НЬЮ-ЙОРКСКАЯ КАРМЕН - Петр Немировский
***
В длинном светлом платье, перекинув ногу на ногу, она сидела в широком кожаном кресле. Ее красивые руки свободно лежали на широких подлокотниках, выкрашенные бордовым ногти легонько по ним барабанили.
Увидев перед собой Осипа, она удивленно подняла брови, но в то же время, почему-то улыбнулась, глаза ее радостно сверкнули.
На ее лице лежал тонко, со вкусом подобранный макияж, волосы хорошо уложены. Словом, Стелла производила впечатление светской дамы, ожидавшей мужа-миллионера, который задерживается в гостиничном номере.
Осип стоял перед ней, сжимая рацию, не зная, что сказать.
— Как ты здесь очутилась? — спросил наконец.
— Как очутилась? Как все шлюхи сюда входят — дала швейцару двадцать баксов, — ответила она простодушно, поднимаясь с кресла.
Присмотрелась к нему, словно пытаясь разгадать ход его мыслей, понять, почему у него сейчас такое хмурое и злое лицо.
— Эй, выбрось из головы все, что ты сейчас обо мне думаешь. Я просто провела эксперимент, хотела убедиться, действительно ли ты можешь заметить меня в любой точке этой огромной гостиницы, — Стелла скорчила виноватую рожицу.
Неожиданно приблизилась к нему вплотную, обвила его шею руками и, привстав на цыпочки, поцеловала так, как не целовала до сих пор ни одного мужчину.
***
Как ни в чем ни бывало, будто после освежающей прогулки, Осип вернулся в Операционый центр. Лицо его сияло.
Уолтер уже спал. Он склонил голову с густыми черными, зачесанными назад волосами, упер подбородок в грудь. Профессионал Уолтер мог спать в любом месте, и никакой шум, будь то хоть пушечная канонада, не мог его разбудить. Он никогда не храпел, воздух тихо и мерно проходил через ноздри его утиного носа в мощные легкие. Губы были сомкнуты, ровные тонкие губы, которые во время бодрствования были очень подвижны, как, впрочем, и его темно-карие глаза, ни на миг не прекращавшие наблюдения за всем вокруг. Широкогрудый, дремлющий, со склоненной головой и вздымающимися плечами, Уолтер напоминал древних исполинов времен битв римлян с кельтскими племенами.
Сон его, правда, в ту летнюю ночь длился недолго. Разбуженный странной силой Уолтер раскрыл глаза и не сразу поверил, что проснулся. Будь он русским, ущипнул бы себя за ляжку, но он был из ирландцев, поэтому суеверно дернул себя за ухо.
— Как ее зовут?! Джозеф, как ее зовут?! О-о, мэ-эн!.. — застонал Уолтер. Расстегнул еще пару пуговиц рубашки и стал чесать грудь: — Джи-исус Крайст!..
На огромном, во всю стену экранном панно сменялись кадры с обворожительно красивой загорелой женщиной в красных кружевных трусиках и в таком же ярко-красном лифчике. Женщина валялась на широкой кровати, ползала змеей, становилась на колени и, хищно выпятив нижнюю челюсть, с кровавым ртом, ползла вперед; потом, обессилевшая, падала на спину, томно вытягивая зовущие к себе руки...
— О-о, мэн, это лучше любого порнофильма! Это даже лучше стриптиз-клуба! — Уолтер не скупился на похвалы. Бисером пота покрылся его лоб, шея тоже матово блестела. — Познакомь меня с ней!
Осип продолжал нажимать кнопки своего ноутбука, не открывая глаз от экранов. А на экране это таинственная брюнетка вдруг превращалась в красный цветок, в пион, который внезапно вспыхивал огнем. Пламя разгоралось, бушевало, и когда глазам уже становилось больно, пламя гасло, и из легких струек дыма снова возникала полуголая Стелла...
— Нет, она не дешевая стриптизерша. Эта девочка — из дорогого эскорт-сервиса, пять тысяч баксов за ночь, не меньше, — высказал слово эксперта Уолтер, когда «фильм» закончился. Посмотрел на часы. — Вот и убили час времени. Спасибо Богу, послал мне такого напарника в смену. Русский режиссер! Русские — великая нация! А русские проститутки — те просто улет.
— Никогда больше не говори такое о ней, понял? — сказал ему Осип суровым голосом.
Уолтер ничего не ответил, лишь бросил на приятеля странный взгляд, круто изогнув бровь.
Глава 9
На следующий день Осип привез Стеллу к себе домой, в их квартиру в Бруклине. Они сидели в просторной гостиной, ели суши и пили саке. Стелла рассказывала о своем детстве и отрочестве, о том, что после школы поступила у себя в Кишиневе в Институт легкой промышленности, потому что — трусиха — в Театральный идти побоялась. Не доучившись, бросила институт, оставила родителей, мужа и дочку, и уехала в Штаты по гостевой визе.
— Дочку? Ты мне никогда не говорила, что у тебя есть дочка, — заметил Осип.
Стелла на миг смутилась, тень пробежала по ее лицу.
— Дашенька — свет моих очей. Она живет у моих родителей. Скоро ей десять лет. Хочу отправить им деньги, чтобы они ей в подарок купили самый модерновый лэптоп. Посмотри на это чудо, — она вязла со стола свой мобильник, и, быстро найдя нужный файл, показала Осипу снимок темноволосой девчушки, в лице которой угадывались материнские черты.
Затем Стелла налила себе в рюмку саке и, выпив залпом, на мгновение нахмурила брови.
Осип догадался, что она не хочет говорить с ним о дочке, что это — «больная тема».
Всё саке было выпито, и Осип достал из бара бутылку вина. Уже было понятно, что на ночное дежурство он не выйдет. Он отправил боссу по мобильнику короткое сообщение, что плохо себя чувствует и эту смену пропустит.
Они пили вино. Стелла с упоением рассказывала о своей любви к танцам: когда-то в отрочестве, еще в Молдавии, она посещала танцевальную школу, знала много танцев, и современных, и народных, и эта страсть еще не угасла в ее сердце.
— Хочешь посмотреть? — неожиданно предложила она.
Она снова взяла мобильник и быстро нашла желаемый файл.
Забренчали гитары, зазвенели бубны.
— Оп-па!! А-аай-а... — Запела Стелла, поднявшись и выходя на средину комнаты.
Она тряханула головой и круто изогнула спину так, что ее волосы всколыхнулись, будто бы подхваченные порывом ветра.
— Оп-па!! А-аай-а...а! — Стелла сопровождала свою «цыганочку с выходом» мелодичными возгласами.
Ее гибкое тело плавно перемещалось, словно не касаясь пола. Она выставляла вперед налитую
