Валентин Катаев - Повелитель железа
Речь Натеза-Састри была покрыта бурными аплодисментами.
Однако революционные вожди не слишком унывали.
Очевидно, они без особого страха ожидали грозных чудес, которые должны были уничтожить и их партию.
Рамашандра тонко улыбался.
Наступила темная тропическая ночь.
Нетерпение толпы достигало своей высшей точки.
Паломники в нетерпении раздирали на своей груди одежды. Тысячи голосов кричали:
- Мы хотим видеть чудеса! Мы желаем видеть огненное изображение Шивы!
Вдруг послышались звуки флейт и удары барабана.
Двор храма наполнился багровым светом факелов. Сверкающая процессия браминов, во главе которой шел Натеза-Састри, появилась из главного хода храма. Рядом с жрецом шла, опустив длинные густые ресницы прелестная баядерка Шандромуки. Сотни тысяч глаз смотрели на нее с восхищением. Ее лицо, озаренное пламенем факелов, нежно розовело. В уголках вишневого рта бродила еле скрытая улыбка.
Торжество началось. Ревели священные животные.
Визжали флейты и гремели фанфары. Толпа шумела вокруг белым морем голов.
Первым произнес громовую речь Натеза-Састри. За ним прошамкал нечто непонятное бомбейский губернатор.
Агитатор второго Интернационала пискливым голосом выкрикивал проклятия коммунистам.
Толпа ждала чудес.
Наконец Натеза-Састри поднял факел и громко произнес:
- Братья, мы все слышали, что говорили здесь представитель религии и представители власти. Я не буду повторять этого. Скажу только одно - вы прогневали великого Шиву. Шива сердится. Шива требует, чтобы вы прекратили всякое революционное движение и покорились великому британскому королю и императору Индии, который является единственным вашим другом и защитником.
В толпе послышались недовольные крики.
- Как, вы осмеливаетесь выражать свое неудовольствие?
- Мы хотим видеть чудеса,- послышались голоса.-Пусть великий Шива выразит нам свою волю, и мы охотно подчинимся ей.
- Отлично!-торжественно воскликнул Натеза-Састри,- в таком случае вы увидите гнев Шивы. О великий Шива! Покажи народу свой гнев!!!
Наступила гробовая тишина.
- О великий Шива! Повели, чтобы с этого ясного звездного неба грянул гром и ударила в неверных молния.
Воцарилось неловкое молчание. Прошла минута, другая.
И вдруг в этой страшной тишине послышалось тихое, еле слышное урчание. Это урчание было похоже на урчание живота.
В толпе послышался смех. Натеза-Састри побагровел.
Он закричал:
- Вы смеетесь над Шивой, негодяи? В таком случае Шива вас строго накажет. Сейчас раздастся небывалый удар грома. Слушайте все!
Снова наступило молчание, и послышались слабенькие отрывистые звуки. На этот раз небесные звуки были просто отвратительны и неприличны.
Толпа дико завыла.
- Мы не слышим грома!
- Это черт знает что, а не гром!
- А где же ваша хваленая молния?
Натеза-Састри побледнел.
- Молния будет,- тонко запищал он и яростно замахал факелом.
- Шива! Неверные желают молнию!
- Сейчас,- послышался дрожащий голос откуда-то сверху.
Вслед за тем раздался тихий треск, и под куполом храма вспыхнул жиденький огонек.
Бешеный хохот прокатился по толпе. Наиболее нервные попадали на пол и колотили пятками землю.
- К черту!!! - заорал Натеза-Састри, теряя самообладание,- давай огненные буквы.
- Сию минуту,- раздался отчаянный вопль сверху.
И сейчас же в черном звездном небе появилась большая красивая огненная надпись: "Религия - опиум для народа!" "Долой капитализм, да здравствует Советская власть!" Натеза-Састри лежал без чувств. А в небе появлялись все новые и новые надписи: "Мир хижинам - война дворцам!" "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" "Долой обманщиков жрецов! К черту Шиву!" "Да здравствует революция в Индии!" Рамашандра, очевидно, провел не без пользы целую ночь в куполе храма.
Произошло нечто невероятное.
Разъяренная толпа кинулась на браминов. В толпе зазвучали выстрелы.
Послышались крики:
- Довольно нас дурачить!
- Да здравствует Рамашандра!
- Да здравствует коммунистическая партия!
- Товарищи, к оружию!
Бешенство толпы не поддавалось никакому описанию.
Начинались серьезные события.
Пользуясь всеобщим смятением, полковник Хейс кубарем скатился с плоской крыши особняка Натеза-Састри, откуда он наблюдал за "чудесами" и, наскоро вырывая из своей седой головы последние клочья волос, бросился, ковыляя, на вокзал. Он уже не думал о своей карьере. В этот миг ему мучительно хотелось спасти свою шкуру и больше ничего.
