Машины времени в зеркале войны миров - Роман Уроборос

что в черных одеждах они просто хотят тебя убить. С кем же из этих людей ты двинешься в путь?» Бог, не колеблясь ответил: «Конечно же с теми, кто в черных одеждах». Барашек третий, серый вопрос ему задает: «Почему?». Бог, улыбаясь, отвечает в третий раз: «Потому что люди в белых одеждах уже верят в меня, они видят мой свет, они коснулись благодати и их ожидает нирвана светлая в конце пути. Им помощь моя не нужна. А людям в черных одеждах хотят убить меня из ненависти, и они совсем не видят снисхождение духа светлого на каждого из них. Помочь им увидеть это – вот ноша моя». После этих слов Бог подошел к людям и сказал, что идет с группой в черных одеждах, а люди в белых одеждах должны сесть в круг и молиться о том, чтобы путь его был успешно завершен у ворот рая. Пошли они в путь, и люди в чёрном, желавшие убить Бога, все как один уверовали в него после первого же слова его. А во время ночлега люди в белых одеждах перерезали всех, ни одного не пощадили, даже своего любимого Бога.

Дед Иван. Так это же в чистом виде история про Каина и Авеля. Белые приревновали черных к Богу…

Учитель. Нет, история эта на самом деле произошла с одним индейским Богом, я не буду называть его имени. Он сам мне ее рассказал и просил себя не называть.

Партизан. Бог – тебе?

Учитель. Не это сейчас главное. Главное – нужно знать ответ на четвертый вопрос – с кем ты идешь. Индейский Бог неправильно ответил на вопрос – и вот результат. Ведь если бы он пошел с белыми, то те, зная опасность и вредоносность черных, выставили бы на привале удвоенную или утроенную стражу и ничего бы не случилось. А черные, уверовав в бога и не ожидая злых действий от белых, проявили беспечность – и вот результат.

Староста. Слушай, ты сейчас сам-то понял, что рассказал? Я вот лично ничего не понял.

Партизан. Ну почему последние минуты жизни я должен провести с идиотами? Товарищи, ну если уж так случилось, если суждено нам всем погибнуть во славу нашей Родины, так давайте соберемся с духом и споем «Интернационал» или наш родной советский сталинский гимн, да мало ли еще прекрасных наших песен есть.

Староста. Вот ты Учителя идиотом назвал. А сам-то ты кто? Тебя когда черти в аду будут на сковороде жарить ты им все двести и триста лет тоже «Интернационал» петь станешь? Думаешь, им надоест тебя слушать и они отпустят тебя из ада?

Партизан. Ада нет. Бога нет. Это еще Маркс и Энгельс доказали.

Староста. А что же тебя после смерти то ждет бедолагу?

Партизан. Ничего. Я останусь на земле в воспоминаниях добрых моих товарищей и в делах полезных, которые я успел за свою недолгую жизнь совершить.

Староста. Не могу больше слушать этого пещерного человека… (Уходит вглубь амбара).

Партизан. Вот все, у кого совесть нечиста, не могут спокойно умереть. А за меня вся страна отомстит. Гады, гады, гады. Кричит) Не хочу, не буду умирать.

Дед Иван. Вот и выходит, Васька, что ты из нас здесь больше всех смерти-то и боишься. А смерти тот не боится, кто в Бога по-настоящему поверил или в себя по-настоящему поверил, что вообще-то одно и то же. Посмотри на всех, даже Катенька, и та, как человечек, пусть и маленький, себя ведет, а ты – ну чистая улитка.

Партизан (начинает петь). Вставай, проклятьем заклейменный… (Плачет).

Дед Иван. Не ту песню ты запел. Вот какую надо. (Поет).

Ночь единорогами полна,

Спи спокойно, милая страна,

Все. (Поют).

Сталин позаботится о нас,

Ленин позаботится о нас.

Повторяют припев 5 раз.

Дед Иван. Вот это песня. А ты «Интернационал». Я аж до слез растрогался. Да и у вас у всех лица посветлели.

Староста. А кто эту песню сочинил? И откуда я знаю слова?

Дед Иван. Песню эту написал Роман Уроборос, это тот, который этот роман сейчас пишет. А откуда ты слова знаешь, это одному Богу известно. (Достает махорку, газету, скручивает самокрутку, закуривает).

Тетка Наталья. Вань, ты очумел совсем, здесь курить? Сено сухое, сейчас амбар полыхнет.

Староста. (Улыбаясь подходит). Тетка Наталья, а ты видимо очень боишься, что все здесь полыхнет?

Учитель. (Смеется). Да ты не бойся, если чего, немцы снаружи сразу все потушат.

Все начинают громко и весело смеяться, как дети.

Голоса.

– Вот я всегда безмерно верил в детей. В их предчувствия, интуицию.

– Да девочка молодец. Вот так угадать, что ее спасет именно Сталин, а не какие-то мифические партизаны.

– Да и Ленин. Это уже блаженный молодец, проинтуичил.

– По-моему этот так называемый Учитель просто угадал слово. Ничего он не знает. Просто несет бред, а это каким-то образом коррелируется с действительностью.

– Коррелируется с действительностью. Вы сами-то поняли, что сейчас сказали? Может быть, угадал, конечно. Ведь к слову «Сталин» сразу же просится парное к нему слово – «Ленин». Но все равно, молодцы. Немцы еще за бензином не доехали, а они уже знают, что произойдет сейчас и как они спасутся.

– И главное кто их спасет.

– А как мы объясним спасенным, что Сталин сидит в Кремле, руководит страной, воюет с Гитлером, и одновременно является единорогом и пасется на лугу, который не показан ни на одной карте, да и луг этот найти практически не возможно.

– Это объяснить, по-моему, еще можно. Вот как объяснить, что Ленин лежит мертвый в Мавзолее, да даже более чем мертвый, потому что внутренности у него все вынуты, и одновременно является единорогом, который пасется на лугу, который на глобусе Земли точно не найдешь, да и на других планетах тоже сомнительно.

– Ладно, не будем никому ничего объяснять. Надо чтобы они поскорее дверь нашли. Мы ведь ее уже давно проявили. Что же они ее никак не заметят?

– Об этом я не беспокоюсь, сейчас заметят. Меня другой вопрос беспокоит, поймут ли они как надо в дверь проходить?

Учитель. Слышали голоса?

Староста. Нет. Да тихо вроде. Немцы и те стихли.

Учитель. Вот и я ничего не слышу. Странно. Раньше всегда голоса слышал. В трудную минуту и не очень трудную. А сейчас тишина. Эфир молчит.

Партизан. Может у тебя перед смертью мозги прочистились. Вменяемым стал. Хотя вряд ли.

Учитель. Помните, я Вам про четвертый вопрос рассказывал, ну что важно знать не только кто ты, откуда и куда идешь, но и с кем идешь. Так вот. Есть у меня знание одно. Откуда оно взялось, кто мне про это рассказал, я не знаю. Но знание есть и не деться