Цикады - Анастасия Всеволодовна Володина
Соня сунула тарелку в посудомойку и снова потянулась за телефоном. Вдруг все же написала?
Антон: адрес и опрос «кто идет?». Маршрут не из быстрых: полтора часа автобусом и электричкой. Или же сорок минут на такси. Марк прав: все быстро напьются, будут трепаться непонятно о чем, потом разобьются по парочкам… Она щелкнула по фото Антона и пролистнула галерею. Фактурное лицо, яркие глаза, хотя черты тяжеловаты и немного асимметричны, особенно эта родинка на подбородке — словно рука художника устала и поставила случайную кляксу на портрет.
Вчера сам добавил в друзья и лайк поставил первым.
Марк, будто ждал, когда она появится онлайн, сразу же заторопился многоточиями.
«Соня!
У меня отменилась биология…
Если хочешь, можем поехать к Антону вместе…»
«хочу»
«Надо же что-то взять… Он сказал, алкоголь…»
«мне не продадут»
Марк, как всегда, строчил несколько минут — Соня отложила телефон, зная, что ее ждет долгое и нудное сообщение о том, что Марк категорически против алкоголя, наркотиков, секса, рок-н-ролла и радости жизни. Внезапно ошиблась.
«Я спрошу!
А что взять?.. „Хеннесси“?..»
Тут Соня сообразила.
«не надо
у нас дома есть»
Соня снова открыла фото Антона.
Все напьются, разойдутся по парочкам, домой не доедут.
Родители будут волноваться.
Все родители.
2 дня после
В кабинет залетела муха, покружилась и села на стол.
— Антон звал всех? Без исключений?
— Да. Даже Тростя… — она сбилась и снова поправила себя, — Алину. Даже Алину.
— Даже?
— Алина ведь никуда не ходила.
Точнее, не так.
Тростянецкую никуда не звали.
38 дней до
Вещи Али, как всегда, были разбросаны — в поездки, даже запланированные, она собиралась набегами, в последний момент расшвыривая одежду по чемоданам немыслимого размера. Вот и сейчас она даже не закрыла дверь в гардеробную, а с зеркальной створки двери свисали домашние цветастые шаровары, прикрывая отражение портрета. На фотографии Аля отвернулась от камеры и стояла на скалистом берегу в длинном платье, придерживая распушенные рыжие волосы на ветру. Старая фотография, еще из нулевых, когда Аля пробовала себя как модель, а не фотограф. Кажется, ее сделал тот самый мужчина, который и стал ее учителем. Кажется, этот мужчина сделал Але не только фото.
Соня знала о нем совсем немного — лишь то, что изредка роняла Аля. Например, что эта фотография — часть большого проекта, в котором он разъезжал по разным странам, находил места с известных картин и фотографировал там женщин, копируя чужие полотна. Соня видела оригинал — не хватало только кораблекрушения на горизонте. Она хотела знать, какие места, картины и женщины были еще у этого фотографа, но Аля молчала. От него Але достался не только портрет и умения, но и еще одна вещь — самая важная в этом доме.
Она подошла к шкафу у стены — вот она, коллекция Али: пленочные фотоаппараты всех мастей и калибров. С «цифрой» Аля проработала больше пятнадцати лет для глянца — и возненавидела ее. Она часто повторяла, что только в пленке правда и только в «аналоге» красота.
Раньше Аля занималась проявкой здесь же, в кладовке, но после первой удачной выставки сняла отдельное помещение в цоколе недалеко от дома, а кладовку переоборудовала под гардеробную. До этого она просто разбрасывала вещи по комнате, раз в месяц вскрикивала: «Нет, так невозможно жить!» — и пыталась выбрать шкаф, но после часов поиска того самого шкафа отчаивалась или браковала уже подобранный вариант у подъезда. Один раз ей почти привезли шкаф, но, встречая грузчиков, она отказалась от покупки, увидев, что вместо деревянного массива ей достался мебельный щит. Так что одежда висела на стульях, крючках, единственная открытая вешалка кренилась и падала, и чаще всего вещи оказывались на полу.
И вот появилась гардеробная — с подсветкой, полочками, зеркалами во всю стену. Но даже она не смогла преодолеть привычный Але хаос: вещи все так же валялись, просто теперь — на полу отгороженной гардеробной.
Соня открыла дверь, перебрала вешалки и остановилась на синем шелковом костюме с глубоким вырезом: тронь — уже зацепка. Влезла в костюм и покрутилась перед зеркалом. Вытащила из груды обуви в углу туфли серебристого металлика, которые достались Але после съемки на Лондонской неделе моды, — сама бы она такие не смогла себе позволить.
В углу гардеробной стояли коробки — подарки с разных проектов и выставок. Соня была уверена, что Але дарили в том числе алкоголь, — и не ошиблась. Выудив из груды подарочных пакетов деревянную коробку с надписью «арманьяк», пробила стоимость и кивнула: достаточно дорого, чтобы впечатлить Антона.
Затем достала пакет из ящика с нижним бельем, где Аля хранила наличные (на всякий случай, как она повторяла все чаще), и вытащила пять тысяч. Пакет оставила сверху, а ящик не закрыла.
Вытряхнула косметичку в ванной, прыснула духами. Подумав, слила часть духов в раковину и оставила флакон на стиральной машине. Тяжелый запах забился в нос, так что Соня чихнула несколько раз и выскочила из ванной, размахивая руками.
«Соня! А как мы поедем?..»
«на такси»
Молчал. Соня так и видела, как Марк открывает банковское приложение, шевелит губами и хмурится.
«аля дала денег»
Не бойся, не разорю, хотела она добавить, но сжалилась. И без того Марку сегодня от нее досталось — пусть и за дело. Как же он порой ее бесил! Чем? Соня и сама не знала, но чем ближе был конец школы, тем больше выводил из себя один вид Марка.
Соня пролистнула видео и нашла в сохраненках урок Славы по нанесению стрелок — с ними она выглядела совсем по-другому: старше, хищнее. Свет в ванной нарочно оставила, а косметику не стала собирать обратно.
А вот теперь главное. Соня вернулась в спальню и вытащила из шкафа фотоаппарат, стоявший по центру, — огромный черный булыжник «Горизонт-205». Чуть не выронила, охнув от внезапной тяжести. Это и был подарок того самого фотографа — не столько
