Екатерина Красавина - Кораллы мертвеца
Вы к кому? - спросила она.
Виктория достала из кармана пиджака Ленину бумагу. - К Елене Александровне. - Это я, - улыбнулась женщина, - а вы, по какому конкретно вопросу? - Понимаете, у меня сейчас идет черная полоса. Неприятности, нервы. Хотелось бы восстановить свою энергетику, успокоиться. - Это мы сделаем. Посидите немного здесь, - кивнула женщина на кожаный диван, в углу комнаты, - когда я крикну вам, зайдете, вон в ту дверь. Кстати, как вас зовут? - Марина, - соврала Виктория. Ей почему-то не хотелось называть своего настоящего имени. - Хорошо, Марина, ждите.
Оставшись одна, Виктория ощутила легкое беспокойство. "Надо позвонить Олегу, предупредить, что я задерживаюсь". Виктория протянула руку к сумочке и вдруг вспомнила, что мобильный телефон остался в машине. - Идите сюда, донеслось до Виктории.
Было темно, и Виктория не сразу увидела Елену Александровну, стоявшую в глубине комнаты. Она жестами подзывала к себе Викторию. - Ближе, ближе.
Когда Виктория подошла к ней, Елена Александровна дотронулась до её руки. - Садитесь.
Она опустилась на стул. - Закройте глаза. Вытяните вперед руки, а теперь положите их на колени.
Виктория почувствовала, как по её телу пробежало что-то вроде электрического заряда. - Больно? - спросила её Елена Александровна. - Нет, - улыбнулась Виктория. - Вы что-нибудь видите своим внутренним зрением, чувствуете?
Перед глазами Виктории с большой скоростью завертелись фиолетовые диски. - Вижу фиолетовые шары. - К вам постепенно приходит спокойствие и мудрость. Вы восстанавливаете свои силы. - Наоборот, теряю. - Поэтому вы и пришли ко мне. Я вам помогу.
Виктория почувствовала, что её тело налилось блаженным теплом, стало легким, почти невесомым. Казалось, ещё минута и она полетит. - Я стала легкой, - прошептала Виктория. - Правильно, из вас уходит негативная энергетика. Вы очищаетесь и черпаете силу из космоса. Раньше вы испытывали негативные эмоции: нервничали, переживали и поэтому ваши жизненные каналы были засорены энергетическими шлаками. - Спасибо, мне, действительно, стало лучше. - Это только начало. Потом вам станет ещё лучше и приятнее. Не думайте о своих потерях, сконцентрируйтесь на будущем.
Теперь вместо фиолетовых шаров перед Викторией простиралась длинная дорога, вьющаяся серпантином между отвесных скал. Где-то далеко наверху высился хрустальный замок, освещаемый изнутри голубоватым светом. Виктория шла по дороге, не чувствуя никаких препятствий; до замка оставалось совсем немного, как вдруг её ноги налились странной тяжестью. Она хотела шагнуть вперед, и не смогла. Виктория вскрикнула и открыла глаза. - Вы уснули. Елена Александровна стояла над ней - Да? Я и не заметила. - Ничего страшного. Полегчало? - Да. Спасибо. - Вам обязательно надо пройти несколько сеансов. Полный курс. - Когда мне придти в следующий раз? спросила Виктория.
Елена Александровна на секунду задумалась. - Давайте через два дня. Хорошо? - Договорились, - согласилась Виктория, - сколько я должна вам заплатить? - Нисколько, я беру деньги после окончания сеансов.
Домой Виктория ехала, не торопясь, ощущая во всем теле и голове удивительную легкость, словно она выпила бокал шампанского. Она стала напевать какую-то старую мелодию "Битлов". Виктория уже и не помнила слов, только мелодия навязчиво вертелась в голове. "Может быть выйти где-нибудь и прогуляться по вечерней Москве, побродить. - подумала Виктория, - Сколько я уже не гуляла просто так. Год, два, пять?" Однако она решила, что лучше поехать домой и принять расслабляющую ванну. "Погуляю в другой раз".
Подъезжая к дому на Ленинском проспекте, Виктория краем глаза заметила около своего гаража "рено", за рулем которого сидел молодой человек. Машина рванула вперед, чуть не задев её "фиат". "Идиот", - выругалась Виктория.
Поднявшись к себе на четвертый этаж, Виктория обратила внимание, что коврик перед входной дверью её квартиры немного сдвинут. "Надо завтра сказать Елизавете Николаевне, чтобы поправила его", - подумала Виктория. Открыв дверь, и войдя в темную прихожую, Виктория вдруг ощутила незнакомый запах. Она была особо чувствительна к запахам, и пользовалась только слабыми дезодорантами и никогда - крепкими духами. Они её раздражали. В прихожей пахло мужским одеколоном и потом. Кто-то только что побывал здесь. В памяти мелькнул молодой человек за рулем "рено". "Может быть он?", мгновенно стрельнуло в голове Виктории. "Что же делать? - раздумывала она, стоя прихожей и не зажигая света, - закрыть дверь и мчаться прямым ходом в милицию? Или все-таки зайти в комнаты, осмотреть их? А вдруг грабитель все ещё здесь?" Где-то раздался странный шорох, и Виктория быстро захлопнув дверь, сбежала вниз по лестнице. Она даже не заметила, что бежит широко раскинув руки, словно, готовясь упасть к кому-то в объятия.
