Меня зовут Шон - Клер Макгоуэн

В то утро он съездил в магазин за тестом на беременность. При этом опоздал на работу, ничуть об этом не тревожась. Гибкий график, пояснил он. Впервые об этом узнала. Он стоял надо мной, пока я выполняла положенные процедуры, и ждал. Я уже знала, что покажет тест, но все еще изо всех сил молилась: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста», хотя и не понимала, о чем именно молюсь. Розовая полоска. Развилка на дороге. Лезвие гильотины. Такие вещи могут изменить жизнь.

* * *

Врач — бойкая женщина средних лет с жуткой сливовой помадой на губах и собачьей шерстью на юбке — оказалась вполне доброжелательной:

— Насколько я понимаю, у вас возникли некоторые проблемы, Сюзанна?

Ник вошел в кабинет вместе со мной. Я подумала, не попросить ли его выйти. Но как это будет выглядеть?

— Все хорошо, — устало ответила я. — Просто вымоталась.

— Она постоянно спит, — сказал Ник. — Не знаю, с чего она вымоталась.

Легкая нотка озабоченности, прикрывающая очередную издевку.

— Возможно, у вас анемия. Это случается при беременности. Когда будете выходить, назначьте у медсестры анализ крови.

По всему было видно, что врач хотела поскорее избавиться от пациентки и поставить карточку на полку, и меня это вполне устраивало. Но не Ника.

— Остается еще рассеянность, — заявил он, взяв меня за руку и сплетя пальцы с моими. — Она постоянно забывает код сигнализации. То ей жарко, то холодно, то снова жарко. Это тоже беременность?

— Дело может быть в гормонах, да, — теперь врач нахмурилась.

Мне показалось, что она мысленно поставила галочку напротив предродовой депрессии или чего-то в этом роде. А такая вообще есть?

Еще она в последнее время… раздражительна, иррациональна, тревожна.

— Я здесь вообще-то, — пробормотала я.

Врач быстро подняла на меня глаза и что-то отметила в своих записях.

— Опять же, гормоны могут приводить к перепадам настроения. Такое довольно часто случается.

Ник с серьезным видом наклонился вперед:

— Мне бы очень хотелось знать, чем я могу помочь. Она кажется такой несчастной. Часами бродит по полям.

Я уставилась на него:

— Ты же сам велел мне гулять каждый день!

— Я говорил только о легкой прогулке, дорогая. Тебя же иногда не бывает часами.

— Но… — я умолкла.

Неужели это газлайтинг[1]? Как объяснить, что он отчитывает меня, если я гуляю слишком мало?

— Избегайте излишней физической нагрузки, особенно в этом триместре. Когда в организме мало железа, вы начинаете очень быстро утомляться, — врач вбила что-то в компьютер. — Сделаем анализ крови, проверим щитовидку и так далее. Иногда беременность протекает тяжело. Возможно, будет полезен откровенный разговор с другом.

Ну да… Просто расскажи всем, что спала с кем-то еще, кто без следа испарился, и это может быть его ребенок. Да без проблем!

Ник нахмурился:

— Надеюсь, это не серьезно? Ей не нужны, ну, не знаю… антидепрессанты или еще что-нибудь?

Я с удовольствием увидела, каким взглядом врач смерила моего мужа: кто-то взялся учить ее, как лечить пациента.

— Для этого еще рано. Сначала сдать кровь, не бояться отдыхать и, как я уже сказала, поговорить с кем-нибудь, если захочется.

Вот и все. Мы были свободны.

Когда мы сели в машину, Ник принялся ворчать:

— Ну, и много от них толку? Зачем мы только платим налоги?

— Ты в самом деле предпочел бы накачать меня лекарствами до того, как мы что-нибудь узнаем?

Сам же знаешь, что ем я, ест и ребенок, — ответила я ему его же словами, заставив поморщиться. — Может быть, мне стоит просто поговорить с кем-нибудь. Нора…

— Кстати о ней. Кто эта женщина? Вы с ней и познакомиться не успели, а ты уже хочешь поговорить с ней по душам?

— Я не…

— Кажется, в ней есть какая-то странность. Лучше тебе сосредоточиться на доме, приготовить нормальный обед, что-нибудь в этом роде.

Я прикусила язык и почувствовала, как слова копятся во мне, будто вода в передавленном ногой шланге. У меня здесь всего одна подруга… даже еще и не подружились толком, а мне не разрешают и этого. Выступившие слезы медленно покатились по щекам, и я утерла их рукавом кардигана. Бумажных платков я с собой, конечно же, не носила.

Ник посмотрел на меня и вздохнул:

— Тебе пора разобраться, чего ты хочешь, Сьюзи. Просто уму непостижимо — я дал жене все, чего она хотела, а она плачет да жалуется!

Я ничего не ответила. Думаю, Ник и понятия не имел, как часто я плачу. Остаток пути до дома мы ехали молча. Он остановился возле дома. «Ива» — какое дурацкое название. Я скучала по своей квартире 2С на Гринхем-стрит.

— Мне пора на работу. Надеюсь, ты сумеешь выключить сигнализацию?

— Не знаю, — выдохнула я, вылезая. — Я вообще не знаю, доверяешь ли ты мне, — добавила я сквозь слезы.

— Доверие нужно заслужить, — буркнул он и уехал.

Вместо того чтобы войти в «семейное гнездышко», я развернулась и отправилась к Норе. Она, конечно же, оказалась дома. Она всегда там была.

— Привет! — воскликнула она, выходя из-за угла «Плюща».

На ней была перепачканная одежда для работы в саду. Лицо раскраснелось от усилий.

— А я тут думала — куда это вы уехали?

— Я хотела бы воспользоваться твоим предложением, если не возражаешь, — сказала я. — Не прогуляешься со мной?

Нора

Сьюзи вернулась, когда я взялась за очень запущенный сад, радуясь ощущению земли под ногами и принюхиваясь к резкому запаху почвы на руках. В Аплендсе нас учили садоводству — полезный навык для человека, который хочет выбраться из этой дыры. Это был честный труд, к тому же помогавший успокоить разбушевавшиеся мысли. Растения не могли скрыть своей истинной сущности. Не то что люди. При случае стоит сказать Сьюзи, что ее растениям уже не помочь их следовало укрыть при первых же заморозках.

Конечно, я согласилась на прогулку. Переоделась, сунула ключ под цветочный горшок — теперь я жила одна и очень боялась, не попав в дом, остаться на улице. Сьюзи сходила за собакой и вернулась настоящим клубком из поводка, шарфа и куртки. Я с удивлением смотрела, как она включает сигнализацию.

— Ты всегда так делаешь?

— А… Ну, да. Ник требует.

Я промолчала. Деревенские, скорее всего, оставили бы дверь незапертой. Я сама так не поступала лишь потому, что мне было что скрывать. Возможно, Нику тоже.

Мы потащились вдоль сельской дороги, потом свернули в поле. Промерзшая трава похрустывала под моими удобными ботинками и ее