Маленькая кондитерская в Танглвуде - Лилак Миллс
Карен резко ткнула ее локтем в ребра.
– Я думала, ты хотела сделать ставку именно на этот лот, – шипела она.
– О да. Так и есть. – Стиви откинула локоны с лица и села прямо. Она намеренно подняла руку, мило улыбаясь аукционисту.
– Да? – спросил он, совершенно недоумевая.
Стиви опустила руку, ее улыбка померкла из-за неуверенности.
– Вы что-то хотели? – Голос аукциониста можно было бы назвать раздраженным.
– Я хочу сделать ставку, – тихо сказала она.
– Конечно, мадам, но торги еще не начались.
– О.Извините. – Стиви прикусила губу, повторила трюк со сжиманием сиденья и ударила Карен по бедру, когда думала, что никто не смотрит.
– Ой! Больно! – прошипела Карен.
– Это была твоя вина, – прошипела Стиви в ответ. – Я думала, что должна была сделать ставку.
– О, просто заткнись и слушай. – Карен раздраженно покачала головой, ее темные, блестящие волосы растрепались по лицу. Стиви смотрела вдаль, пока ее внимание не привлек ровный голос мужчины, описывающего достоинства кафе.
Она решительно кивнула, когда аукционист взял бразды правления в свои руки.
– Кто начнет со ста пятидесяти тысяч? – спросил он, глядя прямо на Стиви.
Она уже собиралась снова поднять руку, когда Карен прошептала: «Ничего не говори и не делай. Подожди». Стиви в кои-то веки последовала совету и застыла на месте с полуоткрытым ртом. Двигались только ее глаза, которые перебегали с одного лица на другое.
– Давайте же! Сто пятьдесят того стоят. – Он сделал паузу, его внимание было сосредоточено на остальной части комнаты.
– Сто, значит? Спасибо. Сто тысяч – моя ставка.
Стиви повернула шею, чтобы посмотреть на соперника.
– Повышаем на сто тысяч? Я слышу сто десять? Десять, кто-нибудь?
Карен подтолкнула ее, и рука Стиви поднялась вверх.
– Сто десять тысяч фунтов? Вы уверены? – Аукционист пристально смотрел на нее.
Стиви кивнула, ее волосы подпрыгнули.
– Хорошо. Сто двадцать тысяч? – Он кивнул ее сопернику в знак признательности. – Я получил сто двадцать. Кто даст тридцать? – Он резко повернулся к Стиви, которая махнула на него рукой.
Торги быстро поднялись до двухсот тысяч и выше. На отметке двести тридцать пять тысяч они остановились.
– Все против вас, сэр, – услышала Стиви, как аукционист сказал ее невидимому сопернику на другом конце комнаты.
– Двести тридцать пять – раз. Двести тридцать пять – два. Уходит на двухстах тридцати пяти… – Драматическая, слишком долгая пауза, и затем: – Продано! За двести тридцать пять тысяч фунтов даме с рыжими волосами.
«Каштановыми, каштановыми», – подумала Стиви, вскакивая на ноги и крича: «Да! Да!»
На этот раз улыбки и смех ее товарищей по торгам были снисходительными. Она показала свой номер аукционисту, подождала, пока он запишет его, затем схватила Карен за руку и потащила подругу на улицу.
– Она моя! Она моя! Она моя! – пела она, танцуя по кругу и увлекая за собой Карен.
– Мне нужно выпить, – объявила она, задыхаясь.
– Мне тоже, – согласилась Карен, и, еле сдерживаясь, они отправились в ближайший паб праздновать.
Глава 10
– Нет-нет, так просто не пойдет, – закричала Стиви. – написали «о», а должно быть «е».
– Где?
– Там, видите? – Стиви ткнула пальцем в недавно нарисованную вывеску у своей недавно приобретенной кондитерской.
Автор вывески почесал свою седеющую голову и посмотрел вверх.
– Придется переделать, – заявила она.
– Нет, не придется. Я сделал все точно так, как вы написали. – Пожилой мужчина порылся в кармане и достал скомканный, измазанный клочок бумаги. Он разгладил его у себя на груди, а затем сунул Стиви под нос. Грязный, покрытый краской палец коснулся написанного.
– Вот! Видите? «Кондитерская Погги».
– Нет, это не так. Здесь вообще ничего такого нет. Тут написано «Кондитерская Пегги». Это буква «е».
– Ну, мне так не кажется, а я рисую то, что вижу, не так ли? – резонно заметил он.
– Но это неправильно. Это «е». Разве это похоже на «е»? – Стиви выхватила бумагу из рук старика и сунула ее в лицо прохожей. Женщина чуть не выпрыгнула вон из кожи от неожиданности.
– Что похоже? – пискнула она, прижимая дрожащей рукой ветровку к груди.
– Это «е», – практически прокричала Стиви. – Как в «Кондитерской Пегги».
– О.Да. Я думаю, это будет кафе, и я уверена, что они будут продавать чай, дорогая, – пробормотала женщина. – Какая-то молодая девушка из Лондона купила его. Надеюсь, у нее все получится, в отличие от предыдущих владельцев.
– Что вы имеете в виду? – спросила Стиви, на мгновение забыв о неправильно написанной букве, но ее информатор быстро зашагала по тротуару и вскоре совсем исчезла.
– Что все это значит? – ни к кому не обращаясь, спросила Стиви.
Впервые с тех пор, как она увидела Танглвуд и приняла самое важное и спонтанное решение в своей жизни, Стиви почувствовала легкое беспокойство. Она знала, что ей следовало что-то сделать, и эта мысль не давала ей покоя с тех пор, как она увидела кондитерскую, а теперь ее осенило: она не спросила, почему предыдущие владельцы продавали магазин. Это просто не пришло ей в голову. Она была так увлечена происходящим, что не задумывалась о причинах, по которым здание было выставлено на продажу.
Вероятно, Стиви все равно не позволили бы взглянуть на бухгалтерские книги (не то чтобы она даже думала об этом), поскольку помещение продавалось не как действующее предприятие. Сам бизнес не продавался, только имущество. Тот факт, что оборудование и фурнитура были включены, был просто счастливым бонусом.
– Не знаю, и мне все равно, – заявил автор вывески с мелодичным валлийским акцентом. Она нахмурилась, когда он наклонился к своим краскам, закрывая их крышками.
– Вы еще не закончили, – запротестовала она.
– Да, я закончил. – Старик был непреклонен. – Если только вы не хотите заплатить мне за то, чтобы я нарисовал все снова?
– Я вам еще не все выплатила, – поправила она.
При этом он протянул слегка дрожащую грязную руку. Стиви проигнорировала его
