Клин клином - Онгель Таль
Атмосфера мгновенно оживает, когда откуда-то с проезжей части прибегает здоровый парень с красной банданой на лбу. Затормозив около мелюзги, он приводит дыхание в норму, оперевшись руками о колени. Мальчики кучкуются вокруг него и что-то плаксиво канючат.
Этот незнакомец заявляется в дом, когда Денис воровато допивает воду под испепеляющим взглядом бабушки. Девчонка с говорящей футболкой виновато тупит взгляд. Бабушка как по щелчку пальца добреет. Живо вскакивает с места, чтобы родительски обнять «красную бандану», приговаривая: «А вот и наш малютка пришел».
Парень краснеет, давит лыбу от уха до уха, а Денис пялится на него с глазами навыкат. Бабушка «молодец»-то с огромным трудом выплевывает, надувшись при этом как рыба-еж, а тут… Какой, к черту, малютка?
Кабан целый, выше Дениса на голову. На плечах хоть боинг сажай; икры в гетрах как камень, и руки охвачены змеистыми венами. Лицо бледное, влажное от пота, с мягко очерченным подбородком, а челюсть по-мужицки острая. Отросшие волосы мелкими завитками выбиваются из красной перевязи.
Бабушка между делом интересуется у гостя насчет родителей.
– Мама вылечила шею, просила передать, что мазь помогла. С отцом тоже все хорошо, скоро на вахту уедет.
– А дед?
– Жив-здоров. Скоро рыбачить поедем. – Короткий кивок и обеспокоенный взгляд в сторону виновницы ситуации. – Баба Римма, мне бы Сашку забрать, а то тренер ждет.
В ответ ироничный смешок:
– Тренер? А кто мне окно чинить будет? Может, мой внучок, у которого все из рук валится?
Денис пристыженно ойкает:
– Ну ба…
Сашка беззвучно хохочет в кулак. Бабушка закатывает глаза:
– Знакомьтесь уже, а то как неприкаянные.
Денис удивляется самую малость, когда слышит чужое имя. Славу Банина он представлял именно таким, здоровым детиной, как и подобает футболисту. Разве что ямочки на щеках и кудри на затылке становятся приятной неожиданностью. Теперь ясно, почему он так нравится Катюшке.
Холодный апельсиновый сок приятно освежает в такую духоту. Денис выпивает стакан залпом, отчего в следующее мгновение у него начинают ломить зубы. Бабушка наливает всем, кроме Саши: та все еще не извинилась за разбитое окно. Слава зыркает на нее с укором, но не препятствует, когда она внаглую пьет из его стакана.
Слава обещает, что к вечеру самолично организует починку, мол, стекло целое есть у деда, только в раму вставить. Помощь на кухне станет отличным наказанием для пакостницы Сашки. Денис на это самодовольно хмыкает. Та показывает ему средний палец, спрятавшись за широкой спиной Славы.
Когда узорчатая калитка закрывается за ними, малышня спешно двигается за Славой ровным строем, как выводок утят за мамой-уткой.
Новое стекло приносят к вечеру. Денис ожидает увидеть кого-нибудь из взрослых, может быть дедушку Славы или отца, но тот приходит со своим другом. Толя Смирнов, о котором рассказывала Катя, выглядит мощно – настоящая гора. У него доброе лицо, как у олимпийского мишки, рот улыбчивый с щербинкой между передними зубами. Он выглядит более сдержанным, чем Слава, и во многом не сходится с ним во мнениях, однако это нисколько не портит их дружбу.
– Воспитание обязано быть базовой установкой, – говорит Слава, вычищая из рамы стеклянную крошку. – Иначе ни о каком порядке и речи быть не может. Бунт – это, конечно, круто… но косяки Сани – это сугубо ее проблемы.
По словам друзей, у Саши вечно шило в одном месте, невыносимая язва, и ведь сначала даже в голову не придет, что они с Толей родные брат и сестра, – настолько непохожи друг на друга. Денис не прислушивается к страдальческим завываниям Славы – боится, как бы стекло не выскользнуло из вспотевших рук. Толик, заканчивающий заколачивать раму, только хохочет над другом, мол, сам взял девчонку под свою ответственность, мучайся теперь.
Саша закономерно отбывает наказание на кухне, и Денису жуть как хочется глянуть на это. Бабушки на кухне, к счастью, нет. Сковорода щелкает, масло разбрызгивается по плите и фартуку. Девчонка, сосредоточенно закусив губу, жарит мясные кусочки. Судя по тому, как часто она ругается и вертится ужом у плиты, с готовкой у нее большие проблемы.
Парни тем временем заканчивают с окном. Толик складывает инструменты в пластмассовый кейс, Слава придирчиво глядит на оконную раму, упершись руками в бока, а потом уходит к бабушке, чтобы отрапортовать о проделанном, пока Толик и Денис убирают весь мусор.
– Мы с ним живем в общаге и делим одну комнату, – говорит между делом Толя. – Славка – ранняя пташка, всегда меня по утрам будит и готовит смузи из кураги. Кстати, пил подобное? Советую. Хорошо прочищает организм и для сердца отлично.
Они, как «двое из ларца», невольно думает Денис. Славка все еще шатается где-то, и его лучший друг, воспользовавшись этой отлучкой, сдает всю его подноготную:
– Эту историю здесь знают все. Я сам тогда не присутствовал, да и в то время мы с ним еще не дружили. У нас на задворках есть огромное поле, вроде в советское время там кукурузу выращивали. И вот семилетний Славка с друзьями решили построить посреди этого поля базу. Значит, притащили веток и всякого мусора с леса… ну, в курсе, да, как это у детей бывает? А потом Славка давай выщипать лишнюю траву, чтобы пол их берлоги был чистым, но быстро устал и потому подбил одного мальчика украсть спички у родителей…
– Не-е-е. – Денис откидывается на спинку кровати, смеясь. – Совсем не верится. Так не бывает.
– Честно-пречестно. – Толя легонько бьет себя в грудь. – Прямо слово в слово тебе пересказываю. Того мальчика за спички добротно выпороли… как и всех в общем-то, потому что траву Славка таки поджег. Чуть весь наш околоток не спалил. Дурачок.
Сурово. Если бы его детство прошло точно так же, с горящей от порки задницей, то, возможно, не пришлось бы сейчас платить кучу денег врачу. Как известно, клин клином вышибают.
Под окном в пышной клумбе шумят кузнечики, а вдоль дороги в медовом свете уличных фонарей гуляют редкие прохожие. Через открытую форточку доносится отдаленный гул машин, и макушку приятно обдувает вечерней прохладой. Толик, заметно разомлев от разговора, припоминает еще парочку местных историй, от которых у Дениса, кажется, вот-вот развяжется пупок.
Дверь в комнату открывается, впуская запах жареного мяса и высокий голос женщины из песенной программы. Слава стоит в проходе, ковыряя ногтем в зубах.
– Чего ржете? Ужин готов. К столу извольте.
Денис покрывается холодным потом, когда до него доходит, что бабушка не включала никакой телевизор и звонкая певица на деле – сестра Толи. Саша
