Трапеция - Мэрион Зиммер Брэдли
Оркестр начал играть вступительные ноты вальса «Леди в розовом». Зелда рядом отсчитывала такты под нос. А потом Томми лез по канату, и лица публики сливались в неясное пятно. Мир снаружи был настоящим, куда более настоящим, чем когда-либо — но этот мир больше никогда не имел над ним власти.
ГЛАВА 4
Во время антракта, пока разносили жареные каштаны, сахарную вату и игрушечных обезьянок на веревочках, Томми, одетый в шорты и свитер, смотрел, как готовится второе отделение. В публике была пара-тройка знакомых лиц, но никто не смеялся, а один мальчик даже помахал ему рукой. Быть может, Джефф и Нэнси просто решили наказать его за хвастовство. Впрочем, какая разница?
Никакой. И все же Томми понимал, хоть и смутно, что с ним произошло что-то важное, что он одолел какую-то решающую ступень.
Шаффлз Смолл, канатоходец, стоял у входа в своем белом с серебром костюме — он открывал второе отделение.
— Ты все еще здесь? — позвал он Томми. — Тебя искал Тонио Сантелли. Тебе надо научиться рассчитывать время, парень. Беги-ка ты к ним в трейлер побыстрее.
Томми быстро зашагал в указанном направлении. На заднем дворе появились большие пустые места — рабочие и униформисты убирали оснащение с первого отделения. Оборудование воздушного балета: шесты, кольца, канаты — складывали и грузили в машину. Большую клетку со львами уже увезли.
Добравшись до фургона с надписью «Летающие Сантелли» на боку, Томми увидел Папашу Тони, мрачно выглядывающего из дверей.
— Где тебя носит? Ты что, забыл? Ты умудрился забыть, что Ламбет велел тебе дебютировать в Сан-Анжело?
— Нет, я думал… Марио сказал…
— Молодой человек, здесь пока не Марио распоряжается. Ламбет велел выпустить тебя в Сан-Анжело… что ж, мы выпустим тебя в Сан-Анжело. В любом случае у нас парный номер, его утвердили утром. Выйдешь с нами, встанешь на мостик. Начнем с двойной трапеции. Потом поможешь со стропами — и покуда все на этом.
— Честно? — неверяще спросил Томми.
— Нет, я сам себя развлекаю. Только не в шортах! Ступай в трейлер, они подберут тебе трико.
Марио и Анжело стояли перед полкой, которую использовали в качестве туалетного столика. Марио встряхивал зеленые с золотом накидки — в таких Сантелли выходили на манеж. Анжело кивнул Томми.
— Явился, наконец! В следующий раз приходи на антракте, понял? Вот, возьми, — он протянул потертые зеленые трико. — Они мои, но тебе должны подойти.
Только зашнуруй потуже. Если свалятся с мягкого места на манеже, точно будешь выглядеть полным дураком.
— Чудное ты выбрал время, чтобы говорить о людях, выставляющих себя дураками. Если ты, конечно, меня имеешь в виду, — Марио был в дурном настроении.
Анжело дал Томми зеленый топ с золотой полосой через грудь — такой же, как у него.
— Успокойся, Мэтт, хватит показывать характер. Сядь, выкури сигарету, подыши.
Если ты выйдешь в таком виде, Папаша запретит пробовать, говорю тебе. Нет, я тебя предупреждаю!
Марио пробормотал что-то нелицеприятное по-итальянски, а Анжело подошел к Томми, который нервно натягивал колючие шерстяные трико. Он показал, как затягивать шнурки и затыкать концы внутрь, потом обмотал запястья Томми марлей и лейкопластырем сверху.
— Не туго? Ослабить?
— Нормально…
Никогда раньше Анжело не уделял Томми столько внимания. Обычно мальчик его побаивался, но сейчас слишком переживал, чтобы об этом задумываться.
Прежде ему не разрешали ошиваться рядом, когда Сантелли по-настоящему готовились к выступлению. Смешки и грубоватые шутки репетиций остались позади — Марио и Анжело были тихие, собранные и предельно серьезные.
— У тебя песок в волосах, — Анжело протянул ему расческу.
Расческа была не слишком чистой, но Томми воспользовался ей без колебаний.
Марио все еще стоял возле зеркала — закреплял зеленую с золотом накидку на плечах. Потом повернулся. Как всегда в сценическом костюме он выглядел крупнее. Брови вразлет придавали его чертам нечто дьявольское.
— Когда будем выходить, ты пойдешь между Анжело и Папашей Тони. Видел, как у нас забирают накидки?
Томми кивнул.
— Сегодня это сделаешь ты. Пусть публика разглядит тебя, как следует. Сперва возьмешь у Папаши Тони, потом у Анжело, потом у меня. Отдашь их униформисту. Ну, сам знаешь. Только не суетись.
Анжело тоже затянул шнурки на горле. Томми накидки не полагалось: он был просто запасным.
Они прошли к манежу как раз вовремя: оркестр уже заиграл медленную волнующую мелодию, которая предваряла выход воздушных гимнастов. Томми в сотый раз напомнил себе спросить, как она называется, и понимал, что снова забудет.
— Вперед, — Анжело взял его за локоть и подтолкнул к входу.
Марио все еще молчал. Томми знал, что некоторые артисты перед представлением волнуются больше, чем другие. Он и сам был бы рад подойти к аппарату ближе, чем на фут, без тошноты. Но Марио выглядел так, будто происходящее казалось ему сном.
Анжело быстро улыбнулся Томми:
— Ну, хорошо, парень, все нормально. Ты проделывал это сто раз, и этот ничем не отличается.
Потянувшись мимо мальчика, он схватил Марио за локоть.
— Мэтт, ты натянут, как струна. По-прежнему чувствуешь удачу? Если нет, я не против.
Марио ответил что-то, но что именно Томми не разобрал из-за многократно усиленного голоса Джима Ламбета.
— Летающие Сантелли…
Томми сделал глубокий вдох. Его пошатывало, как будто ноги вдруг стали короткими и не доставали до земли. Он старался идти, как другие: медленными размеренными шагами, не глядя ни направо, ни налево. Когда торжественная музыка без перехода сменилась грациозным бодрым вальсом, Томми повернулся, собрал тяжелые накидки и передал униформисту. На лестнице он был последним, огни били в глаза.
Ступив на мостик, Томми почувствовал себя как в первый раз
