Нодар Думбадзе - Закон вечности
- Твоя жена красивее меня, парень!
- Поцелую, когда протрезвеешь!
- Я люблю другого, милый мой!
- Руки! Убери руки! Ласа, уйми этого пьянчужку.
- Ласа, пора, закрывай столовую!
И так каждый день...
Бачана вошел в столовую, уселся за столик в углу.
На дворе пар поднимался над раскаленной землей, в столовой свежевымытый пол источал приятную прохладу. Ласайя был на кухне, колдовал у кипящего котла. Тамара стояла у стойки спиной к Бачане, перетирала стаканы.
В этот ранний час в столовой было пусто. Посетители обычно собирались после полудня. Бачана знал об этом, потому и пришел сюда в столь неурочное время. Подождав немного, Бачана несмело кашлянул. Тамара быстро обернулась. У Бачаны екнуло сердце. Он опустил голову и закашлялся теперь уже от охватившего его волнения. Тамара взяла со стойки тарелку, нож, вилку и подошла к Бачане. Бачана видел лишь ее пальцы - длинные, красивые, чуть покрасневшие и вспухшие от горячей воды. Девушка поставила на стол тарелку, удивленно разглядывая посетителя. Она видела его впервые.
- Что прикажете? - спросила она.
Бачана поднял голову.
- Хлеба! - тихо произнес он, с трудом проглотив слюну.
- Только?
- И сыру.
- А мяса?
- Нет.
- Вино?
- Нельзя. Завтра у меня экзамен.
- Какой?
- Физика.
- В каком ты классе?
- Заканчиваю.
- А-а-а... Харчо не хочешь?
- На харчо не хватит денег! - Бачана покраснел.
Тамара ушла. Вскоре она вернулась с подносом в руках. Она поставила перед Бачаной хлеб, сыр, тарелку с харчо и стакан вина.
- Один стакан можно! - улыбнулась она и присела перед Бачаной. - Как тебя звать?
- Бачана.
- Фамилия?
- Рамишвили.
- А меня зовут Тамарой.
- Знаю! - Бачана поднял стакан.
- Почему я не видела тебя до сих пор?
Бачана смутился. Он отпил глоток вина, словно хотел вернуть на место подступившее к горлу сердце.
- В моем возрасте в столовую не ходят.
- Почему же пришел сегодня?
- Проголодался очень, потому и пришел. - Бачана отпил еще глоток.
- Кислое? - Тамара смешно сморщила нос.
- Будь здорова! - Бачана осушил стакан. - Посчитай, пожалуйста!
- Сдашь физику, тогда и посчитаю!
- Тамара! - раздалось из кухни.
- Иду, Ласа! - крикнула Тамара. - Я мигом! - сказала она Бачане и убежала.
Вернувшись, Тамара опешила: Бачаны в столовой не было. На столе все лежало нетронутым.
- Здравствуй! - поздоровалась Тамара, присаживаясь к столу.
- Здравствуй! - ответил Бачана.
- Сдал?
- Сдал.
- Ну как?
- Тройка, - Бачана нехотя улыбнулся, - и то из-за уважения к моему деду Ломкаце. - Он достал из кармана пятирублевую бумажку и положил ее на стол. - Это за вчерашний обед.
Тамара даже не взглянула на деньги.
- Сколько еще осталось экзаменов?
- Тамара! Что ты там возишься с молокососом! Иди сюда! - крикнул Дуту Центерадзе. Он в компании четырех собутыльников сидел за столом в дальнем углу и был уже навеселе.
Тамара не обратила на него внимания.
- Сколько еще экзаменов?
- Один.
- Когда?
- Послезавтра.
- Приходи послезавтра.
- Я и завтра приду.
- Приходи. Что сейчас подать?
- Тамара-а! Дитя расстается с грудью матери, а ты не можешь расстаться с этим сопляком? - крикнул снова Дуту.
Тамара подошла к нему.
- Что желаете?
- Что же мне пожелать лучше твоей красоты! Побудь здесь, с нами!
- Некогда мне! Если что нужно, скажите.
- Принеси еще десять бутылок и садись рядом со мной! Хочу выпить за твое здоровье! - Дуту схватил Тамару за руку. Она вырвалась и пошла к стойке.
- Ласа, дай десять бутылок вина.
Ласа стал доставать бутылки. К стойке направился Дуту. Глаза у него блестели, чувствовалось, что он изрядно выпил.
Дуту Центерадзе был милиционером. Приземистый, широкоплечий, длиннорукий, с наганом в расстегнутой кобуре, он держался самоуверенно и вызывающе. Подойдя к стойке, он обнял Тамару.
- Отстань, Дутуйя, от девушки и ступай к своему столу! - нахмурился Ласа.
- Девушка не возражает, а ты чего в бутылку лезешь? - огрызнулся Дуту и, схватив, словно игрушки, шесть бутылок вина, вернулся на место. - А подавать вино, между прочим, твоя обязанность! - крикнул он Ласе. - Увижу, что кто-нибудь лезет к этой девушке, пусть потом пеняет на себя! Гроб его я сам поставлю во дворе церкви архангела Гавриила! Так и знайте! - объявил во всеуслышание Дуту.
Тамара принесла остальные четыре бутылки. Дугу аасилу усадил ее рядом с собой.
