Зара - Елена Воздвиженская
В один момент Заре вдруг показалось, что в окно постучали. Это был не шум ливня, а именно отчётливый ровный стук – раз, два, три. Она подскочила с постели и бросилась к окну, настолько поверив, что это стучали нарочно, что даже не засомневалась ни на минуту.
– Наверное, у кого-то случилась беда, – решила Зара, – Вот и пришли за помощью ко мне, а раз не испугались даже непогоды, значит что-то совсем серьёзное стряслось.
Она накинула на плечи шаль и поспешила в сени.
– Кто там? – прокричала она в темноту сеней, силясь перекричать шум бури.
Вместо ответа в дверь постучали. Чётко и ровно, так же, как и в окно, три раза – раз, два, три. Вдруг у Зары возникло нехорошее предчувствие, холод пробежал по спине. Она остановилась, уже было занеся руку к щеколде, прислушалась к своим ощущениям. Здесь, в сенях, гроза грохотала ещё громче, потоки воды барабанили по крыше. Ветви берёзы, растущей у крыльца, хлестали по небольшому оконцу, почти под самым потолком.
Внезапно что-то промелькнуло в окне, прижавшись на миг к стеклу бледным пятном. Зара вздрогнула – что это? Будто кто-то заглянул и тут же отпрянул прочь.
– Кто там? – вновь спросила Зара.
Что-то пробурчало за стеной, заскреблось в дверь. Зара стояла, сомневаясь, не зная, что ей делать.
Она подошла вплотную к двери, прижалась к ней ухом, вслушалась.
– Открой, – неожиданно протянули с той стороны.
Зара подпрыгнула от испуга, но всё же до сих пор не понимала, как ей поступить. С одной стороны, кто-то стучится и просит открыть. Может беда у кого стряслась в деревне. С другой – предчувствие её говорило о том, что ничто доброе не может прийти к человеческому жилью в такую ночь.
Поколебавшись несколько мгновений, Зара всё же скинула навесной крючок на двери, повернула щеколду, и резким движением распахнула входную дверь. Сначала она ничего не могла разглядеть из-за непроглядной тьмы и ветра, что ударил ей в лицо, сорвал шаль с плеч, закрутил распущенные волосы, растрепал, запутал. От ледяного дождя перехватило дыхание.
– Кто здесь? – снова крикнула Зара, вглядываясь в темноту ночи.
Слабый смех послышался откуда-то сбоку.
Зара повернула голову, прижала ладонь к лицу, укрываясь от ненастья, и в этот момент сверкнула очередная молния, и в её мертвенно-бледном свете Зара увидела девушек, что находились во дворе.
Их было пятеро. Одна из них сидела на заборе, две другие примостились внизу, на траве, четвёртая стояла почти у самых ступеней крыльца, а пятая же, которую Зара поначалу даже и не заметила, восседала на ветке берёзы, что жалобно стонала от порывов ветра, качаясь туда-сюда. Все девушки были простоволосы, их длинные тёмные волосы закрывали плечи, спускались до самых пят, одеты они были, все как одна, в белые то ли платья, то ли сорочки, из-под которых выглядывали босые ноги. Лица девушек были белы, как снег, глаза чернели глубокими провалами, а губы растянуты были в улыбке.
– Здравствуй, Зарочка! – нараспев затянули они, и Зара узнала этот голос. Именно его она слышала за стеной. Так вот кто бродил вокруг избы, да пел протяжную песню. Значит не показалось ей.
Зара молчала, глядя на непрошеных гостий.
– Что вам нужно? – спросила она.
– Рубашечку, рубашечку дай, – запричитали они наперебой, – Для ребёночка.
Зара отступила назад, испугавшись вдруг, но девушки, видимо, почуяли, что она собирается закрыть дверь, и мигом оказались у крыльца, Зара даже не поняла, как они успели проделать это так скоро.
– Рубашечку дай, – прошептал кто-то в самое ухо, и схватил Зару за запястье.
– А ну, – рассердилась вдруг она, почуяв злость внутри, – Отпусти! Не то худо будет вам!
Зара и сама не понимала, кто они, и что она может сделать, она говорила по наитию, нутром чувствуя, что делает правильно. Одно видела – не живые это люди.