Джемс Раунд глухо рыдал над своими машинами, вытирая слезы своей фальшивой рыжей бородой, которая больше не была ему нужна.
А бедняга Допкинс, которого Рамашандра предусмотрительно упаковал в ящик и перетащил в подземелье, грустно лежал, ничего не подозревая, и уныло думал о таком бесславном конце своей пышной полицейской карьеры.
В общем, каждый из героев нашего романа в эту ночь проводил время, строго согласуясь с обстоятельствами.
Глава восемнадцатая
Стэнли Холмс работает
Провал праздника "больших чудес" был очевиден. Карта полковника Хейса была бита. Религиозный дурман потерял свою страшную силу над трудящимися массами Индни. С большим трудом индусской полиции удалось приостановить вспыхнувшие беспорядки.
Но дело было сделано. Теперь уже ни для кого не было сомнением, что социальная революция в Индии не - избежна.
Полковник Томас Хейс был вне себя.
Он выпустил воззвание, в котором за голову Рамашан - дры назначалась сумма в 200 000 рупий.
"Акционерное общество по распространению рюмок для еды яиц всмятку" находилось в состоянии полнейшего уныния.
Натеза-Састри и Джемс Раунд грустно сидели в кабинете разъяренного полковника. Левый глаз верховного жреца был солидно подбит. Левая рука висела на перевязи.
Джемс Раунд болезненно кряхтел: его тоже весьма потрепали религиозные индусы. Сам же полковник Хейс отделался сравнительно легко. Во время давки на вокзале ему оторвали левый ус.
Полковник сердито залаял и произнес:
- Господа, это из рук вон плохо. Нам страшно не везет, в этом надо признаться. А тут еще дурак Допкинс пропал не известно куда. Ужас!
Натеза-Састри и Джемс Раунд сочувственно закивали головами.
- Нас может спасти только чудо.
И чудо свершилось. Раздался вежливый стук.
- Войдите,- сказал полковник.
Тогда растворилась дверца большого платяного шкафа и оттуда изящно выпрыгнул Стэнли Холмс. Прежде чем потрясенные акционеры успели выговорить хоть одно слово, гениальный сыщик извлек из футляра историческую скрипку и очень недурно сыграл пару популярных вальсов.
Затем он не торопясь закурил свою не менее историческую трубку и сказал:
- Господа, не волнуйтесь. Я - Стэнли Холмс, родник племянник гениального сыщика Шерлока Холмса, восходящая звезда Скотленд-Ярда и гроза криминального мира. Я послан сюда господином министром колоний для ареста Рамашандры. Можете быть спокойны. Пока я жив - вы обеспечены. Не трудитесь мне объяснять положение вещей. Хотя я и прилетел из Лондона в Калькутту всего два часа тому назад, но мне все известно.
- Дорогой мистер Стэнли Холмс, - воскликнул рас - троганный полковник, - вы прибыли как раз кстати. Наш агент Допкинс пропал бесследно. Рамашандра разгуливает на свободе. Я просто не знаю, что делать. Сегодня я выпустил воззвание, в котором назначил 200 000 рупий за поимку негодяя.
- Двести тысяч рупий? - заинтересовался Стэнли,-эта сумма меня вполне устраивает. Если не ошибаюсь, сейчас у нас ровно девять часов утра. Отлично. Мой патентованный самолет экспресс, любезно представленный в мое распоряжение министерством колоний, делает около четырехсот километров в час. Таким образом, полтора часа туда и полтора часа обратно - три часа. Обед - час. Бритье - четверть часа. Арест Рамашандры - минут десять. Ну, то да се... Одним словом, не позже трех часов я буду иметь удовольствие доставить вам сюда Рамашандру живым или мертвым.
Крик восторга вырвался из глоток акционеров.
Стэнли Холмс скромно улыбнулся.
- Не надо оваций, не надо рукоплесканий. Мне кажется, что мне удастся быстро и ловко обделать это пустяковое дельце. У нас, знаете, у Холмсов это наследственное. Одним словом, до трех часов, господа.
С этими словами великий Стэнли корректно поклонился "Акционерному обществу", сыграл на прощание популярную польку "Великая Британия" и с достоинством удалился.
- Вот это я понимаю! - в восторге воскликнул полковник Хейс, хлопая себя по ляжкам.- Каков гусь? Такой парень даст девять очков вперед любому дураку системы Допкинсов. Теперь мы можем считать Рамашандру у себя в кармане.
- О, несомненно!