* * *
Будильник прозвенел, как всегда, во время, но оторвать голову от подушки не было сил. "В парке Чаир распускаются розы, в парке Чаир зацветает миндаль", - запела Катя, вскакивая с постели. Она потянулась, и рукава белой кружевной рубашки спали, обнажая локти. Катя любила красивое белье. Ей нравилось расхаживать по квартире и смотреть на себя в трюмо, любуясь изящным комбидрессом или маечкой, отороченной кружевами. Катя внезапно вспомнила, как Артур её обычно раздевал, медленно скользя пальцами по плечам, стягивая бретельки и целуя в шею. Затем усаживал её к себе на колени, нежно гладил по груди... При этих воспоминаниях Катя нахмурилась: "Я же вроде успокоилась, неужели меня опять затянет черная меланхолия?"
После отъезда Артура Катя прошла все стадии отчаяния: буря эмоций сменялась тоскливой депрессией, слезы - полной апатией. Так продолжалось почти три месяца, и в один прекрасный день Катя поняла, что её следующий шаг - посещение психиатра. Она даже нашла в своей записной книжке телефон одноклассницы, у которой мать работала в психоневрологическом диспансере. В своем воображении Катя мысленно выстраивала, примерно, следующий диалог: Здравствуйте, я с вами незнакома, но когда-то училась вместе с вашей дочерью. Что нет времени? Ближе к делу? Понимаю. У меня нервное расстройство. В чем выражается? В этом месте диалог прерывался. "Надо хорошо подковаться, - думала Катя, - подвести, так сказать, научно-теоретическую базу под мою депрессию. Просмотреть соответствующую литературу, а то подумает, что я все выдумала... Но в Катиной голове почему-то вертелся незабвенный Фома Берлага из "Золотого теленка", изображавший вице-короля Индии, чей-то крик: "В пампасы!" и полное и безоговорочное разоблачение симулянтов доктором, вернувшимся в психбольницу после краткосрочной командировки. "Но я же не симулянтка, - разговаривала сама с собой Катя, - я действительно страдаю, у меня депрессия. А вдруг Светлана Петровна скажет, что я просто дурью маюсь? А тут любовь, тонкие чувства. В этом месте Катя всхлипывала носом. "Собаку, что ли купить, все веселее станет, будет, кого по утрам выгуливать". "Выгуливать?" - нахальным голосом спросил кто-то внутри нее, - да ты валяешься в постели до упора, дрыхнешь под завязку, не смеши никого, пожалуйста". "Ну котенка", - не сдавалась Катя. "Чтобы точил когти о "Клеопатру" и обдирал бабушкину мебель из красного дерева?" - парировал невидимый собеседник. "Да, мебель...антиквариат... что теперь, в конце концов, я должна жить одна?" "А твоя пальма?" - спрашивал неутомимый спорщик. ""Клеопатру" не прижмешь к себе как котенка или собачку, не потискаешь"...
Вспомнив свой порыв отправиться прямым ходом в психдиспансер, Катя улыбнулась, сделала в ночной рубашке пируэт перед зеркалом и побежала в ванну. Надо было успеть принять душ и позавтракать неизменным кофе и бутербродом с сыром "гордон блю". Катю особенно смешила реклама этого сыра, в которой говорилось о "благородной плесени". "А что плесень бывает неблагородной?" - острила про себя Катя. - И где это, ей, интересно, выдают патент на дворянство?"
В агентство Катя приехала в десять утра. Марина уже сидела на своем месте. - Привет, привет, - обратилась она к Кате. - Здорово, - вяло откликнулась она. - Ты чего заболела? - Да так, настроение по нулям. - Как у всех! - Встала, ничего, потом нахлынули воспоминания... - Ничего, скоро лето! - Лето-то, лето! - Катя. вспомнила Алупку, Артура, их бесконечные блуждания по парку... и отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Ладно, я пошла в информационный отдел. - Давай.
Полученная справка по "Антиквариату и ломбарду", Катю озадачила. Оказалось, что Макеев открыл свою фирму буквально сразу после выставки-продажи произведений искусства, которую он провел на зимней Московской художественной ярмарке. Это было что-то новенькое. Очевидно, покойный обладал разносторонними талантами. Но Катя тут же подумала, что такой кульбит вполне в духе времени. Сегодня бизнесмен гонит газ, завтра покупает продуктовый магазин, а послезавтра - торгует картинами. Главное умение делать деньги, все остальное значение не имеет. Какая разница, что покупать и продавать. Почти все произведения искусства, выставленные Макеевым на продажу были куплены. За них он в общей сложности выручил двадцать тысяч долларов. Катя хотела переговорить с Яриным, но его в агентстве не оказалось. "Позвоню вечером , - решила Катя, - мне ещё к матери Константина Вершицкого ехать".