- Садись, девушка, хочу выпить за твое здоровье! - Дуту встал со стаканом в руке и обратился к Ласе: - Ласайя Басилия! И не стыдно тебе заставлять эту красавицу мыть тарелки? Отдай Тамару мне, и я посажу ее на золотой трон, будет жить как царица Тамар!
- Это на какой же золотой трон? На одном ведь уже восседает твоя жена Талико?.. Подумал бы о деле, ветрогон! Ни кола, ни дерева во дворе! Курам твоим негде усесться на ночь!.. Нашелся рыцарь!
В столовой поднялся хохот.
- Ласайя, укороти язык, как бы я ненароком не наступил на него! предупредил Дуту, положив руку на револьвер.
Бачана встал и направился к двери.
- Постой ты, эй, парень! - позвал его Дуту. - Ты чего тут околачиваешься? Оглянись, есть тут твои сверстники?
- Я зашел поесть, - спокойно ответил Бачана.
- Знаю я, зачем ты пожаловал! На вот, возьми, выпей и марш домой! Дуту протянул Бачане стакан вина и ножку вареной курицы. Бачана подошел к столу, взял из рук Дуту стакан и мясо и положил их на стол.
- Я не пью.
- Ну так уходи!
- Не твое это дело - уходить мне или нет! - Щеки у Бачаны зарделись. Дуту протянул было руку, чтобы схватить его за ухо, но Бачана быстро отстранился, и рука Дуту повисла в воздухе. - Ты пьян, Центерадзе! бросил Бачана в лицо милиционеру и пошел к выходу.
- Чей это щенок? - спросил опешивший Дуту.
- Это внук Ломкацы Рамишвили! - ответил сидевший рядом с ним Ушанги Каландадзе. Дуту закусил губу. - Манучара Киквадзе, за ликвидацию которого твой начальник получил орден, кажись, убил он... Так что оставь его в покое... - шепнул ему на ухо Каландадзе.
- Неправда, - процедил Дуту сквозь зубы. - Я сам участвовал в той операции! - Лицо Центерадзе побагровело. - Змееныш он и сын троцкиста!
- Да в чем мальчик провинился перед тобой? Ну пришел в столовую, даже не ел ничего, идет своей дорогой... Нельзя же так, Дуту... Сходить с ума из-за бабы... - сказал недовольно Афанасий Лория.
- Кто баба, сукин ты сын?! Не баба, а богиня! Стань перед ней на колени и молись! - Дуту хлопнул Афанасия своей медвежьей лапой по плечу.
Афанасий покачнулся. В столовой наступила напряженная тишина.
- Дутуйя, по облигации ты выиграл Тамару, что ли? Отпусти девушку, дай и нам полюбоваться ею! - постарался разрядить обстановку Мамука Яшвили.
- Сегодня прощаю тебе болтовню, а с завтрашнего дня чтоб ноги твоей не было в этой столовой! - пригрозил ему Центерадзе.
- Шел бы в армию, коли ты такой герой! - ответил со смехом Мамука. Может, отвадишь от нас Гитлера!
- А кто наведет здесь порядок? Кто присмотрит за дезертирами вроде тебя?
- Это я дезертир?! Килограммовый осколок до сих пор у меня в груди торчит! - Мамука распахнул сорочку. - И ты меня называешь дезертиром?! Это ты собрался наводить здесь порядок?! Первый бездельник и дезертир?! Мамука схватил со стола бутылку и пошел на Центерадзе. Тот вытащил наган.
Бачана покинул столовую.
Прошло всего три месяца со дня появления Тамары в столовой, и по селу поползли сплетни. Словно весенние ласточки, они облетели каждый двор и дом. Всюду - на чайных плантациях, в полях, виноградниках, садах, огородах, на базаре, в конторе, бане, парикмахерской, библиотеке - только и было шушуканья и пересудов, что о молодой официантке.
- Слышь, а третьего дня Мамука Яшвили и Дутуйя Центерадзе из-за этой чертовой девчонки чуть было не зарезали, оказывается, в столовой друг друга...
- Говорят, Дутуйя-бездельник избил жену и отправил ее в Мелекедури, к папаше...
- Нашел же ведьму Ласайя, будь он неладен! Говорят, брюхата она от него... Вишь, раздобрела как...
- Не от него, а от того же Дутуйи-милиционера...
- Она, оказывается, и Мамуке Яшвили строила глазки, да жена его Дареджан задала ей трепку!..
- Что Гитлер - что эта девка! Переполошила все село!..
- Неужто свет клином сошелся на этой потаскушке?..
- Видать, сошелся! Говорят, Торнике Кинцурашвили с ножом полез на Ардалиона Гваладзе...
- А куда смотрит Дутуйя-милиционер?
- Дутуйя сам ходит в первых ее любовниках!
- Что Дутуйя, она и тому парню вскружила голову!
- Какому еще парню?
- Внуку Ломкацы Рамишвили, Бачане... Только за это следовало посадить ее - за попытку растления малолетнего... Третьего дня видел я его у столовой - глаза у парня, как у сумасшедшего...
Тамара квартировала у Зосима Хинтибидзе. Она занимала крохотную крайнюю комнатку с окном на проселочную дорогу.
Село спало. Бачана тихо постучал пальцем в окно. Спустя минуту в окне показалось испуганное лицо Тамары. При виде Бачаны в глазах девушки мелькнул укор. Закусив губу, она всплеснула руками, потом осторожно приоткрыла окно и шепотом спросила смутившегося Бачану:
