Наталья Давыдова - Любовь инженера Изотова
- Аня, - перебил жену Казаков, - накрывай на стол. Мы голодные. Леша с дороги.
- Вот-вот, - беззлобно сказала Аня, - видишь, грубит. Только суп у меня вчерашний, предупреждаю.
Казаков побарабанил пальцем по столу. "Да, - подумал Алексей, нелюбимая женщина всегда говорит невпопад".
- Я сейчас, только переоденусь. - Аня показала на свой длинный, развевающийся халат.
Казаков развел руками:
- Подождем. Ничего не поделаешь.
Он повернул ручку радиоприемника, зазвучала веселая музыка.
- Музычка бодрячок, - сказал Алексей.
- Действует на нервы. - Казаков выключил приемник.
Алексей вспомнил, что Аня и раньше отличалась медлительностью. Казаков шутливо называл ее "моя неумеха". Молодость прошла, очарование исчезло.
- Рассказывай московские новости, - сказал Казаков. - Что там, на площади Ногина? Мы ведь привыкли за каждым гвоздем в Москву. Чуть что, собираемся и едем. А то летим. Лететь даже лучше: несколько часов - и в Москве. А теперь, значит, Москва тю-тю!
Казаков расхохотался.
- Ты чего?
- Некоторые заскучали. Я сам не реже трех раз в год в Москву ездил, выколачивал то одно, то другое.
- Огорчаешься?
Казаков покачал головой.
- Я люблю работать. Могу обойтись без командировок в министерство.
Раздался звонок, появился сын, мальчик лет двенадцати, худенький, светлый, не похожий ни на мать, ни на отца.
- Ты где был, разбойник? - радуясь, спросил Казаков. Слово "разбойник" явно не подходило к аккуратному, большеглазому мальчику, который вежливо поздоровался с гостем и поцеловал отца в щеку.
- Мы с ребятами там, - невнятно объяснил мальчик, подошел к буфету, как бы интересуясь, что там лежит, погремел сахаром, схватил кусок булки и ловко выскользнул из комнаты.
- Теперь засядет читать до вечера, - ворчливо похвастался Казаков.
Вошла Аня, стала накрывать на стол.
- Видел моего сына? - спросила она Алексея. - Трудный возраст сейчас у него. Не слушается ни меня, ни отца.
Аня обо всем говорила жалуясь.
- Выпьем за встречу, - сказал Казаков. - Я счастлив, что ты сюда приехал. Выпьем. Выпей с нами, Аня.
10
Наутро Алексей проснулся в половине седьмого. Еще вчера Казаков куда-то звонил, договаривался, и Алексея перевели из той гостиницы, где он остановился, в другую. "Туда, где тебе будет хорошо", - как сказал Казаков. Это была маленькая, уютная гостиница, где кроме Алексея жили три человека.
- Пускачи, - объяснил Казаков, - не люблю пускачей.
"Пускачами" назывались специалисты пуско-наладочной бригады, приезжающие из Москвы для подготовки и пуска новых установок, в данном случае маслоблока. На огромном Комаровском заводе все еще продолжали вводить новые цехи.
Алексей побрился, выпил чаю на кухне у дежурной и вышел на оживленную улицу. Толпы людей шли в одном направлении, к автобусной остановке. Матери и отцы торопливо вели заспанных ребятишек в детские сады. У подъездов стояли "Победы" и "ЗИЛы", ожидающие начальство. Город пробудился и отправился на заводы.
"А что, если мы с Тасей навсегда останемся жить в этом городе?" подумал Алексей. Ему хотелось остаться. Купили бы машину, ездили бы всюду вдвоем.
Казаков ждал Алексея на углу, где останавливался так называемый "замовский" автобус. Этот автобус был в распоряжении заместителя главного инженера, но на нем ездили на завод и другие заводские руководители.
- Замы, - с ехидством прошептал Казаков, - мальчики для битья. Знакомьтесь, друзья, Алексей Кондратьевич Изотов. Товарищ из Москвы, научный сотрудник института, прибыл на наш завод, будет заниматься каталитическим крекингом. Прошу любить и жаловать, - громко говорил Казаков, обращаясь к группе людей, среди которых Алексей узнал Лидию Сергеевну.
Алексей пожимал руки. "Завлабораторией, начальник производственного отдела, главный энергетик, - называл Казаков, - главный механик". Последнее было произнесено с ударением, и Алексей посмотрел внимательно на невысокого, худощавого человека с красивым, надменным лицом и яркой прядью седых волос.
- В общем, дорогой, ты сейчас все равно всех не запомнишь, я тебе назову главных, с кем тебе придется иметь дело и кто тебе будет чинить препятствия и устраивать неприятности. С Лидией Сергеевной ты уже знаком. Она консерватор и задерживает внедрение нового аппарата для разгонки. Но она хорошая женщина, и ей прощают то, что в лаборатории не ведется исследовательская работа, и многое другое.
Лидия Сергеевна улыбнулась Алексею, улыбнулась всем.
