем, это как действия, предшествующие беременности.
Чтобы получить беременность, надо войти в очень близкие отношения. Для того, чтобы родить хорошую идею, надо и отдаваться достойным партнерам…»
– Мне от вас тоже нужны пояснения, – прервал аликово раздумье вошедший пухленький милиционер вполне доброго вида, весьма похожего на одного из тех двоих мультипликационных ухарей из ларца – одинаковых с лица.
«Первые отрыжки ревизии», – оценил Алик, когда прочитал обвинение.
Его обвиняли в сдаче в аренду кабинета телерадиокомпании, находившегося в муниципальной собственности, юридической фирме. Нарушена статья закона. Все как положено.
– Я заключил договор с директором этой фирмы, как с частным лицом, на юридические консультации, – объяснял Алик. – Я должен был предоставить ему рабочее место…
На самом деле, в счет оплаты работы юриста, нужного Алику для юридической защиты от главного врача Прислужкова и прочих властьимущих, шла стоимость аренды помещения. Но это было в уме. Причем лишь в одном уме – в уме Алика. Следователь все записал и ушел опрашивать остальных…
– Не знаю никакого юриста, – услышал Алик обвиняющий голос Фазановой, проходя по коридору. – И секретарь не знает.
Алик постучался в дверь завхоза, открыл ее и, увидев, что Фазанова разговаривает с пухленьким, сказал:
– А вам и не следует знать о моих делах… С какой стати завхоз должен вмешиваться в должностные обязанности директора? То, что говорит завхоз не имеет отношения к делу…, вы еще дворников опросите.
Война набирала обороты. Его хотели оболгать на всех фронтах. Он поглядел на Фазанову и внезапно осознал:
«Некоторые люди схожи с жирными мухами – ничего не делают, назойливо жужжат и слизывают сладкое».
Эта жирная муха Фазанова, которую он сам раскормил, теперь пыталась пожрать его самого. О, не кормите мух! Убивайте их тут же.
***
Виртуальный удар
«Любой исследователь перерабатывает и искажает природу вокруг себя, как кисломолочная бактерия, попав в молоко».
Алика не радовала и ситуация в целом. Общество чиновников и казнокрадов перестало лично бороться с ним. Его обставили мелкими исполнителями, от которых он вынужден был отбиваться, чтобы выжить. На него натравили тот человеческий материал, который не жалко и которого в любом свинарнике – хоть отбавляй. И он, награжденный многими наградами, обласканный Богданновым и «Золотым пером России» был спущен в помойную яму маленького нефтяного города, где кроме вони, мрака, червей и агрессивных форменных тварей, никого не было.
***
«Как едко говорят в человеке обида! – размышлял в это время Алик. – Она тщательно выбирает в противнике слабое место, находит самые ранящие слова, объединяет их самым изощренным смыслом и запускает этого идейного червя в мозг жертве. Обида упивается той разрушительной силой, с которой этот червь будет прокладывать свой путь к сердцу неприятеля. Мишень для обиды всегда сердце.
Но кто вы есть – растящие идейных червей? Не надо обманываться, увидев в зеркале пышущую здоровьем улыбку и умный взгляд. За всем этим есть костяная банка с гнилой землей, которую так любят идейные черви в качестве пищи и теплой перины. Они растут и требуют выхода, они расползаются и если от них не избавляться, то они могут мелькнуть на поверхности умных глаз и проползти судорогой по пышущей здоровьем улыбке. Горе вам, если нет рядом тех, кто может принять ваших идейных червей и уйти с ними, не внося в вашу жизнь раздора, или жить с вами, насыщаясь вашими червями бесконечно и избавляя вас от них».
***
Он опять открыл официальный сайт администрации маленького нефтяного города, страницу, посвященную собственному уничтожению, и сделал небольшой анализ.
Для начала Алик перечислил анонимные имена авторов сообщений в порядке убывания числа поданных анонимок:
1. vodochkin (8 сообщений),
2. nafanja (7 сообщений),
3. НуЯэто (4 сообщения)
4. Рыжий (3 сообщения), …
НуЯэто опубликовал даже стишок:
«…У сказки счастливый конец: дракон умирает, убитый копьем, царевна идет под венец…»
Все сообщения НуЯэто были выполнены грамотно, что отличало во всем составе телерадиокомпании маленького нефтяного города лишь одного человека – Публяшни- кову.
«То есть она уже вообразила себя в кресле главного редактора. Дракон – это я, а она – царевна – и уже идет под венец», – вычислил одного анонима Алик, чувствуя, как закипает душа…
Конечно, Алик сошел с ума, ну не по-настоящему, конечно, а так, как это может произойти с любым эмоциональным человеком. Он чувствовал себя, словно зверь в клетке, сквозь
