Антон Чехов - Том 28. Письма 1901-1902
Ну, не стану вдаваться в сии подробности. До свиданья, дуся моя. Целую, обнимаю и делаю с тобой всё, что мне угодно. Кланяйся своей маме, дяде Карлу, дяде Саше и брату.
Твой Антон.
Пиши подробнее!!
Книппер-Чеховой О. Л., 28 августа 1901*
3457. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
28 августа 1901 г. Ялта.
Собачка, милый мой песик, письмо твое только что получил, прочитал его два раза — и целую тебя тысячу раз. План квартиры мне нравится*, покажу Маше (она уехала провожать на пароход Дуню Коновицер), всё очень хорошо, только почему ты поместила «кабинет Антона» рядом с учреждением? Хочешь быть бита?
Отвечаю на твои вопросы*. Сплю прекрасно, хотя страшно скучно спать одному (привык!), ем много, говорю целый день с гостями. Кефир пью каждый день, со вкусом, «кишечки» пока ничего себе, шеи одеколоном не вытираю — забыл. Вчера мыл голову.
Вчера я был у Орленева, познакомился с Левентон*; она живет с ним на одной квартире.
Миндаль с нашего дерева привезет Маша и отдаст тебе.
Видишь, какой я муж: пишу тебе каждый день, исправнейшим образом. Мне так скучно без тебя! Я каждое утро прислушиваюсь: не слыхать ли венгерца*, не пройдет ли он с ведром. Мне кажется, что я совсем уже стал обывателем и без супруги жить не могу.
Тете Леле и Николаше передай мой привет. Николашу поцелуй.
Веди себя хорошо, а то буду колотить очень больно. Пиши, дуся, не ленись.
Твой Антон.
28 авг.
Щукину С. Н., 29 августа 1901*
3458. С. Н. ЩУКИНУ
29 августа 1901 г. Ялта.
29 авг. 1901.
Многоуважаемый отец Сергий, случилась история. Дело в том, что о. Александр*, 25-летие которого, кажется, в сентябре, вдруг заявил, что он остается служить до (такого-то) сентября, т. е. еще на год. Учитель женской гимназии о. Иоанн обещал написать Вам тотчас же, теперь же из письма Вашего видно, что он не писал Вам и что Вы ничего не знаете. Сегодня я получил Ваше письмо и тотчас же телефонировал Варваре Константиновне, сказал ей, что Вы уже подали прошение, что Вы говорили с архиереем и проч. Она минуту подумала и сказала: «Ну что ж? Пусть. Всё к лучшему». Итак, она не теряет надежды и уверена, что если не теперь, то в будущем году Вы будете законоучителем в ее гимназии.
Я уезжаю 15-го сентября, возвращусь к декабрю*. Пишу это на тот случай, что Вы, быть может, пожелали бы повидаться — приехали бы и потолковали*.
Желаю Вам всего хорошего. Крепко жму руку и кланяюсь.
Искренно преданный А. Чехов.
Газету высылаю исправно*. Получаете ли?
Предполагалось, что законоучитель женской гимназии перейдет в мужскую на место о. Александра, а Вы — в женскую гимназию. И о. Александр всё перепутал неожиданно.
Книппер-Чеховой О. Л., 30 августа 1901*
3459. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
30 августа 1901 г. Ялта.
30 авг. 1901.
Милый дусик мой, городское училище на Миусской площади*, кажется, близко к Сущову, где ты бываешь теперь каждый день*; так вот, побывай у брата Ивана и возьми у него мой сюртук и прочее платье, какое я оставил у него после венчания. Это сюртук, в котором я венчался. Повидайся с Иваном и Соней и поговори с ними, как ты умеешь.
А в эту ночь у меня было нечто вроде холерины; рвота и прочее, весьма неприличное. А отчего — не знаю. Вчера ничего не ел кроме мяса. Под утро заснул, и сейчас — ничего, только принял olei ricini и чувствую себя вялым.
Ты пишешь про кошку Мартына, но — бррр! — я боюсь кошек. Собак же уважаю и ценю. Вот заведи-ка собаку! Кошку держать нельзя, скажу кстати, потому что наша московская квартира на полгода (почти) будет оставаться пустой. Впрочем, дуся моя, как знаешь, заведи хоть крокодила; тебе я всё разрешаю и позволяю и готов даже спать с кошкой.
Горький писал мне, что приедет в Ялту*. А «Курьер» одолел меня — почти в каждом номере пишет про меня пошлости*.