Пассажиры, ожидавшие автобуса, особого внимания на Алексея не обратили: научных сотрудников из разных городов на заводе видели немало и относились к ним как к неизбежности. Алексей был еще один научный сотрудник, ну и ладно.
Подъехал автобус. Разбитной шофер с повадками любимца публики открыл дверцу, уступил свое место за баранкой кому-то из инженеров, а сам всю дорогу комментировал рытвины, вздыбившийся асфальт и пыльные объезды, которыми изобиловал путь к заводу.
Дорогу ругали все, это была главная тема в автобусе.
- Это вам предстоит слушать каждое утро и каждый вечер, - с улыбкой сказала Алексею Лидия Сергеевна.
Ругаться начали с первого толчка, за которым последовало множество других.
- Каждый год чиним, починить не можем...
- Эх, дорожка фронтовая!
- ...Помирать нам рановато...
- Внимание! Спокойствие! Проехали!
- Эта дорога не простая, эта дорога золотая, - обратился к Алексею главный механик. - Если ее выложить из чистого золота, то дешевле обойдется, чем бесконечные ремонты.
- Дороги наши российские!..
- Внимание! Яма! - резвился шофер.
- Дали бы бетон на полметра, была бы дорога, а не ремонты, - сказал главный механик и сморщил нос, как будто собирался чихнуть, но не чихнул.
- Нам еще ничего, - сказала Лидия Сергеевна, - у нас свой автобус, а вы бы поездили, как люди ездят.
- Вот так они будут брюзжать всю дорогу, - сказал Казаков. - А тут дело очень простое. Для нас главное - производственная площадка, быстрей, быстрей, завод дал первые тонны нефти, ура, да здравствует. Что государственные денежки на ветер летят, это неважно. Завод дымит - и все в порядке, а подъездные пути потом. И вот дорогу делаем и ремонтируем, делаем и ремонтируем. Противно говорить. Алеша, знакомься дальше, этот молодой человек, белобрысый, с нахальным выражением лица, - это Григорьев-электрический, главный энергетик, большой бюрократ. У нас есть еще Григорьев-механический, Григорьев-водяной, но Григорьев-электрический из них самый примечательный человек. Большой формалист, несмотря на свою молодость.
В автобусе все засмеялись. Сегодня Алексей узнавал приятеля с его балагурством, веселостью, насмешливостью. По воспоминаниям Алексей знал, что шутки Казакова вовсе не беззлобны. Григорьев-электрический кисло улыбался.
- Хотя какое отношение на нашем заводе к главному энергетику? продолжал Казаков. - Дай пар, дай горячую воду, воздух, электричество - и катись.
Григорьев засмеялся первый.
- Правильно! - сказал он. - У нас гораздо больше ценится умение играть в преферанс, чем умение давать пар.
Это был злой намек. Казаков не ответил, усмехнулся.
Лидия Сергеевна тронула Алексея за рукав.
- Вон завод, - показала она, - здание дирекции. Мы приехали.
Водитель, вернее, тот, кто его заменял, с шиком развернулся и остановил автобус у подъезда. Широкий вход обрамляли колонны, оранжевые настурции свисали из круглых каменных ваз, цветы были высажены вдоль всего здания заводоуправления.
- Все живые-здоровые? - осведомился настоящий шофер.
А тот, кто его заменял, вытер руки, гуднул, помахал рукой и ушел быстрыми, широкими шагами на завод.
Алексею нравилось, что все загорелые, веселые, переругиваются, сейчас разойдутся по кабинетам и цехам.
Черноволосая девушка-охранница с винтовкой, туго перетянутая широким солдатским ремнем в талии, неприступная, как изваяние, проверяла у ворот пропуска. Шоферы сигналили, шутили, кричали, поторапливали охранницу. Рядом из проходной выходили рабочие, щурились на солнце, останавливались возле щита, где были вывешены результаты истекших суток: на первом месте цех номер три, на последнем - цех номер восемь. "Стыдно товарищу Рыжову за грязь на территории цеха!" Комсомольцев призывали на борьбу с потерями нефти и нефтепродуктов.
Все обыденное, привычное, но Алексей смотрел с интересом, и даже фамилии невольно оставались в памяти.
- Какой это цех - восьмой? - спросил Алексей.
- Как раз каталитический крекинг, начальник цеха - Рыжов, колоритная фигура, - ответил Казаков. - Ты с ним наплачешься. Старый сгонщик, никого на заводе не боится.
Лидия Сергеевна засмеялась.
- Рыжов на весь завод один.
- Идемте, товарищи, - сказал Казаков, - довольно прохлаждаться. Мой друг Алексей Изотов - редкое явление в нашем деле. Нефтяник-философ. С ним будет так; сперва он будет смотреть по сторонам, потом будет смотреть себе под ноги, сопеть, а потом предложит весь завод перестраивать. Мы с ним еще хлебнем горя, попомните мои слова. А сейчас пошли, работать надо.