– Не место вам у человеческого жилья, – ответила она им голосом, набравшим вдруг силу, – Подите прочь.
– А рубашечку дашь ли? – вновь взмолилась та, что держала её за руку.
Зара взглянула в её глаза, тёмные, бездонные, и увидела вдруг в них такую тоску, что на миг сама провалилась в эту пустоту. Будто вспышка, пролетело перед глазами видение – высокий берег, молодая женщина на берегу, у неё большой живот, вот-вот срок рожать. Она стоит над обрывом, долго и мучительно глядя куда-то вдаль, за тот берег реки, за поля, что расстилаются за ним, за дорогу, что петляет меж полей лентою… А потом делает шаг, взмах руками и – летит вдруг вниз, с обрыва, падает в воду и скрывается в волнах…
Вспышка молнии вернула Зару назад. Она отняла руку из ледяных цепких объятий ночной гостьи, и, помолчав, ответила ей:
– Будет тебе рубашечка, приходи как месяц молодой на небе заиграет.
Девушка вскрикнула радостно, подняла руки к небу, закружилась, и ветер закрутил вдруг вихрем всё во дворе, полетели вёдра и метла, стоявшая у стены сарая, ушат и скамейка, оборвало бельевые верёвки, и раздался грохот – это вылетело стекло в окне, что было в сенцах, разлетевшись вдребезги. Девушки захохотали, и пропали в тот же миг.
Дождь тут же стих и пошёл спокойными и размеренными каплями, ветер улёгся, будто его и не было, а тучи на небе стали расходиться в стороны. Зара так и стояла на крыльце, не ощущая ни холода, ни насквозь промокшей сорочки, пока из-за туч не показалась полная луна. Тогда она вошла в дом и заперла дверь на засов…
***
Утром спозаранку прибежала Мария с банкой парного молочка. Увидев Зару, взволновалась:
– Ты чего это, девонька? Лица на тебе нет!
– Да так, – махнула рукой Зара, – Не выспалась я нынче.
– Ох, да, – ответила Мария, – Я тоже всю ночь маялась из-за этой непогоды. Кости ломило да спину.
Зара молчала, а потом вдруг спросила:
– А что за девушка у вас была в деревне, что утопилась, будучи беременной?
Мария с тревогой взглянула на Зару, помолчала:
– А чего ты вдруг спрашиваешь, милая? И откуда слыхала про неё?
– Да приходила она ночью.
Мария ахнула и прижала к губам концы платка:
– Да ты что, не болтай-ка, девка! Нешто сама Галка явилась?
– Да не одна она была, с подругами своими, – ответила Зара, – Рубашечку всё у меня просили какую-то, для ребёночка, мол.
Мария покивала в задумчивости головой, а потом, подняв перевёрнутую скамейку, и поставив её к стене дома, присела и сказала:
– Это ведь русалки к тебе приходили, Зорюшка. Нынче ведь русальная неделя началась, вот и вышли они к людям. Так-то они далёко от своих мест не смеют уходить. А тут, видишь… Да и к тому же знают они, к кому идти-то. Ведь и к бабушке твоей Иле нет-нет да являлись такие гостьи, она о таком, конечно, не говорила, да только люди видали, в деревне ничего не утаишь. Но она ничего плохого не делала, бабушка твоя. Тоже вот, небось, как и к тебе за помощью приходили покойные.
– А Галка, – Мария потёрла ладони о колени, – Там вот как дело было. После войны уж это случилось. Она в лес пошла, а там солдат какой-то, то ли он домой возвращался, то ли что. Не из наших был. Он и снасильничал над нею. Галка после того понесла. Отец у неё строгим был, лютовал, велел признаваться от кого она нагуляла. А та ревёт да одно твердит – солдат незнакомый в лесу. А отец не поверил, мол, не может такого быть. А что не может, солдаты тоже люди, всякие среди них были, Зорюшка…
Мария вздохнула.
– Вот и пошла она на реку, да и бросилась с обрыва. Тело её нашли потом. Да только пустая она уже была, без ребёночка, видать, в реке и родила она в тот момент, как ударилась о воду, а может и после смерти уже, и такое ведь бывает. Ребёночка и унесло течением,
