Гетопадение - Мамкина Конина
Мальчик смотрел на него, как на божество. Антону стало неожиданно приятно и тепло. У него возник синдром фантомной души.
– А ты видел когда-нибудь как под снегом растёт трава?
Октай помотал головой и продолжил внимательно слушать.
– Договорились. Когда зима закончится, мы с тобой вместе посмотрим.
— Но ведь снег холодный. Я его трогал. Было холодно.
– Ну вот смотри, – он взял подушку с другой стороны постели, – Прикоснись. Это пух, и он холодный. А точно такая же подушка рядом с тобой – тёплая, потому что ты нагрел её сам. Вот ты думаешь, тебя греет одеяло, но на самом деле оно просто не даёт твоему теплу улетать. А снег, он как одеяло для земли.
— А почему снег не греется, как одеяло, и не тает?
Первое, что Антон заметил – мальчик правильно назвал снег. Но потом до него дошла суть вопроса. Он был удивлён его когнитивными способностями.
– Это очень хороший, правильный вопрос. Давай объясню. Сначала снег немного тает, превращается в воду. Она нужна, чтобы проросли семена. А дальше тепло согревает уже росточки.
– Понимаю, – задумчиво протянул Октай. Шульц уже отметил, что даже если ребёнок не всегда знает, как называется то или иное явление, любопытства и гибкости мышления ему не занимать.
– А потом наступит весна, снег растает, потекут ручьи, листики появятся. Потом лето, потом осень. И снова зима.
– А почему?
– Почему сменяются времена года? Смотри, Земля вращается вокруг солнышка. Когда она далеко от него, у нас холодно, а когда близко – наступает лето. Это если коротко.
– А ночью почему тогда холодно?
– И это снова отличный вопрос, молодец, что задаёшь такие. Значит, ты действительно понимаешь, о чём идёт речь. Дело ещё в том, что Земля одновременно вращается и вокруг своей оси, — Антон привстал и огляделся вокруг. Ничего подходящего на глаза не попалось. Он вернулся из кухни с мандарином и яблоком, – Вот это, — он дал ребёнку яблоко, – Подержи. Ага, вот так. Яблоко – это Солнце, а вот мандарин – наша Земля. Он вращается вот так, видишь? – врач вдруг поймал себя на мысли, что с неподдельным энтузиазмом вертит мандарин вокруг яблока, пытаясь объяснить, почему снег не убивает растения, а делает их сильнее. Он на секунду замер, но осознал, что ему это даже нравится. Общество, говорившее голосом отца, внушало стыд, но его это уже не тревожило. Он поймал себя на простой мысли: «Я счастлив. Мы», – Когда он вращается вокруг себя, меняются день и ночь, а когда вокруг Солнышка – времена года. Пока не понимаешь?
— Немного понимаю. Не понимаю, почему шар, и почему он крутится.
– Ну, это и правда жутко сложно. Давай сделаем по-другому. Что ты пока понял?
– Что снег не убивает. А ещё, что он греет траву. Точнее, не он, а воздух. И что, когда Земля крутится, меняются день и ночь и времена года. И… но я только не понял, почему воздух тёплый? И почему тогда дороги прямые, если Земля круглая? Мир жутко сложный.
Врач подумал: «Если бы кто-то увидел меня сейчас, то решил бы, что я употребляю свой товар перед продажей». От глубокого взволнованного дыхания и, как следствие, переизбытка кислорода его зрачки расширились. Состояние эйфории было настолько мощным, что и он сам был готов признать этот мир интересным и даже чудесным.
– Давай я объясню тебе завтра. Это очень сложно, и мы с тобой так запутаемся.
— Спасибо. Но…
– Что такое, котик? – он добавил уже другим тоном, – Хочешь яблочко или мандарин? Сейчас почищу тебе.
— Да, спасибо, – мальчик взял дольку и благодарно кивнул, – Только, я хотел попросить.
– О чём, солнышко?
— Не бросайте меня зимой… когда снег.
– Ох, Лукас, – улыбнулся он, – Не брошу тебя ни в снег, ни в дождь, ни когда реки.
Взгляд мальчика упал на стоявшую за спиной Антона полку.
— Это книги? Так много?
– Да, книги, – похвастался господин Шульц. Он вдруг вспомнил, что за последние полгода не держал в руках ни одной. – Ты же их видел раньше?
– Да, правда ничего кроме меню и двух книг, которые у меня были, не читал. Одна такая синяя «Analysis» и другая – коричневая. Там было написано: «Anton Pawlowitsch Tschechow – Erzählungen».
– Ну-ка подожди, – врач встал с кровати, вышел и вернулся с шестью книгами в руках. Одна из них выглядела ярче и красочнее других. На обложке было написано: «Die große Enzyklopädie für Kinder» и нарисовано устройство вселенной от атома до галактики. Остальные были оформлены скромнее. Одна синяя, три светло-коричневые разной степени потёртости и ещё одна оранжевая, – Такие? — улыбнулся он.
– Да! – едва слышно шепнул мальчик, – А можно?
– Можно, конечно, они же твои теперь. Читай нездоровье.
— Мои? Но они же ваши.
– Да, но считай, что я тебе их дарю. Вот, возьми карандаш. Когда читаешь и находишь что-то интересное или непонятное, подчёркивай. По вечерам с тобой будем это разбирать, согласен? – он вытащил из стопки книгу в оранжевой кожаной обложке, раскрыл и протянул ему, – Это записная книжка. Можешь использовать как дневник. Писать туда свои мысли, например, или рисовать, – Октай явно оживился на слове «рисовать», – Я обещаю не читать и не подсматривать.
– Да, но… разве вам они не нужны?
– Я давно уже их прочитал, а теперь они просто стоят и пылятся. Не переживай, вещи должны принадлежать тем, кому они приносят пользу.
Мальчик снова бросился врачу на шею.
– Ой, да не переживай ты так, – он уже несколько дней подряд ютился то на полу, то на диване. Если везло. В иных случаях, он просто не спал, — Давай-ка я положу их здесь, рядом с твоей постелькой. Можешь почитать их завтра. А теперь поспи.
— Хорошо, – это немного омрачило светлую радость Лукаса, но он действительно пережил много эмоций за этот день. Его глазки слипались.
– А хочешь, на ночь тебе почитаю? – предложил Антон и зная, каким будет его положительный ответ, выбрал коричневую книгу из стопки. Он открыл том на первой попавшейся странице и отлистал до начала рассказа, – «Wanka». Ты не читал? Я тоже не помню, что там было.
Он начал читать и уже на втором предложении пожалел о выборе рассказа: «Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался…».
***
Октай открыл дневник
