Пока есть юность - Артем Каренович Галустов
— Не волнуйся, Рэн тебя будет ждать дома.
Он вытащил меня наружу. Весь путь пронёс на руках. Я попросила его отнести меня сначала к дому Михаила, чтобы увидеть своё деяние на лицо. Отец поднёс меня к его окну. Михаил сидел на стуле, держа себя за голову. Девочка лежала на столе все ещё накрытая простыней. Но вдруг ткань начала дышать. Миша встал и с большим страхом в глазах посмотрел на это. Потом он заставил себя снять с неё покрывало. Я увидела, что она жива.
Отец понёс меня домой. Дверь сразу же перед ним открылась. Рэн не спал. Всё ждал меня. Он был удивлён, увидев меня на руках у отца. Эреб положил меня на мою кровать. Рэн сел рядом со мной, он очень переживал.
— Я проиграла, я выбрала неправильный путь. Я потеряла его. Ведь если нет ребёнка, тогда это второй путь.
Эреб положил руку мне на живот.
— А что если он все же лучше, чем тот.
— Я видела, чем он закончится. Я умру на восстании. Но я ведь не пойду туда. Я думала, что выбираю первый путь, а не второй.
— Тина, чтобы ты не выбрала, я горжусь тобой. Я удалю плод и сниму боль. — внезапно я почувствовала себя гораздо легче. — Теперь отдыхай.
VII
14 января
Я отдыхала в своей постели. Скрипнула тихонько дверь. Я думала, что Рэн крадётся, боясь меня разбудить, но пришел Михаил, хотя я уже знала, что это не его настоящее имя, но мне так было проще. Он кротко кивнул мне головой и, поджав губы, сел ко мне спиной. На край кровати. В руках он мял свою кепку.
— Спасибо, что пришёл навестить. — сказала я ему.
— Мне… в общем, мне очень жаль, что произошло… ну, с ребёнком. — говорил он, оборачиваясь на меня.
— Даже не знаю, что сказать. Спасибо, наверное.
— Там твой сын тебе чай делает, он сейчас, наверное, поднимется, я так-то ненадолго.
— Он мне не сын. Ну как? Я его очень люблю. Порой мне кажется, что из-за него я сильнее. Но я не его настоящая мать.
Он снова обернулся и посмотрел на меня.
— Да, я знаю. Но это неважно. Ты ведь его любишь.
У нас затянулась пауза.
— Скажи, ты ведь знал, что у меня произойдёт…
— Ну… как сказать, нет, не знал, конечно…
— Но…
— Но… я просто… это не мое дело, понимаешь? Мы живем в разных мирах.
— Нет, мы живем в одном и том же.
— Скажу сразу, ты очень хорошая девушка, Тин, но у тебя есть твои боги. Твои родители. И это мрачные существа. Они всё темное в нашем мире.
— Кто ты?
— Всего лишь сын человеческий. Не такой, как ты.
— И как тебя зовут?
— Ну… зачем спрашивать, если знаешь? Думаю, мое имя всем известно.
— Да, это верно.
— Послушай, я… мне кажется, ты сделала правильный выбор. — сказал он, и я внимательно посмотрела на него. — Во всяком случае, это честный путь… а это многое уже.
— Я в этом сомневаюсь. Моя мать показала мне два исхода моего выбора. В одном из них я воспитываю своего ребёнка, а в другом — умираю. Ребёнка нет, теперь мне известно, что меня ждёт.
— Ты не можешь так говорить.
— Верно, самое страшное, что будет с Рэном.
— Если ты хочешь знать мое мнение… в общем, ещё ничего не потеряно. И тебе необязательно умирать. Ты можешь воспитывать Рэна.
— Такого не было в видении.
— И ты говоришь это мне?
Мы внимательно посмотрели друг на друга, и в комнату вошёл Рэн. Он нёс чашку чая. Михаил взял её у него из рук и положил на прикроватную тумбочку.
— Ладно, поправляйся, Тин. Я пошёл.
— Спасибо.
Он ушёл и оставил меня и Рэна наедине.
— Детка, я бы спустилась сама.
— Я решил сам п-поднять.
Он взял чашку. Рэн захотел, чтобы я пила из его рук.
— Я сама, детка.
Но он нахмурился и продолжал. Я стала пить. Чай оказался очень сладким. Потом я все же забрала чашку себе. Он с любовью смотрел на меня.
— Что, я все ещё красива, как и раньше? — улыбнулась я ему.
— Д-да, ты самая крас-сивая
— Даже после царства Аида?
— Я б-буду ухаживать за т-тобой, как Рэйнек.
— Нет, это неправильно. Это я должна за тобой ухаживать.
Он приблизился ко мне и обнял.
— Не п-пропадай.
Так мы лежали долго. Вдруг мы с ним оба дёрнулись. Внизу раздался грохот. Нашу входную дверь выбили. Послышались крики мужчин. По дощатой лестнице затопали ноги в тяжёлых сапогах. Мы вперили свои взгляды в дверь. И вот и она с размахом открылась и ударилась об стену. В комнату забежали четверо полицейских с автоматами, в бронежилетах, в полном обмундировании. Лицо было скрыто балаклавой и чёрным шлемом. Я увидела только их испуганные глаза. Они явно выдавали их душу, которая действовала врозь с телом.
Они скинули Рэна с кровати, взяли его на руки и потащили вниз. Меня схватили за волосы и тоже поволокли. Они ничего не объясняли, стали спускать с лестницы. Я не могла нормально наступить и все время падала на неё.
Мы оба были неодеты. Рэн в пижаме, а я в спортивных штанах и футболке. Нас вывели на улицу. Холод сразу обдал всё тело. Рэн кричал и брыкался. Я же рыскала глазам по округе и увидела, что вся деревня в плену. Это были полицейские, которые гнались за беженцами. Теперь они прорвали оборону и пришли за нами. Я понимала, куда меня ведут. Уже недалеко показался чёрный дом. Я была сообщницей, которая помогала беглецам.
Нас обоих привели в дом Михаила. Раненых уже заковали в наручники. Мишу прижали к полу и пытались заложить ему назад руки. Рэна держали за шкирку в стороне. Меня положили на пол. Они все кричали и задавали вопросы одновременно. Я ничего не могла разобрать.
— Кто ещё тебе помогал? Она помогала? — кричали Мише.
— Ты помогала ему? — задали вопрос мне.
— Кто ещё в сговоре?
— Она не причём, я просто вытащил из них пули! — ответил им Михаил.
— Кто ещё с тобой был?
— Да мы ничего не сделали! Ничего незаконного!
На этот ответ они разозлись и стали его бить тем, что было, кто дубинкой, кто ногой, кто прикладом. Я вырвалась из лап одного и просто бросилась в толпу, чтобы сбить их с ног. У меня это получилось. Мы все оказались на полу. Другие нас стали разнимать.
Когда меня подняли, наставили на
