На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Оказавшись дома, девушка прошла к себе в комнату, сбросила плащ у порога, сняла рубашку, не снимая майки, стащила бюстгальтер и забралась под одеяло. Потолок дрожал перед глазами, и даже под одеялом она не могла согреться. Сознание словно ныряло куда-то. Она металась в бреду. Иной раз ей казалось, что кто-то рядом. И этот кто-то ее трогает, переворачивает, что-то говорит. Но слов разобрать не могла, хотя пыталась отвечать. Потом вдруг сильные руки ее затрясли. Девушку даже немного укачало.
— Черт возьми! Черт возьми! Сорок и три! — а голос был похож на голос Вадима.
Она опять куда-то провалилась. И там было очень холодно.
— Инна! Инна! Инна, очнись! — снова голос Вадима. — Инна! У тебя сейчас есть месячные?
Вопрос о месячных прозвучал так неожиданно, что девушка разлепила глаза. Действительно, у постели был Вадим. И будто он был напуган. Или ей показалось?
— Вадим?
— Видишь меня? У тебя месячных сейчас нет?
— Ты чего? — удивилась она.
— Просто ответь!
— Нет. Сейчас нет. Они были в самом начале месяца, — почему-то ответила девушка, сама удивляясь таким откровениям.
Вадим исчез. Инна поискала его глазами и не нашла. Она вновь была в его комнате. Белые стены с серебристыми разводами. Сейчас эти разводы почему-то дрожали. Инна еще не нашла причину, почему так дрожат эти разводы, как вдруг вновь перед ней появился Вадим. Он откинул покрывало с девушки. Потом стащил с нее юбку и колготки. Быстро. Практически одним движением. Она даже не успела возразить.
— Ты… — только и смогла выдохнуть Инна.
Тело было каким-то тяжелым, непослушным. Как тогда, давно, когда она от наркоза отходила.
А Романов подхватил ее на руки и почти бегом бросился в ванную.
— У тебя температура сорок и три. Я позвонил врачу, но он еще в дороге. Там страшные пробки. Сейчас я тебя отпущу в воду. Она поможет сбить температуру, слышишь?
Инна почти не слышала. Сорок и три? У нее? Да у нее никогда выше тридцати восьми не поднималась! Сорок и три?
— Ой, ой, ой! — запротестовала она и даже попыталась вылезти из ванны, куда ее медленно опускал муж.
— Потерпи! Потерпи!
Вода казалась невероятно ледяной. Сознание сразу прояснилось, и Инна увидела себя — жалкую, почти голую, в майке и трусах перед ним. Она попыталась прикрыться, но лишь окунулась в воду с головой. Сильные руки выдернули тяжелое тело из воды.
— Инна!
А та, увидев майку, ставшую после контакта с водой прозрачной, горько заплакала.
— Не смотри на меня! Не смотри!
Вадим и не хотел бы смотреть, но не получалось, а она плакала всё сильней.
— Инна, послушай меня. Я сейчас тебя отпущу, и выключу в ванной свет, посидим в темноте, — вдруг предложил он. — Не утонешь? Сможешь себя минуту продержать на поверхности?
— Смогу, — едва слышно прозвучало в ответ.
Вадим выпрыгнул из комнаты, стукнул по выключателю и тут же сел обратно. Прямо на пол. Инна таращилась в темноте, пытаясь хоть какие-то очертания уловить. Тщетно. Кромешная тьма. Как в погребе. И вдруг откуда-то снизу ударил слабый свет дисплея. Его сияния хватало только чуть разбавить чернильную мглу. Этот свет делал видимым лишь Вадима.
Сильные руки не позволяли Инне утонуть. И она ощущала мужскую ладонь ниже левой груди. Голова лежала на предплечье мужа. На Вадиме был свитер из тонкой шерсти. Этот свитер намок, видимо, в тот момент, когда Романов выдергивал ее из воды. Прикосновения к мокрой холодной шерсти были неприятными. Инна пыталась отстраниться от свитера, но такой слабой она никогда себя не чувствовала. Такой слабой и тяжелой. Словно увеличилась сила земной гравитации.
— Что? Что не так? — всполошился муж, почувствовав неладное.
— Твой свитер… Намок… колется неприятно...
— Держись тогда, ладно, — с этими словами Вадим сдернул свитер вместе с мокрой футболкой и вновь обнял Инну. — Ни шиша не видно, не схватить бы тебя за что не попадя.
Она улыбнулась. Он не увидел — почувствовал.
— Это за что?
— За грудь, например, — без тени смущения ответил Вадим.
Его ладонь скользнула по ее лицу, убирая налипшие волосы, и рука Инне показалась очень холодной.
— Ты кипяток просто, — проговорил он встревоженно.
— Хорошо, что у вас есть и душ, и ванна глубокая.
— Я люблю душ, Алька — ванну, поэтому купили и то, и другое, благо метраж позволяет.
Инна посмотрела на него. Свет падал на него сзади. Четко очерченные скулы, прямой нос — чистые благородные черты лица. И сейчас, в этом полумраке он ей кого-то отчаянно напоминал! Близкого, родного. Возможно, даже любимого. И ей казалось, что она просто не может вспомнить кого именно. Что еще чуть-чуть, и она узнает его.
— Вадим, у меня иногда такое чувство, что мы знакомы, — прошелестела она еле слышно. Тому пришлось наклониться к ней, чтоб расслышать.
— Город хоть и немаленький, но, может, где-то и пересекались, — пожал он плечами.
— Нет. Не то. Будто я тебя давно-давно знаю. С детства. До той ужасной истории.
И Вадим вдруг вздрогнул. Инна это почувствовала.
Они не могли быть знакомы. Слишком большая разница в возрасте. Да и тогда он вращался на другой орбите.
— Откуда бы? Вряд ли, — пробормотал он.
— Мне кажется, еще чуть-чуть и я вспомню тебя.
— Ты бредишь. У тебя такая температура, что немудрено. Черт, градусник в комнате остался. Надо снова померить температуру. Посидишь?
И он выскочил из комнаты. Инна сидела в ванне и держала себя за колени, чтоб не съехать в воду. Вадим вернулся тут же, словно градусник лежал сразу за дверью.
— Ты как? — позвал он.
— Не утонула.
Вновь прохладные руки к пылающей коже. Вода теперь не казалась такой холодной, как в первый момент. Зубы уже не стучали, и присутствие Вадима убаюкивало. Что-то коснулось уха. Потом раздался короткий сигнал. Вадим ворчал.
— Сорок и одна, — разобрала Инна.
Подняла глаза, попыталась рассмотреть его, но увидела лишь силуэт.
— Ты красивый, — выдохнула она и закрыла глаза.
И он растерялся.
— Инн…
— Но дело не во внешности… то есть не только в ней, — продолжала она. — Ты
