Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин
Я послушно сел, налил себе облепиховый чай, подумал и добавил пару кусков сахара, организм требовал глюкозы.
— Так то рыжий бес был али всё ж таки от оранжевый?
— Не помню, честно говоря, всё как в тумане.
— От тока не лечи меня, паря! Сие вопрос-то серьёзный, тут лукавить нельзя, не меня же, а Бога гневишь!
Я отставил чашку, поймал умоляющий взгляд добермана, брови домиком, в глазах слёзы, и, слегка надкусив сухую баранку, незаметно передал ему её под столом. Страшные зубы самым нежнейшим образом сделали «кусь», я вытер пальцы о подол рясы и сам перешёл в наступление:
— Отче, а что вы знаете о Системе?
Не ожидавший вопроса в лоб батюшка чуть не поперхнулся чаем. Видимо, он рассчитывал на некое покаяние с моей стороны, но, увы, не всё теперь так просто.
— Хм-хм, от, стало быть, как, — через пару минут сценического молчания прогудел он. — Оранжевый бес-то не простая нечисть, сиречь стервь опасная, культивированная, симбиозная. Давай от, Федька, поговорим по душам, раз так припекло…
— Пить не буду.
— А я от и не предлагал.
— Вы на шкафчик с настойками посмотрели.
— Ну, тут прости уж старика-то, аз есмь грешен, — недовольно огрызнулся мой наставник, поскрёб в бороде и кивнул. — Добро же, от я с себя и начну. Лет шесть от, коли не более, мне той Системе отдать довелось. Покуда наставником был от, бесогонов-то для них готовил. Опосля, уже как неудобен-то стал, списали меня, такие от дела.
— За что списали?
— Вопросы неудобные задавал.
Я опустил голову, это мне как раз очень даже было понятно.
Самолично постоянно наступал на те же грабли, но что делать, если сама мать-философия переводится как любовь к мудрости, любовь к мысли. А мыслящий человек вопросов не задавать не может. Уж прости великодушно, жестокий мир!
— Теперича от ты как на духу.
— Откровенность за откровенность, — честно согласился я, между делом втихую отправляя ещё одну баранку истосковавшемуся Гессу.
Когда лёгкое похрумкивание под столом стихло, я во всех подробностях рассказал старцу Пафнутию обо всех наших приключениях. Ничего не скрывал, ничего не утаивал, воспроизведя практически дословно все сюжетные повороты и линии диалогов.
Батюшка слушал очень внимательно, пару раз в раздумье качая бородой.
— Никакую такую Марту я не знаю, не привёл от Господь свидеться, видать, не так давно служит, — неторопливо начал он, когда я по-армейски выпалил: «Доклад окончен». — Сама от Система-то, может, и в задумке из неплохой идеи зародилась. Объединить всех религиозных от учёных мира, чтобы, стало быть, создать единый щит защиты от любого беса! Ну а коли с бесами удача будет, так, может, от потом и на не шибко крупных чертей замахнуться…
— Перспективы имеют тенденцию к расширению. А за чей счёт, собственно, весь банкет?
— От то я и спросил, да безответно, — с нажимом буркнул наставник и понизил тон. — Мне, вишь ли, не особо их методы по сердцу пришлись. Вроде как мы-то, бесогоны, призваны бесов гонять, а там от моих учеников всё больше к бесобойству склоняли. Жалованье выше, льготы там от, плюшки-заманухи разные.
— Ну так вроде особой разницы нет: бесогон или бесобой? Суть практически одна.
— Так-то, да не так, паря. Я, вишь ли, пожил на свете и зазря ничью кровь лить не стану. Надобно беса прогнать — прогоню, а чтоб всенепременно от убивать его в мясо кровавое, энто уже от лукавого. За что и был с преподавания да чинов от сюда, в глушь, сослан. Ты ж от, Федька, у меня, поди, первый ученик за шесть лет или даже и все семь-восемь. Так-то…
Я в сомнениях поднял бровь, а потом вдруг вспомнил, за что Марта выгнала меня из Системы. Типа я лишь прогнал беса, но не убил его, а ждали, видимо, всё-таки смерти. С другой стороны, предупреждать надо было, ведь я же честно признался ей, что обучался у отца Пафнутия.
— От за таковые слова тебя на проверку и спустили, хотели знать, кого я нынче готовлю? А ты, дубина-то еловая, им на радость взял от да и набесогонил.
— Вообще-то Марта скорее выглядела разочарованной.
— Да бог с той девкою, забудь от, и всё! Ты лучше скажи, отчего тебе в башку-то стукнуло, будто бы Геська наш разговаривает? Не напутал ли чего от с перепугу-то перед китайским бесом, ась?
— Ваш пёс разговаривает! Болтает так, что пробкой из ванны не заткнёшь. Гесс, скажи что-нибудь!
Пёс осторожно повернул в мою сторону острые уши.
— Я говорю: скажи что-нибудь отцу Пафнутию, а то он не верит.
Доберман вскочил на ноги, всем видом показывая готовность жизнь положить за-ради исполнения любого моего каприза. Но молчал, как французский боец Сопротивления в гестапо или килька в томате. То есть никак, ни по какому, ни за что, ни гу-гу.
Я поймал его за ошейник, подтянул к себе и зарычал:
— Говори, сволочь, убью!
— Гав, — придушенно пискнул он, упираясь всеми лапами.
Батюшка глухо выдохнул, забрал у меня собаку (предателя!) и решительно хлопнул ладонью по колену:
— Отдыхаем, паря! Завтра с утречка от по-иному обучение-то продолжим. Система, она задаром никого не выпускает. Стало быть, и наука бесобойства тебе от не помешает. Тока Геську больше не тронь.
— Хорошо, — скрипнув зубами, покорно согласился я.
— Дык чё сидишь-то? Давай от выгуливай бедолагу, вишь, исскулился весь.
Как вы понимаете, вариантов у меня не было. Пришлось поклониться, сжав кулаки, и послушно пойти в сени. Я одел нервно повизгивающего Гесса, накинул на плечи тулуп и вывел продажного пса во двор. Жаль, что не на расстрел в овраге…
Пока он честно помечал все безумно важные для него столбики, деревья, заборы, я скромно ждал на чурбачке для колки дров, тупо смотрел на вечереющее небо и даже слегка жалел, что не курю. Говорят, это успокаивает. Не знаю, возможно…
— Ты не обиделся? На тебе лапку!
— Да пошёл ты…
— Хочешь две лапки? На!
— Я сказал, отвали.
— А я тебя лизь! — умильно подластился этот двуличный олень безрогий, глядя мне в глаза самым бесстыжим и преданным взглядом. — Я не мог ему сказать, не мог. Он опять меня Библию читать заставит… упс…
— Минуточку, — как-то сумел сориентироваться я. — Стопорим мотор, глушим двигатель, у нас новая информация. Так получается, Эммануил Кант тебе под короткий хвостик, что отец Пафнутий всё знает?
— Не знает. Не всё. — Пёс лёг на снег, положив голову на лапы, и, сосредоточенно разглядывая свой же нос, продолжил: — Он пьяный был год назад, случайно на