Ты хочешь взять пианино напрокат? Не лучше ли купить? Ведь напрокат обойдется очень дорого.
Не болей, мой светик, не хандри, а почаще хохочи. Скоро увидимся, и я целый месяц буду с тобой. Буду тебя крепко любить.
Прощай, дуся, будь здорова. Целую тебя, мою собаку, и глажу.
Твой Антон.
Книппер-Чеховой О. Л., 31 августа 1901*
3460. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
31 августа 1901 г. Ялта.
31 авг.
Жена моя, я каждый день получаю от тебя письма, стало быть, почта исправна и всё благополучно. «Архиерея» вынул из чемодана*. Приеду в Москву, как только ты переедешь на новую квартиру* и напишешь мне. Во всяком случае надо бы мне приехать до начала военных действий*, так как иначе мне не устроят репетиции «Трех сестер», т. е. нужно приехать до 16-го сентября. Не так ли?
Без тебя мне так скучно, точно меня заточили в монастырь. А что будет зимой, представить не могу!
Новая кухарка* готовит хорошо, и пока всё обстоит благополучно. Мать, по-видимому, рада новой кухарке, довольна — ну и я рад, конечно. В Ялте, вообрази, прохладно, без пальто уже не выхожу и окно затворяю, когда ложусь спать. Сплю один-одинёшенек, как старый холостяк, как старый хрыч.
Ты жалуешься в письме своем, что я пишу кратко. Милая, это почерк у меня мелкий. Впрочем, и мысли теперь у меня не разгонистые, едва вымолвить успел два-три слова, как и ставь уже точку; но всё же писал я тебе почти каждый день, и писал обо всем, что меня касалось. Не сердись на меня, жена моя милая, подружка моя хорошая.
Поклонись своей маме, дяде Саше, тете Леле, Николаше, своему брату… Спасибо дяде Саше за то, что он читает мои рассказы*, целую его за это.
Ну, храни тебя бог. Не утомляйся очень, не скучай и думай почаще о своем супруге. Обнимаю тебя, деточка.
Твой Antoine.
Стоит эскадра. Для Ялты — целое событие. Спасибо за Алешу*.
В будущем году та комната, где пианино, будет твоей; такой уже был разговор.
Книппер-Чеховой О. Л., 1 сентября 1901*
3461. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
1 сентября 1901 г. Ялта.
1 сентябрь 1901.
Милая собака, ты пишешь мне каждый день, я тебя люблю за это, благохвалю — поступай и впредь так. Будь умницей, попроси Вл. Ив. Немировича, чтобы он, пожалуйста, дал мне возможность теперь же познакомиться с его пьесой*. Пусть отдаст переписать и пусть вышлет мне немедленно, я прочту с большим вниманием, интересом и с громадным удовольствием. Надеюсь, что он не откажет мне в этой просьбе.
Пришли мне свой адрес. Спиридоновка, д. Бойцова — так?
Меня чистят каждый день, но не так, как при тебе… Арсений чистит, уже вернувшись из города; надо снимать платье (пиджак) и отдавать ему, это неинтересно и потому происходит не ежедневно.
Читаю я Тургенева. Вчера читал очень интересную лекцию Мечникова «Флора нашего тела»* — о том, почему мы живем не сотни лет. Очень интересно. Наши правнуки будут жить по 200 лет, а в 70–80 лет будут еще молоды.
«Salammbó» я отдал Срединым*. Еще что? Ты ела вкусный салат*, и мне захотелось, так вкусно ты пишешь.
Твоя мама, стало быть, примирилась с Немировичем?* Значит, она уже не боится за свою дочь?
Мочалку для деревьев получил. Спасибо! Я обвязываю теперь деревья на всю зиму. Выписал еще роз, очень хороших, высоких. Выписал две японских сливы.
Вишневскому скажи, что выеду я из Ялты с таким расчетом, чтобы успеть в Москве прорепетировать «Трех сестер»*, т. е. буду уже 16-го в Ваших краях, сударыня. Если репетиции не будет, то я не стану смотреть «Трех сестер». Нужно ли брать с собой в Москву одеяло? А подушку? Напиши, что я должен взять.
Ну, целую тебя. Веди себя хорошо.
Твой строгий муж
Антонио.
Книппер-Чеховой О. Л., 3 сентября 1901*
3462. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
3 сентября 1901 г. Ялта.
3 сент.
Олька, милая, здравствуй! Вчера я не писал тебе, потому что, во-первых, было много гостей и, во-вторых, некогда было, сидел и писал рассказ*, когда уходили гости.
