Евгений Замятин - Том 4. Беседы еретика
Прорез колокольни: медленные, редкие удары колокола.
Двери собора снаружи: они открыты, виден толпящийся внутри народ, шепчутся, смотрят на приготовленный, но еще не зажженный костер на каменных плитах перед дверями.
Празднично убранный разинский струг: мачты доверху увиты шелками, окручены шелком даже пушки. На скамьях за столами, на коврах, брошенных на палубу, – всюду люди Разина, идет пир. Веселый гомон голосов, пение. Место Разина еще пусто. Васька Ус постучал в двери разинской рубки, возвращается к пирующим: «Сейчас, сейчас придет…»
Собор – внутри. Посредине на возвышении – архиерей и духовенство. Хор поет. Вдруг замолкает, тишина. Открывается одна из боковых дверей алтаря, показывается какое-то шествие: пономари в стихарях, дьяконы. Слышны редкие удары колокола…
Открывается дверь разинской рубки, он выходит вместе с Зейнаб. Он – в богатом парчовом кафтане, она – в самом нарядном из своих платьев. Он ведет Зейнаб, крепко ее обнимая, как будто защищая ее…
Собор: шествие из алтаря. Дьяконы несут грубо сделанное – и все-таки похожее чучело Разина в казацком кафтане, несут его на возвышение посредине. В народе – движение, шепот, чей-то вскрик…
На струге: движение среди пирующих, появление Разина с Зейнаб принято как вызов. Поднимается ропот недовольства. Разин выпрямил сгорбленные плечи, метнул глазами, крикнул: «Молчать!» – Тишина. Он продолжает: «Подождите – будете атаманом довольны, недолго ждать!»
Прячась в камышах, недалеко от струга, пробирается лодка с какими-то людьми. Садится солнце.
Разин поднимает чару за здоровье товарищей. Выпил – и подставляет еще, и выпивает до дна третью. Гул одобрения, все кричат и пьют за атамана.
Собор: ударяя посохом в грудь чучела, архиерей провозглашает анафему Разину. Похоронный звон колокола…
Снаружи перед собором служки суетятся – готовятся зажигать костер. Недалеко стоит женщина, накрытая темным платком…
Разин приоткрывает покрывало на Зейнаб – целует ее и дает ей выпить вина из своей чаши, наливает еще: «Пей!» – и она пьет. Купец-кухарь суетится, перебегая от одной группы пирующих к другой, по временам выглядывает за борт. Перебежал на корму – там никого, пусто. К корме из камышей подходит лодка, притаилась под кормой…
Из дверей собора начинает выходить народ. Женщина в платке отступает за дверь, поворачивается – и теперь видно: это – спасенная Разиным Катерина.
Немой – сзади Разина – хочет помешать ему пить, он отталкивает его, пьет и снова поит Зейнаб. Пирующие кричат атаману: «Спой! Спой нам!» Он встал, вынул из кармана заветную флягу – но фляга пуста, он бросает ее за борт; молча, сгорбившись, опускается на скамью. Зейнаб ласкает, старается утешить его – она выскакивает из-за стола и начинает танцевать, сначала медленно, потом все быстрее, отчаянней, исступленней. Разин очнулся, жадно смотрит на нее… На столах, на бочках зажигаются огни…
Перед дверями собора – служки зажгли костер. Дьяконы выносят чучело Разина…
Зейнаб кончила танец, остановилась, качается – сейчас упадет. Разин вскочил, подхватил ее на руки, стиснул, неистово целует ее, поднимая все выше, – вдруг размахнулся – и бросил ее в воду, за борт… Ее крик – все вскочили, замерли, тишина, только слышен свист ветра в снастях, плеск волн о борт струга. Схватившись за голову, неподвижно стоит у борта Разин…
Перед дверями собора – дьяконы бросают чучело Разина в костер. Чучело вспыхивает. Медленные удары колокола… Катерина подбежала к костру, ее оттеснили…
Разина окружили, кричат, кто-то целует у него руки. Васька Ус подносит ему чашу вина, еще одну, он жадно пьет. Шатаясь, идет на свое место. Ударив кулаком по столу, кричит: «Что же вы? Пейте! Пойте!» Пир возобновляется…
Перед дверями собора – на костре чучело горит, корчится. Народ молча, со страхом, смотрит…
Разин встал из-за стола, идет, еле держится на ногах. Васька Ус уводит его, поддерживая под руку, на корму. Разин тяжело падает на груду запасных парусов в мертвом сне. Убедившись, что он спит, Васька Ус уходит. Возле Разина появляется Немой.
Перед дверями собора – костер уже догорает. Все разошлись. Около костра – одна стоит Катерина.
