Олег Себастьян - Три возвращения
В штабной палатке он застал командира полка, начштаба, начальника особого отдела и еще какого-то незнакомого подполковника. "Садись!" - махнул ему полковник, не слушая рапорт : "Значит.
Наш полк должен откомандировать добровольцев для прохождения интернационального долга! Мой выбор пал также и на тебя. Пишешь рапорт на имя Министра обороны, где указываешь всякое такое..."
Сергей хотел спросить, о чем спросить не придумал и попросил бумагу. Написал всякое, которое требовалось, подвинул лист полковнику. Тот пробежал рапорт глазами, наклонился к начштаба : "Кто там у нас следующий ?.."
______________
Сергей вернулся в свой родной город бабьим летом восемьдесят второго года, высушенный в горах, с неподвижными глазами над резко очерченными скулами, с переломанным носом и седым правым виском.
Он целыми днями передвигался бесцельно по ставшему крохотным городу, уставая от бесконечного количества людей. Часами осторожно шагал, глядя под ноги, напрягаясь, минуя подворотни, и вздрагивая от скрипа тормозов. Иногда Сергей доезжал до Александровского сада, что между желтой стеной Адмиралтейства и Исаакиевским собором, занимал место с краю на одной и той же скамейке и сидел дотемна, глядя
на решетку...
Он написал за два года службы только два очень коротких письма матери. Она ни о чем не расспрашивала, но однажды, сидя в полной темноте
на кухне, Сергей услышал далекий протяжный вой,
доносившийся из-за двери родительской спальни. Несколько раз, тоже ночью, он чувствовал, как мать стоит безмолвно в темном коридоре, в двух шагах от него...
Сергей не то чтобы не хотел видеть свою жену,
просто она вытерлась из его памяти. Первые несколько месяцев, что он провел под Псковом, ему хотелось только выспаться. В ГДР, где он втянулся в лямку, появившееся свободное время щедро просаживалось в окрестных кабаках. В отпуске Сергей остался в Германии и исколесил ее всю от севера до юга, истратив все отпускные и жалованье за два месяца. Его вызывающе холостяцкая жизнь, оказалось, не давала
покоя совету полковых жен, на который Сергей был однажды вызван, где и спрошен его председательницей о жене, о детях. Он с плохо скрытым раздражением переспросил ее : "А вы кто мне ?" Супружница командира полка, 'мать полка', блеснула медными свежевыкрашенными волосами. "Вы ошибаетесь, если думаете, что это ваше дело! Семейные отношения у нас - это общественное дело!" - рявкнула она как добрый полковник. Сергей не стал дальше слушать.
Только через несколько лет он связал этот мимолетный эпизод с командировкой за пределы южных рубежей родины и даже сплюнул, не то с досады, не то от недоумения.
Однажды в кармане куртки, которую он уже не носил, Сергей нашел ключ от квартиры своей жены. Повертев массивную железку в руках, решил лично возвратить ключ. Он чувствовал, что жизнь его распараллелилась - вместе с мощным потоком, который не давал ему покоя и носил по закоулкам города, еле сочилась, как кровь из невидимой внутренней раны, не до конца пересохшая живая струйка. Этой струйке уже не дано было вздуться, но с ней, как с кровью, вытекала жизнь.
Дверь ему открыла жена. Она замялась дольше, чем когда-то ранее. От улыбки, раздвинувшей широко ее рот, раздался негромкий, но отчетливый
шлепающий звук. "Ты !?" Сергей, глядя в настороженные глаза, про себя еле усмехнулся : "Отдать ключ..." В проеме двери показалась теща.
Лицо ее в миг натянуло и сменило несколько масок : любопытную, испуганную, высокомерную. И наконец выбрало радостную : "Вот это сюрприз !" Она отступила на шаг и стала обегать глазами часть комнаты, невидимой из коридора. Сергей неторопливо прошел за тещей. В комнате за густо уставленным столом сидело полно людей. Теща громко радовалась : "Звонил, представляете, два дня назад, говорил, что не улететь, а тут такой подарок!.." Среди гостей Сергей узнал некоторых, виденных им два года назад. Жена незаметно, в спину, толкала его к столу. Сергей
сел с краю на подставленную табуретку. Тесть, распоряжавшийся с дальнего конца, возгласил тост : "Предлагаю выпить за нашего зятя, бывшего офицера советской армии!" "Что будешь есть ?" - шептала над плечом жена, стараясь украдкой прикоснуться к руке Сергея. "Конечно, за два года не станешь настоящим офицером! Как мы !" - продолжал тесть : "Но теперь он, может, станет настоящим мужчиной..." Кто-то гаркнул, гости чокнувшись, выпили. Сергея неожиданно взглядом встретился с глазами миловидной, едва старше его, женщины. Она чуть-чуть улыбнулась и отвернулась, не сразу, чтобы передать кому-то салат. Сергей не стал пить. "Не по-офицерски !"
