Великий Мусорщик - Исай Константинович Кузнецов
Преодоление редкой рощицы одичавших оливковых деревьев, отделявшей его от шоссе, не потребовало много времени. Шоссе в этот час было пустынно, и Ален направился к дому Йорга, до которого оставалось пройти километров пять.
Несмотря на поздний час, в мастерской Йорга горел свет. Йорг стоял у токарного станка в фартуке, перепачканном краской, и работал. Увидев Алена в мокрой одежде, он остановил станок.
– Откуда ты такой мокрый? – удивился он.
– Дай мне переодеться, – не отвечая на вопрос, сказал Ален.
– Пойдем.
Они прошли в другую комнату, Йорг достал из сундука холщовую рубаху, штаны и телогрейку.
Они сидели в мастерской, попивая ракуту, и молчали.
Ален думал о Марии. Она попросила у отца три дня. У него есть эти три дня, чтобы помешать ее браку с Мэтом. Но как?
В немногих словах он рассказал Йоргу о встрече с Марией. Йорг слушал внимательно, но Ален почувствовал, что его друг чем-то обеспокоен.
– Ты что такой задумчивый? – спросил Ален. – Что-нибудь случилось?
– Не знаю, должен ли я тебе рассказать… Понимаешь, это не моя тайна… – неуверенно проговорил Йорг.
– Смотри сам.
– Да нет… Кому же еще и рассказать… Видишь ли, какое дело… – начал было Йорг и задумался.
Ален выжидающе молчал.
– Помнишь, ты как-то расспрашивал меня о Вэлле? – спросил Йорг после долгого молчания.
– Да… – насторожился Ален.
– Я тогда не придавал разговорам о Вэлле серьезного значения.
– А теперь?
– Я слышал его голос.
– Ты видел Вэлла?
– Нет. Я только слышал его. Слышал его голос.
– Где? Когда?
– В лесу. У Столового камня. Вэлл – не выдумка стариков, не суеверие. Он существует. И я слышал его не один.
Ален внимательно поглядел на Йорга. На лбу у того выступили капельки пота. Йорг был взволнован, глаза его возбужденно блестели.
– Рассказывай, – нетерпеливо произнес Ален.
Йорг поднялся, подошел к шкафчику, где держал готовые игрушки, достал какую-то фигурку и поставил ее на стол перед Аленом.
Ален увидел небольшую статуэтку из воска, изображавшую дьявола, каким его описывали хорошо знакомые Алену лакунские сказки и предания. Красное лицо с черными завораживающими глазами, огромный красный рот с выступающими клыками, короткие рожки в иссиня-черных курчавых волосах. Одет в старинный зеленый камзол, расшитый галунами. Глаза Вэлла смотрели на Алена в упор, и ему стало слегка не по себе.
– Твоя работа? – спросил он Йорга.
– Нет, я нашел его в саду. Сегодня утром.
– В саду?
– Да. Его прислали мне.
– Кто?
– Не знаю. Вила говорит, что это предвещает несчастье.
– Вила? Твоя сестра? Она что-то знает об этом?
– Женщины знают о таких вещах больше нас.
Ален повертел фигурку в руках:
– Ты сказал, что слышал его голос…
Йорг опрокинул в рот рюмку ракуты:
– Ты знаешь Лану?
– Внучку Великого Мусорщика? Видел ее во время вчерашней церемонии. Красивая девочка.
Йорг смущенно отвел глаза.
– Очень красивая, – сказал он тихо. – И очень несчастная…
– Внучка Барбука? – удивился Ален.
– Тридцать седьмой параграф…
Ален сочувственно кивнул. Он понял, что внучка Барбука Йоргу не безразлична.
– Так вот… Вчера вечером…
Поначалу сбивчиво, запинаясь, но постепенно все более оживленно Йорг стал рассказывать о том, как, поддавшись необъяснимой тревоге, он последовал за Ланой, о том, что видел и слышал у Столового камня и как вынес потерявшую сознание Лану из лесу.
Ален подумал, что не зря вернулся в Лакуну.
– Значит, ты слышал голос Вэлла. Как он звучит?
– Нежно… Удивительно нежно и ласково.
– Ты покажешь мне этот Столовый камень, – сказал Ален и, налив себе в рюмку ракуты, выпил ее залпом.
В ту же минуту в мастерскую в длинной ночной рубашке вбежала… Мария. Ален вскочил.
Нет, это была не Мария, перед ним стояла Вила, сестра Йорга, но неуловимо, скорее всего ростом и легкостью фигуры, она удивительно напоминала дочь Кандара.
– Сарай горит! Слышишь, Йорг, горит сарай! – крикнула Вила.
Все трое выбежали во двор. Горело небольшое строение в дальнем углу двора, где Йорг держал материалы для своих изделий. Ален кинулся к сарайчику, но Вила удержала его за руку:
– Нет! Нельзя тушить! Слышите, нельзя!
– Что за глупости?! – рассердился Ален, вырвался и побежал к сараю.
Йорг перехватил его:
– Не надо! Раз Вила говорит нельзя, значит, нельзя!
– Вы что, сошли с ума? Почему нельзя?
– Потому что это Вэлл, – сказала Вила тихо.
Ален был поражен. До него вдруг дошло, что для них Вэлл не просто суеверие. Они стояли и молча, со страхом смотрели, как пламя охватывает сарай, он стал будто прозрачный, а над ним метались искры, уносились вверх и исчезали в темноте.
“Менс сана ин копоре сано, – усмехнувшись, подумал Ален. – Привет тебе, Великий Преобразователь Лакуны…”
– Тебя кто-нибудь видел у Столового камня? – спросил он Йорга.
– Никто. Разве только сам Вэлл…
Вила смотрела на огонь, и в ее взгляде Ален уловил не только страх, но и какую-то языческую радость.
– Почему я никогда не видел твою сестру? – спросил Ален.
– Она живет в резиденции. Служит горничной у дочери Диктатора.
– Вот как? – удивился Ален. – Ты мне об этом не говорил…
Он еще раз взглянул на Вилу: она все больше напоминала ему Марию.
Огонь постепенно затухал. Ален почувствовал, что смертельно устал.
Когда отец ушел, Мария бросилась к окну и долго всматривалась в темноту, прислушиваясь к беготне сакваларов, негромким окрикам и свисткам. Потом все стихло. Ей показалось, что саквалары ушли. Раздались чьи-то шаги. Сердце ее забилось учащенно: она решила, что возвращается Ален. Но шаги, тяжелые, размеренные, то приближались, то удалялись – Гельбиш оставил своих сакваларов для наблюдения за домом. Мария обессиленно опустилась на ковер и закрыла глаза.
Когда она очнулась, в окно светило солнце. Она лежала в своей постели, раздетая, укрытая одеялом. Рядом на низенькой скамеечке сидела Гуна. Из сада доносилось безмятежное посвистывание дрозда. Мария вспомнила все, что случилось вчера, и, вскочив с постели, подбежала к распахнутому окну. Возле дома не было никого. Гельбиш снял наблюдение, значит, Ален все-таки попал в их руки…
– Что за переполох тут был ночью? – спросила Гуна своим низким, чуть хрипловатым голосом.
Мария не выдержала. Она прижалась к ее плечу и заплакала.
– Ну, успокойся, успокойся, девочка, – ласково проговорила Гуна, обнимая
