Аромат изгнания - Ондин Хайят
– Луиза, куда ушла бабушка? – спросила меня Мария, когда я пришла в ее комнату.
Я не знала, что ей сказать. Я всей душой искала ответ, который мог бы удовлетворить нас обеих. Я не видела бабушку мертвой и не понимала, что это значит. В последний раз, когда мы с дедушкой уходили из ее спальни, она улыбнулась и погладила меня по щеке. Что же могло произойти между этой последней минутой и слезами, которыми был залит весь дом? Где же была бабушка? Мария пристально смотрела на меня в ожидании ответа.
– Я пойду посмотрю, где бабушка, – сказала я ей.
Я вышла из комнаты, побежала в гостиную и бросилась на шею маме, чтобы забыть все мои раны.
– Мама, куда ушла бабушка?
– Бог призвал ее.
– Но почему?
– Наверно, она была ему нужна.
– Но ведь нам она тоже нужна!
Мама, кажется, немного рассердилась, что я не удовлетворяюсь ее ответами, но продолжила объяснения – она не могла отпустить меня, не утолив мою жажду понять. Она усадила меня на диван с бежевым узором и взяла за руки.
– Бог призвал ее к себе, потому что любит ее всем сердцем.
Я приняла это к сведению и задумалась, пытаясь распутать нити мыслей, которые переплелись у меня в голове как спагетти.
– Бог всегда призывает тех, кого любит?
– Да.
– А меня он любит?
Маму как будто удивил мой вопрос.
– Конечно, Луиза! Он любит и хранит тебя.
– Тогда почему же он не призовет меня к себе, как бабушку?
Это возражение ее в высшей степени смутило. Она позвала деда и оставила нас вдвоем.
– Бог не обращается со всеми людьми одинаково. Если он не призывает тебя к себе, это значит, что у него на тебя другие планы, и он хочет, чтобы ты жила как можно лучше, продолжая заботиться о других, как ты всегда делала. Знаешь, умерло ведь только бабушкино тело, но ее душа будет всегда хранить тебя. Еще больше – теперь, когда у нее нет земного воплощения.
Я представила себе бабушкину душу, парящую на ветру, такую же свободную, как Пия. И тогда особенно остро почувствовала, что моя душа заперта где-то внутри меня. Мне так хотелось, чтобы она смогла улететь и встретиться с бабушкиной душой. Я побежала в комнату Марии, которая играла с Пьером. Я рассказала им все, что услышала от дедушки. Мария нахмурила брови и огляделась.
– Значит, ты думаешь, что бабушкина душа где-то в моей комнате?
– Да.
Пьер расхохотался.
– Смешно! Бабушка просто умерла. Ее закопают в землю, и все будет кончено.
Мария закричала от ужаса. Мне пришлось обнять ее, чтобы успокоить.
– Он нас просто дразнит, Мария, он этого вовсе не думает.
Вечером мама прикоснулась лавандовым поцелуем к моему лбу. Я быстро уснула после такого долгого дня волнений и слез, дня, который пошатнул чудесный дворец моего детства.
Назавтра я ни за что не хотела выходить из своей комнаты. Мама пыталась выманить меня лаской, папа гневом, но ничего не помогало, и тогда за мной послали деда. Он был одет в черное и показался мне очень бледным в ярком утреннем свете. Дедушка присел на корточки и положил руку мне на плечо. Выражение его лица было таким ласковым, что я не могла больше сдерживать слезы. Они потекли на тетрадь и начали размывать стихотворение, которое я только что закончила. Дедушка взял его и прочел. Лицо его дрогнуло от сильного волнения.
– Я хочу, чтобы ты прочла его на похоронах. Хорошо?
Я колебалась недолго, ему я не могла ни в чем отказать.
Церковь была полна народа. Я сидела рядом с дедом на старой деревянной скамье, рассеянно слушая голос священника. Потом дед встал и взял меня за руку. Вся толпа смотрела на меня, потому что происходило нечто непривычное. Я встала перед бабушкиным гробом и начала читать свое стихотворение. Мой голос, обычно тихий и спокойный, вибрировал от волнения:
Бабушка, твои глаза нежности полны…
Ты не поешь, но я слышу нотки из леса
твоей жизни…
Бабушка, тебя больше нет, но теплый ветер
доносит до меня твой аромат…
Бабушка, прошу тебя, не уходи далеко.
Стихотворение кончилось, и я вдруг снова стала самой собой, без ширмы слов. Оробев, я прижалась к деду. Он гордо проводил меня на мое место, но по пути я услышала несколько слов, которые огорчили меня.
– Не может быть, эти стихи не мог написать ребенок!
– Ей всего восемь лет, кто-то наверняка ей помог!
Я поймала на себе папин взгляд. Казалось, он открыл во мне что-то новое, о чем даже не подозревал.
Мы вернулись домой, на поминки. Ко мне подошла молодая женщина.
– Луиза, твои стихи потрясли меня. Я могу поговорить с тобой пару минут?
Я слушала ее дрожащий голос, исполненный грусти. Она рассказала мне про свою мать, которая не хотела ее больше видеть после жестокой ссоры, и она была в отчаянии. София – так ее звали – сказала, что, услышав мое стихотворение про бабушку, поняла: ей, наверно, не хватает нужных слов, чтобы обратиться к матери и дать ей понять, как невыносимо это разрушительное молчание. Она подробно рассказала мне о причине их разрыва. Слова начали складываться в моей голове.
– Я обещаю вам, что попробую что-нибудь написать.
Она взяла мои руки в свои и крепко сжала их.
– Спасибо, Луиза.
Оставшись одна, я взяла перо и написала:
Дверь, что вела к тебе, стала каменной.
Сердце стало горой, слова – сорной травой…
Но наша любовь приведет нас в тихую долину…
Назавтра дедушка велел слуге отнести мое стихотворение Софии. Вернувшись из школы, я нашла на своей кровати маленький сверток и письмо. Мария схватила меня за руку.
– Можно