На струге – все пьяны, многие спят там же, где сидели. Другие еще шумят, допивают невыпитое. К корме крадутся Васька Ус и Купец. Немой заметил, вскочил, мычит. Васька Ус кинулся на него, схватил за горло – удар ножом – и Немой уже лежит на палубе, онемев навсегда. Васька Ус и Купец связывают Разина и спускают вниз в лодку, стоящую под кормой, туда же спускаются и сами. Люди в лодке освещают фонарем лицо Разина, он что-то бормочет во сне, слышно слово: «Зейнаб!» Лодка отплывает…
Утро. Тихо покачиваясь, плывет по реке шапочка Зейнаб. Над нею кружится птица…
Площадь в Астрахани перед Пыточной башней. На крыльце стоит Воевода, рядом с ним Васька Ус и Купец, теперь одетый в наряд Судьи. На площади народ. Судья – «Купец» вынимает из шапки <грамоту> с приказом поймать Разина, допросить и доставить в Москву для казни. В народе – угрюмое молчание. Чей-то крик: «Везут! Везут!»
Телега. В ней, с колодкой на шее, стоит прикованный к перекладине Разин. Телегу медленно везут между двумя шпалерами стрельцов, отделяющих Разина от толпы. Тишина. Слышны только чьи-то всхлипывания, причитания: «Батюшка! Сокол!»
На крыльце башни – Васька Ус бледнеет и хватается за косяк открытой двери башни: на него пристально смотрит с подъехавшей телеги Разин. «Ну, есаул мой верный, спасибо тебе!» – говорит Разин. Васька кричит Воеводе: «Не давай, не давай ему говорить – не давай!» По знаку Воеводы стрельцы направляются к Разину, но он так взглянул на них, что они как споткнулись – стали…
Сверху, с телеги, Разин обводит взглядом народ и хочет что-то сказать. Вдруг, прорвав стрелецкую охрану, к нему кидается из толпы женщина, хватает его за ноги, молча впивается в него взглядом. Это – Катерина. «Взять ее! Взять ее!» – кричит с крыльца Воевода. Стрельцы стоят, не двигаясь… «Вот и встретились… – говорит Катерине Разин. – Здравствуй!» Но Катерину уже схватили сбежавшие с крыльца Воевода и Судья, тащат ее в Пыточную башню, Катерина, обернувшись, кричит Разину: «Проща-ай!» Этот крик подхватывают в толпе. Движение Разина – толпа мгновенно затихла. Он говорит: «Не прощайтесь: еще вернусь я… Ждите!» Затем – стрельцам: «Ну, что ж стали? Ведите меня, пора!» Стрельцы, потупив глаза, робея, подходят к телеге…
Чох на ветер,Кожа на шест,Мясо собакам,Кости в ров, –Степан Тимофеич,Будь здоров!
1932–1933
Пиковая дама*
<Сценарий на основе повести А. Пушкина>ГЛАВНЫЕ РОЛИ:
Пиковая дама – русская графиня X. Сначала – красавица лет 30. Затем она же – 70 лет, еще сохраняющая следы красоты и не желающая сдаться старости.
Граф Сен-Жермен – таинственная личность, гипнотизер, слывущий магом.
Германн – молодой русский офицер. Похож на Сен-Жермена, может играть тот же актер, что и роль Сен-Жермена.
Лиза – компаньонка Пиковой дамы, хорошенькая молодая девушка.
Прочие действующие лица:
Граф X. - муж Пиковой дамы. Комическая фигура.
Граф Томский – офицер, племянник Пиковой дамы.
Судебный следователь – молодой человек.
Агент следователя – сыщик.
Лакей Германна.
Ростовщик, армянин.
Чекалинский – московский миллионер, картежный игрок.
Офицеры – товарищи Томского и Чекалинского.
Цыганка в петербургском притоне.
Купец и другие посетители притона.
Герцог Орлеанский, кавалеры и дамы на костюмированном вечере у герцога.
Кавалеры и дамы на балу в Петербурге.
Швейцар, кучер, горничные в доме Пиковой дамы в Петербурге.
Для картины может быть использована музыка оперы Чайковского «Пиковая дама».
1В богатой, по-видимому – дворцовой, гостиной происходит что-то очень странное.
Кавалеры и дамы, одетые в самые разнообразные костюмы (турки, пастушки, рыцари, египтянки, черти, монахи), окружают стоящего посредине человека. Он, улыбаясь, обводит всех пристальным, пронзительным взглядом. И затем видно: комната наполняется водой, вода подымается все выше. Крики испуга, дамы подбирают платья, вскакивают на стулья. Какой-то толстяк, оступившись, падает в воду, захлебывается, барахтается…
Человек, продолжающий спокойно стоять посредине, взмахивает рукой. Вода мгновенно исчезает. Толстяк продолжает «тонуть» и кричать: «Спасите!» – барахтаясь на сухом полу гостиной.
Никакой воды, конечно, не было: это была одна из «шуток» знаменитого графа Сен-Жермена на костюмированном вечере в Париже у герцога Орлеанского.
