Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская
В институте, продолжая ту же тактику, он смирно сидел на семинарах по истории КПСС, на полном серьёзе конспектировал работы Ленина и проводил политинформации про израильских агрессоров. Таковы были правила игры. Сменятся правила – сменился бы и Гера, но правила ещё очень долго не менялись. Геру, впрочем, это вовсе не раздражало. Он стал взрослым матёрым мужиком, политика и прочие эмоциональные игры его уже не столь пугали, сколь просто не интересовали.
А что Германа по-настоящему интересовало? Были ли у него страсти? Да нет, ничего его не интересовало, страстей он избегал, в точности следуя философии классического XVII века: рацио – превыше всего, эмоциональные всплески унижают и делают мужчину глупцом. Философию классицизма Гера почитал по наитию, обширными гуманитарными знаниями он не обладал, был всё-таки технарём.
На последних курсах института Гера ещё не потерял связи со старыми школьными приятелями, изредка встречался с другом-спортсменом, уже давно соревновавшимся на международном уровне, обладателем многих медалей и кубков. А вот и вечер-встреча. Всем уже лет по двадцать пять, может, чуть меньше. Несколько человек уже замужем и женаты. Ой, вот странные люди, зачем это всё? Ведь можно быть ещё много лет свободными и получать от жизни по максимуму, но… ему-то что.
Там были их девчонки из компании. Выпили все многовато. Гера вышел на кухню и с отвращением увидел заблёванную раковину. Сток засорился, и обильная красновато-жёлтая жижа с непереваренными кусками пищи стояла толстым слоем, источая мерзкий утробный запах. «Чёрт, ну кто же это так напился?» – зло подумал Гера. С ним такого никогда не происходило. Вроде они не маленькие и должны знать свою дозу, а тут… какая гадость. Ему захотелось немедленно уйти. Он вышел в коридор и увидел друга, который тоже собирался уходить.
– Геш, давай двигать отсюда. Поедем ко мне, а? Ты в сортир не ходи, там нассано. С меня хватит.
– Ну поехали… спасибо, что сказал, я как раз собирался…
Он увидел, что две девчонки тоже надевают сапоги. Куда это они? С ними что ли? Зачем? Друг проследил за его взглядом и посчитал нужным объяснить: «Да, Геш, они с нами. Ты не против?»
Гера и сам не знал, против он или нет. Если нет девок, то что ехать ночью на эту квартиру, хотя с другой стороны, он думал просто спокойно посидеть, выпить крепкого кофе, поговорить. А тут… эти будут. Надо с ними что-то делать. И даже если не делать, то придётся развлекать. Вот этого ему совсем не хотелось. Он не то, чтобы не знал, о чём говорить с девушками, знал, но ему всегда было лень это делать. А тут ещё эти девчонки ему свои. Не надо бы с ними связываться. Тем более, что обе замужем. Они ему говорили, кто их мужья, но он не слушал. Только этого не хватало в голову брать! Значит, их мужья ждут, а они на ночь глядя в гости собираются. Эх, бабы. Было видно, что и та и другая нетрезвы, бледные, с синяками под глазами, какие-то потрёпанные. Не сказать, чтобы они его привлекали. Им бы сейчас в самый раз домой. На улице они поймали такси, девчонки решительно залезли назад, друг сел между ними, а Гера рядом с шофером. Повлиять на ситуацию он уже не мог, даже не ехать не мог, было бы трудно объяснить, почему он не хочет. Да, он не хотел, но сказать об этом прямо тоже не хотел. Вот всегда так с ним. Обычно он не давал собой манипулировать, но друг захватил это право, так уж вышло.
Ага, ну так он и знал. Всё развивалось по самому неблагоприятному сценарию. Друг выбрал одну подругу и опрокинул её на свою двуспальную кровать, рывком прикрыв дверь, другая осталась в Герином распоряжении. Они сидели на тахте, и Гера прекрасно знал, что отступать ему некуда. Девчонка была молодая, симпатичная, тёплая и очень податливая. Ну да, податливая потому что пьяная, но какая разница. Гера её вроде даже захотел, руки его стали тискать её грудь, рядом валялась её модная косынка с видом Эйфелевой башни. Сам сильно навеселе, Гера почувствовал, что руки его живут отдельно, делают своё дело, не обращая внимания на разум. Сколько прошло времени, он и не заметил: то ли две минуты, то ли двадцать. Они уже лежали голые, прикрывшись пледом. Гера навалился на подружку, но последней его предательской мыслью перед тем, как он в неё вошёл, было: «А не она ли блевала на кухне?» Гера был болезненно брезглив, и такая мысль его немного охладила, но недостаточно, чтобы остановиться. Он потом вспоминал, что сам её не целовал и избегал её поцелуев. Ещё только не хватало, чтобы она на него рвотой дыхнула. Потом было лень вставать, идти в душ, невероятно хотелось спать. Он на минуту закрыл глаза и сразу заснул. Когда проснулся, в квартире уже пахло кофе. Друг стоял в чёрном махровом халате у плиты, девчонок нигде не было видно. Они, наверное, давно ушли. Герман отчётливо понял, что всё вышло довольно по-свински и как-то не в его стиле, но изменить он уже ничего не мог.
– Геш, ну ты как? Повеселился? Мы с тобой хорошо время провели. Согласен?
– Нет, не согласен. Скотство какое-то. Это же наши девчонки. Их мужья ждали.
– Что? Ты себя слышишь? Плевать я на их мужей хотел. Я их даже не видел никогда. Мы же их не силком сюда тащили.
– Да, ты прав, наплевать. Но мы же
