Александр Саверский - Демиург
При имени Логарта Лючия недоверчиво взглянула на Макфинли: при чем здесь полиция? Адвокат еще понятно: он может понадобиться как консультант, но полиция...
- Ну вот, - обращаясь к посетительнице, произнес Эрхард, - сейчас приедут представители закона, и мы все сделаем, как положено, - его взгляд не отрывался от шкатулки, а в глазах появился алчный огонек, однако Лючия была не в том состоянии, чтобы оценивать психологию собеседника. Ее занимала предстоящая беседа с тремя мужчинами наедине, да еще какими мужчинами.
Они в долине - все, она - никто. Поэтому внутренне, хотя и пыталась себя успокоить, Лючия уже отчаялась что-либо получить от заветной шкатулки.
Приглашенные появились через пятнадцать минут. Увидев Лючию, Хенинкс изумленно приподнял бровь: какое, мол, серьезное дело может зависеть от служанки, - но потом увидел шкатулку и замер с приоткрытым ртом на полуслове. Ронни Логарт напротив был совершенно невозмутим, хотя первое, что он увидел в комнате, была именно шкатулка. Его вообще больше интересовала связь предметов с людьми, чем людей с предметами. Предметы более объективно говорили о своем хозяине, если хозяин не стоял на пути этого предмета со своей субъективностью.
- Господа, - без лишних церемоний начал Эрхард Макфинли, сегодня ко мне пришла эта женщина и сказала, что нашла у себя в саду эту шкатулку с драгоценностями.
- Вы подтверждаете эту информацию, госпожа Синти? - напористо, не дав хозяину дома сказать больше ни слова, спросил адвокат.
- Да, - не очень уверенно ответила Лючия.
- Прекрасно! Мистер Логарт, - обратился Хенинкс к полицейскому, - я прошу вас составить протокол по этому поводу.
- Да, но мы должны произвести опись содержимого шкатулки, отреагировал лейтенант, - иначе протокол будет недействительным.
- Совсем не обязательно, - не уменьшая давления, настаивал Хенинкс, глядя прямо в глаза Логарту, - я потом объясню вам, почему.
- Хорошо, - Ронни взял со стола Макфинли бумагу и ручку с молчаливого одобрения хозяина и стал писать, только однажды спросив у Лючии год ее рождения, после чего протянул ей протокол. Та, пробежав его глазами, молча подписала.
- Прекрасно! - повторился Хенинкс с таким видом, будто гора упала с его плеч. - А теперь, лейтенант, я прошу вас опечатать эту шкатулку, поскольку заявляю, что найдена она в саду госпожи Синти, а сад этот, как и вся земля окрест, принадлежит моему клиенту, господину Макфинли, и по законам нашей страны все, что находится на или в этой земле принадлежит ее владельцу целиком и полностью.
Лючия сжалась в маленький комок, сидя в деловом кресле справа от стола хозяина дома. "Какая же я глупая! - каялась она, - вот так, своими руками отдать свое счастье этим чудовищам, понадеявшись на их доброту и порядочность, когда речь идет о целом состоянии!".
Между тем Хенинкс со ссылками на различные законы и акты, названия и номера которых помнил наизусть, состряпал заявление и передал его Логарту. Тот, приняв его, посмотрел с некоторым сожалением на Лючию и сказал:
- Госпожа Синти, вы не хотите сделать никакого заявления?
- Хочу! - твердо сказала женщина, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы на коленях не начать умолять этих людей о возврате шкатулки, или не впасть в другую крайность и выплеснуть им в лицо все, что она о них думает на самом деле.
- Пожалуйста! Вот бумага, - протянул ей лист и ручку лейтенант.
Лючия написала заявление в суд о том, что у нее конфискована шкатулка с драгоценностями, оценка и опись которых не произведена и что при конфискации присутствовали такие-то господа, а конфискацию она считает не законной.
Лейтенант принял и это заявление, поставив подпись, как свидетель. Завтра эти бумаги уже будут в суде, пока шкатулка будет находиться у него. Так что пару камней он...
- Лейтенант, - снова заговорил Хенинкс, оторвав того от приятных мыслей, - я прошу вас все же опечатать шкатулку.
- Конечно, конечно, - отозвался тот, доставая из кармана проволоку со свинцовой пломбой, но Макфинли, молча наблюдавший за происходящим, остановил его:
- Нет, нет, не так. Возьмите клей, бумагу, приклейте полоску бумаги на крышку и дно, а мы все распишемся на этой полоске чернилами.
Это заявление повергло надежды Логарта в прах, ибо отклеить над паром бумагу так, чтобы не потекли чернила, не представлялось возможным. С тяжелым сердцем, проделав все необходимое, он предложил всем присутствующим расписаться, после чего забрал с собой шкатулку, а Эрхард Макфинли добродушно распрощался со всеми, включая Лючию, которая была почти без памяти.
Она не помнила, как дошла до своего дома, и когда Фабио, тысячу раз, измеривший за время ее отсутствия двор, кинулся ей навстречу, она зарыдала, но теперь уже из-за потерянных надежд и ... работы, конечно. Судиться с самим Макфинли: да это просто смешно тем более, если живешь на его земле и в доме, за который еще не расплатилась. Только теперь она осознала, что произошло, и произнесла сквозь рыдания:
- Будь проклят этот клад!
- Почему, ма? - Фабио был удивлен, огорчен, подавлен: его желание помочь причинило матери боль и страдание.
- Из-за него я потеряла не только работу, но я уверена, что господин Макфинли завтра же попросит нас съехать из этого дома или расплатиться со всеми долгами, а у нас нет денег даже на то, чтобы добраться до города.
Фабио, никак не ожидавший от своего поступка такого результата, все же нашел в себе силы, чтобы успокоить мать:
- Не волнуйся, ма. Все будет хорошо, - в его голосе послышались твердые интонации взрослого мужчины, и Лючия с удивлением и немного недоверчиво посмотрела на сына, ответив:
- Поживем-увидим, - на что Фабио еще более твердо ответил:
- Вот именно!
ГЛАВА 3.
Суд по делу Лючии Синти состоялся через несколько дней. Окружной судья - близкий друг Эрхарда Макфинли, постоянно получавший от него подарки и частенько наведавшийся в его поместье поохотиться, написал решение задолго до начала процесса, и когда пришло время его зачитать, то он напыщенно, но, не вдумываясь в уже знакомый текст, его огласил.
В зале суда, где присутствовало немало посетителей, явившихся взглянуть на старинную шкатулку, а также присутствовала пресса, приглашенная господином Макфинли, рассчитывающего на бесплатную рекламу его бизнеса, повисла тишина, которую затем разорвал иронический смех и такие же аплодисменты. Эрхард Макфинли чуть не взорвался от апоплексического удара, и только тогда Джованни Лакризи задумался над тем, что прочитал. Он еще раз вгляделся в текст, составленный им самим. Не было сомнений: это был он, кроме одного слова, и вместо "отклонить иск госпожи Синти" там значилось "удовлетворить иск госпожи Синти".
Стараясь не смотреть в зал, под улюлюканье и смешки публики, Джованни быстро покинул зал, однако в коридоре ему пришлось выдержать теперь уже улыбку Макфинли, которая сулила мало хорошего:
- Это очень смелое решение, господин Лакризи, - проговорил тот, но оно вам дорого обойдется.
- Но, Эрхард, поверь, я сам ничего не понимаю..., клянусь, взмолился пока еще судья, - это мистика какая-то, я готовил совсем другое решение. Ведь и Хенинкс его видел. Подтверди, Самуэль.
- Эк, тебя угораздило, Джованни, - иронично отозвался тот, - и зачем ты поменял решение? Не понимаю. Это тем более глупо, что противоречит законам страны.
- Вот именно, - ухватился за ниточку судья, - это только подтверждает мистификацию.
- Ну ладно, идем, - позвал Макфинли своего адвоката, - здесь больше делать нечего.
- Но.., - вслед ему кинулся Джованни и в отчаянье махнул рукой.
Еще через неделю апелляционный суд по делу госпожи Синти был поднят общественностью на смех, поскольку утвердил решение окружного суда.
В своем особняке Эрхард Макфинли ходил разъяренный из угла в угол, выговаривая Хенинксу:
- Я начинаю думать, что ты плохой адвокат, Самуэль! Почему мы проигрываем столь очевидное дело?
- Думаю, - хладнокровно ответил адвокат, - что Джованни был недалек от истины, говоря о мистификации. Ты же сам все видел. Суд был полностью на нашей стороне. Даже адвокат этой крестьянки, - имея в виду Лючию, немного брезгливо сказал он, - только и делал, что отпускал комплименты в наш адрес.
Макфинли помолчал, вспоминая судебное разбирательство, и потом согласился:
- Да, что-то нечисто. Судья, читая решения, чуть не подавился, как будто читал его против своей воли.
- Вот именно! Значит, ты тоже заметил, - с облегчением заметил адвокат, - а вспомни Джованни. Ведь и он выглядел по-дурацки, будто сам не знал, что читает.
- Ладно! Делаем еще одну попытку в Верховном Суде Италии. Других вариантов нет.
- Естественно! Но я прошу тебя, Эрхард, - голос Хенинкса стал просящим, - возьми на этот процесс другого адвоката. Для чистоты эксперимента, так сказать.
Макфинли на секунду задумался, а потом ответил:
- Пожалуй. Не стоит тебе и дальше рисковать своей репутацией... в моих глазах. Так и порешим. Теперь меня интересует, что происходит с этой... служанкой, - перевел он разговор на другую тему.
