Случай в маскараде - Майя Александровна Кучерская
И тут моя хорошая знакомая из нашего же турагентства дала мне совет. Съездить к одной женщине, живет не так далеко, в городе Дмитрове, и женщина эта будто бы прозорливая. Что-то типа гадалки, но не совсем, а вроде и лучше. Этой знакомой она в свое время помогла найти мужа. Смешно мне стало – чушь ведь! И стыдно – к гадалкам ходят малолетки да несчастные женщины. С другой стороны – сын, единственный. К лучшему ничего не меняется, учиться Рома так и не хочет, в школу почти не ходит. Посомневалась я недельку и решилась.
Взяла я, как было велено, Ромочкину фотографию, получила на работе отгул с большими сложностями – под Новый год у нас в турагентстве дым коромыслом стоял, но все-таки вырвалась. Поехала в город Дмитров. Накануне как раз снегопад был, сначала электричку отменили, потом стояла всю дорогу, ничего в этом Дмитрове не чищено, прыгала через сугробы, чуть не упала раза четыре, не знаю сколько искала нужный дом, нашла, наконец – в общем, на одну только дорогу часа четыре потратила, а разговор наш с прозорливой продолжался минут, думаю, десять.
Ни на ведьму, ни на гадалку она мне похожей не показалась, скорее на певицу оперную: статная такая дама, грудь, волосы распущены, но одежда самая обыкновенная, скромная. Хотя вид королевский. Правда, королева показалась мне сильно уставшей. Не успела я дорассказать про Ромочку, она и говорит, глядя прямо на его фотографию: «Психические заболевания мальчика не коснутся, погрустит и забудет, сложность тут другая. В роду вашего мужа по материнской линии жёны не любили мужей. Четыре поколения! Образовался порочный круг. Надо его разорвать, тогда и сына вашего любить будут, от этой девушки он скоро и сам отойдет, но когда появится другая… Принимайте меры!» И – зырк! На меня прям.
Тут меня как ударило: правда. Всё правда ведь! Мать-то Гены, Ирина Васильевна, царство небесное, тоже не сразу свихнулась, сначала трех мужей бросила, в том числе Гениного отца, и про бабку свою он всегда говорил: суровая была женщина, зимой снега не выпросишь, с дедом жили как кошка с собакой.
Вот ведь. Не полюблю Гену по-настоящему, как когда-то Сережечку – Ромка будет мучиться всю жизнь.
Только я открыла рот, чтоб спросить, да как же, как мне Гену-то полюбить, не любила ведь его толком никогда и замуж пошла за него, чтобы в дурку опять не загреметь, он меня очень поддерживал!
Но прозорливая меня остановила, не позволила говорить. Помолчала, посидела с закрытыми глазами, потом снова глянула и говорит: «Другой, другой на сердце у тебя. Сколько уж лет. Надо эту дрянь…» – и рукой так показала, как выбросить из сердца дрянь. Будто гадость какую – раз, и бросила за левое плечо, и поморщилась, как от скверного запаха. «А слов, слов никаких не надо говорить?» «Каких тебе слов? Снова путь свой пройди и уйди, навсегда уйди, ясно тебе?» «Да ведь я… и Гена…» – но она уже прочь меня выпроваживает.
Ехала я в электричке, душно так, и снегом мокрым и мандаринами пахнет, и елкой, кто-то с дачи везет ветки хвойные, что ли? И перегаром, конечно, несет, народ уже выпимши, к празднику готовится – мужики рядом со мной чего-то всё шутят, а мне невесело, я только и думаю: как, как же мне полюбить Гену. И ведь хороший! Работящий, заботливый, слова дурного не слышала от него. Бывает, даже ужин приготовит, и Ромку, конечно, любит, хотя и по-своему, не на словах. Он вообще не очень-то на слова, молчит больше. Зато скажет так скажет. Давно еще, когда женихался, спросила его: «Зачем я тебе? Что ты нашел во мне? В психованной». А он: «Ты – моя женщина». И всё.
Да разве он-то – мой, мой мужчина? Но получается – да.
Думаю дальше: так, сказано ж было – другой на сердце, надо выбросить. Но кто? Тренера я почти забыла, только вот дождик да глаза его синие остались. Стала пытаться прям в электричке этот дождь выгнать из памяти, а как? Да вот так: будто не было! Не было такого – ни дождя, ни рек по колено мутных, ледяных, прям у метро «Университет», и не нес меня никто, не прижимал крепко. Но как же не нес, когда нес? И за плечи сжимал. Только вспомнила, опять аж в жар меня бросило, сердце застучало, и мысли вернулись прежние, как вчера все было. Да я ж любила его! И не отвоевала, не догнала! Вот кто мой мужчина, и никаких сомнений.
И тут как ворота передо мной распахнулись. «Снова путь свой пройди – и уйди!» Поняла я, нужно мне его снова увидеть. Еще раз с ним встретиться и все, наконец, понять. Восемнадцать лет спустя! Если надо – выкинуть, как прозорливая повелела, а нет – значит, судьба моя такая. И Ромочкина.
При нынешних-то возможностях найти человека – пустяки, фамилия у него была редкой, хотя и звали Сергеем, даже отчество я его вспомнила, и нашла очень быстро в «Одноклассниках» и «ВКонтакте», поглядела, почитала – похоже, и правда побывал он в Америке, но как будто недолго, тогда же и вернулся, может, через год или полтора. Фотографии у него были сплошь старые, только совсем молодого его, почти каким я его помнила, недавних ни одной. И объявление прямо там же, на странице его висело, что дает тренировки частным образом. Зайка мой, неужели так ничему больше и не научился в жизни? Написала я ему письмо, не от своего, конечно же, имени, что ищу для сына-подростка тренера. Он ответил не сразу, но быстро, дня через три, очень вежливо, и велел приходить с сыном прямо в бассейн. А надо сказать, что за то время, как я к прозорливой съездила, Ромочка стал чуть получше. Может, увидел, что ничто ему дома не угрожает, и поуспокоился, даже в школу снова начал ходить. Я уже и дышать на него боялась, тем более, думаю, надо дело довести до конца.
Поехала я в бассейн. В бассейне «Школьник» он, оказывается, работал, возле универмага «Заря», теперь уже
