Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова
Отто рассказывал о Нине много и подробно, с неподдельной любовью в голосе, многократно усиленной опьянением. На этом фоне особенно ярко проступало контрастное отношение к родной сестре, в чей адрес звучали неприятные эпитеты, с которыми он никогда не спорил.
Безотчетная привязанность Отто к девушке, дружба с которой тянулась из самого детства, когда он не помнил самого себя, зато уже помнил ее, не оставляла сомнений. Сет удивлялся, как многого, оказывается, он о ней не знал и никогда бы не узнал, если бы не решился сегодня раскрыть карты перед Биллингсли. Рискованный, но такой результативный шаг.
Все, что Ридли узнавал о Нине в тот вечер, создавало впечатление, будто глубже и глубже проваливаешься под лед и уже никогда не выплывешь. Но этому не хотелось сопротивляться. Точка невозврата давно пройдена.
Ощущение, будто все небесные тела и целые галактики вращаются ради того, чтобы в центре вселенной могла появиться и существовать Дженовезе, усиливалось с каждым глотком. О ней просто невозможно было молчать. Биллингсли тоже это понимал.
Он говорил о подруге так, как пересказывают сюжет самого любимого фильма или книги, если попросят описать, за что ты его любишь. Улавливая эти вибрации, Сет завидовал, умилялся, удивлялся и ревновал, молясь, чтобы гремучий коктейль эмоций не отразился на лице, а в особо опасных моментах сбрасывал избыток раздражения через сплющивание жестяных банок пальцами одной руки.
Сет и прежде завидовал Отто, но теперь это чувство переродилось во что-то более могущественное, с примесью новых впечатлений и знаний. Ведь парниша всегда рядом с девчонкой, он знает ее лучше, чем себя, он знает, откуда все ее шрамы и синяки, что она любит есть и во сколько ложится спать, понимает ее юмор, намеки и тот язык, на который она временами перескакивает, постоянно слышит ее смех, напоминающий вагоны бьющегося стекла.
Самый приятный звук в мире.
Хотя это неудивительно, когда дружишь с кем-то так долго. Наверняка связь между ними многократно сильнее, чем можно вообразить со стороны. Сет узнал, что в молодости их родители тесно общались и ходили друг к другу в гости, поэтому Нина и Отто познакомились так рано. С тех пор они лучшие друзья и все свободное время проводят вместе.
Для них находиться рядом, просто быть друг у друга – не привычка даже, а образ жизни и сама жизнь, ведь по-другому никогда не было. Должно быть, за эти годы они настолько срослись душами, что воспринимают свой тандем как одного человека с двумя личностями. Потому что со стороны они выглядят именно так.
– Каждый раз, как тебе кажется, будто ты хорошо ее знаешь, она обязательно что-нибудь выкинет и оставит тебя стоять, нахмурив брови, и думать о том, что ты – не более чем гипербола, которая бесконечно приближается к оси координат, но никогда ее не коснется, – повествовал Отто, переходя на мало понятные, но эффектные метафоры.
Раскрылась наконец-то тайна ее фамилии. Оказалось, у Нины итало-русские корни. Многое встало на места, как будто склеили картинку воедино.
Это должно было быть очевидным, ведь она такая же эмоциональная, жизнелюбивая и энергичная, как все итальянцы, и такая же рисковая, безумная и азартная, как все русские, которых Сету доводилось знать и которых обязательно показывают в стереотипных боевиках конца девяностых. Те самые безбашенные бандиты, о которых думаешь: «больной на всю голову», а глаз отвести не можешь – харизма.
Сет Ридли с облегчением узнал, что жизни и здоровью Нины ничего не угрожает, несмотря на постоянные следы физических повреждений. Просто она ходит на хоккей и уроки самообороны, а также постоянно пропадает вместе с Отто в таких местечках, где пораниться проще, чем вернуться целым и невредимым.
– Если нужно будет с кем-то разобраться, сразу говори мне, – захмелев, серьезно вещал Сет. – Ей ничего не говори, а то, сам знаешь, ей не понравится, что за нее кто-то заступается.
– А я смотрю, ты ее уже неплохо выучил, – похвалил Отто и с уважением хлопнул Сета по плечу.
Ридли оценил жест выпяченной нижней губой и сделал еще глоток.
– Если ее кто-то обидит…
– Да кто ее тронет? С психами связываться себе дороже.
– На всякого психа всегда найдется псих покрупнее.
Положение Дженовезе в старшей школе оказалось примерно таким, как Сет и сам догадывался, исходя из личных наблюдений. Она не из тех, кого считают популярной или, наоборот, конченым лузером. Затерянная где-то между, Нина в четкую иерархию не укладывалась, как кубик в проем для шарика. И все, кто пытался ее причислить к одной из сторон, разделяя мир на черное и белое, натыкались на препятствия, которые невозможно разрешить.
Из-за парочки случаев, когда с нею случались вспышки неконтролируемой агрессии, и кто-нибудь попадал под руку, Нину старались не трогать. Никто не знал, чего от нее ожидать в следующий момент, поэтому на всякий случай сохраняли подобие нейтралитета, замешанного на имитации игнорирования, опасениях за собственное здоровье и убеждении в том, что с девчонкой что-то не так и наверняка у нее есть соответствующая справочка.
– Сначала ломит под переносицей, взгляд затуманивается, а потом она ни черта не помнит. Ну то есть вообще не помнит. Как отключается. Я видел ее в такие моменты. Она будто становится… марионеткой гнева, у которой нет ограничений по силе. Это страшно, хочу тебе сказать. Но приступ никогда не случается на ровном месте. Его можно предсказать по обстановке. Предсказать, но не предотвратить, к сожалению. Зато ее можно увести подальше от людей и чужого имущества.
– А тебе самому никогда не прилетало?
– Прилетало, конечно.
Они с удовольствием посмеялись.
– Я как никто опробовал на себе ее бессознательные физические показатели. Нина потом долго извинялась. Она же посещает участкового психолога с начала программы, так что с этим стало полегче. Иначе бы Ханна давно была размазана по стенке, как джем по тосту. А! Чуть не забыл, тебе понравится. Долгое время на тренировках Нину задирали два чудика постарше. Мол, тебе тут не место, и все в этом духе. И как-то раз, к своему несчастью, перегнули палку. Знатно же она их отделала под шумок развернувшейся массовой потасовки, я тебе скажу…
Нину долго отказывались брать в сборную школы, так как в ней играли только парни – выносливые шкафы, которым она очевидно не ровня. Физрук