громко проговорил мужской голос : "Леша ! Он совершенно пить не умеет ! Чему его в армии научили ?" Тесть тут же подхватил, веселясь : "Николай, возьми его себе в обучение..." Сергей оборвал начавшего говорить Николая : "Было бы кому учить..." Тот привстал над столом, оказавшись невысоким человеком с глазами, полускрытыми припухшими веками. Тесть начал бубнить.
Сергей стоял в полный рост, поочередно рассматривая то один, то другой глаз стоявшего напротив Николая. "Майор, ты сколько людей убил ?"
В комнате затихли. "Я, между прочим, подполковник!" - задрожал голос немолодого человека : "А ты - щенок!.." Смотря на него, Сергей чувствовал в себе точно такие же брезгливость и
равнодушие, какие он еще совсем недавно выказал
к заискивавшему и пугливому пленному, и жизни которого он позволил продлиться на время, нужное, чтобы повернуться спиной и сделать несколько шагов... Сергей отвел взгляд, постоял и
молча вышел. Оставшиеся в доме люди услышали только, как звякнул положенный на полку ключ и глухо стукнула входная дверь...
Сергей спустился пешком до первого этажа. Ему стало противно от своей суетливой многодневной ходьбы. От попытки замазать своей грязью ни в чем не виноватого человека. От того, что вынужден до конца дней таить бездонную тьму своей души. Сергей убыстрял шаг, почти бежал, не глядя по сторонам, и успокоился, от физической усталости, возле Летнего сада. Перейдя по мосту к улице Пестеля, безотчетно подошел к уличной газете, 'Комсомольской правде'.
Сергей механически пробегал глазами строчки, сдвигаясь всем телом вправо. Потом он обошел человека, читавшего ту же газету, бросил на него взгляд , сказал про себя, продолжая чтение - "Фишер, физик из школы". Фишер вел физику в его классе, но Сергей был один среди массы учеников, поэтому физик не узнал его. Сергею стало ясно, что он сделает - он пойдет в свою
школу и встретится с учителем истории.
Островский, историк, был самым старшим среди учителей школы, наводил страх, успевая спросить за двадцать минут половину класса и продиктовать
добрых пять страниц по новой теме. Он вел так
называемый 'Уголок истории', вывешивая каждую неделю ответы на любые вопросы, анонимные и подписанные, язвительные, злобные, потрясавшие основы строя. На день Победы Островский пришел в своем обычном костюме со скромной наградной колодкой, да еще его фотография висела на доске
ветеранов войны. Сергей имел у него твердую четверку, потому что получить выше у изможденного, сильно хромавшего, со взглядом фанатика Островского возможно было только при выдающихся знаниях.
Сергей посмотрел на часы - пять часов, вокруг.
Фишер уже не было рядом. Школа, как Сергей знал, переехала очередной раз к 'Чернышевской', за кинотеатром 'Спартак'. Дошел он до нее за полчаса. Школа еще не была закрыта. Как и десять лет назад, возле школы собирались группки. Сергей ощутил, как жар опаляет ему лицо, когда он разыскал в расписании 'Островский П.А.', понедельник - два урока с десяти и два урока в конце дня...
Он едва дождался понедельника. Вышел в восемь утра, совершенно бодрый, хотя и проворочался всю
ночь и заснул под утро на два часа. К десяти Сергей подходил к школе, от ударов сердца, казалось, дрожала рубашка. Сергей собирался побродить невдалеке от школы, даже дошел до скамеек перед кассами кинотеатра, но дальше не отошел и просидел, наблюдая за движением стрелок
часов.
В половине двенадцатого он пересек порог школы.
Коридоры были пустынны. Около соседнего с нужным ему кабинетом расхаживали высоченные ребята, изредка окидывали оценивающими взглядами Сергея. За ближайшей дверью громко заговорили, она с шумом раскрылась, пропустила парня с дерзко задранным подбородком. Выйдя в коридор, он проскрежетал : "Пошел на...", хлопнул дверью и
застучал шагами. Дверь вторично распахнулась, быстро поднимаясь и опускаясь, вылетел Островский, поднял кулак : "Не выучишь - и не думай приходить !" Повернувшись, внимательно, чуть
наклонив голову, посмотрел на Сергея, строго сказал : "Из десятого пятого, семьдесят второй год, Зандер. Через пять минут освобожусь."
Звонок оглушил. Коридор мгновенно заполнился галдевшей молодежью. Дверь опередила руку Сергея.
Высокий, уже снова знакомый настолько, будто и
