Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано «Красный архив», 1929, № 6(37), стр. 179.
…..почтовую повестку передайте Арсению; пусть он получит деньги… — Речь идет о доверенности, которую Чехов оформил на имя Арсения для получения денег (15 рублей), присланных в Ялту в Попечительство о нуждающихся больных. 3 января 1901 г. М. П. Чехова сообщала об этом брату: «Елпатьевский и m-me Бонье просят меня получить 15 р., которые пришли на твое имя…» (Письма М. Чеховой, стр. 167).
Поклон бабушке. — М. Д. Беленовской.
3256. М. П. ЧЕХОВОЙ
14(27) января 1901 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 120–121.
Открытка с видом «Parc de la Tête d’Or». Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 27 Janv. 01; Москва. 18 I.1901.
М. П. Чехова ответила 22 января 1901 г. (Письма М. Чеховой, стр. 169–170).
…около 15–20 января ты получишь от Маркса деньги — тысяч пятнадцать. — Деньги за издание собрания сочинений (см. примечания к письму 3286*). 17 января М. П. Чехова писала брату: «Сегодня получила от Маркса через контору Печковской пятнадцать тысяч рублей и с помощью Коновицера обратила их в 4% ренту, прибавивши к ним 34 р. 45 к. Вышло ренты на 15 500 рублей. К ним прибавила Кучук-Койские 8000 ренты, итого на хранение и управление сдала в Государственный банк на 23 500 рублей ренты» (там же, стр. 169).
…нездоровится ~ неделю назад было не ахти. — Это сообщение очень взволновало О. Л. Книппер. 19 января она писала: «Ты писал Маше, что был нездоров. Напиши мне подробнее, что с тобой было, не скрывай от меня ничего, я не кукла, и такое отношение будет меня оскорблять. Послала тебе сегодня телеграмму сгоряча. Шехтель говорил сестре Санина, что ты нехорошо там себя чувствовал. А коли тебе не работается, так не принуждай себя. Наберешься за зиму новых впечатлений, а потом и попишешь» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 290).
Что привезти тебе ~ водопровод? — М. П. Чехова ответила: «При мне в Ялте вода шла в бак один раз, он наполнился до краев. Привези мне черный зонтик поэлегантнее и маленьких носовых платков понаряднее, только не шелковых».
Была ли ты на репетиции моей пьесы… — «На репетиции „Трех сестер“ я еще не была, — писала Мария Павловна. — Настоящих репетиций полных еще не было. Начнутся дня через два. Завтра забегу посмотреть, что там делается».
Получил из Ялты от Средина длинное письмо. — Письмо от 4 января 1901 г. (ГБЛ) — см. о нем в примечаниях к письму 3231*.
Деревьев у нас в Ялте много… — Отклик на замечание Марии Павловны в письме от 25 декабря 1900 г.: «Сад в порядке, хотя надо бы еще чего-нибудь посадить» (Письма М. Чеховой, стр. 164).
3257. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)
15(28) января 1901 г.
Печатается по автографу (Музей МХАТ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 20.
Ответ на письмо К. С. Станиславского от января 1901 г. (Станиславский, т. 7, стр. 204–205).
…тело Тузенбаха не следует показывать вовсе… — 6 января 1901 г. Станиславский сделал запись на полях режиссерского экземпляра пьесы «Три сестры»: «Обратить внимание Антона Павловича, что по его редакции — необходимо вставлять народную сцену, какой-то говор толпы, проносящей Тузенбаха, без чего выйдет балет. При проносе и узкости сцены все декорации будут качаться. Толпа будет грохотать ногами — задевать. Произойдет расхолаживающая пауза. А сестры — неужели их оставить безучастными к проносу Тузенбаха? Надо и им придумать игру. Боюсь, что, погнавшись за многими затеями, упустим самое главное: заключительную бодрящую мысль автора, которая искупит многие тяжелые минуты пьесы» (Музей МХАТ). Это соображение Станиславский изложил Книппер, которую попросил написать Чехову. 13 января 1901 г. она писала: «Станиславский просил спросить тебя насчет конца 4-го акта. Можно ли обойтись без проноса тела Тузенбаха, т. е. при проносе необходима народная сцена, волнение, и это может нарушить трио трех сестер, и кроме того расшатают декорацию, т. к. сцена, знаешь, у нас невелика. Пока репетируем без проноса. Ответь <…> Не медли. Ведь сестры не могут оставаться равнодушными, если в дом несут покойника? Как ты думаешь?» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 278). Об этом же и Станиславский писал Чехову: «Монологи финальные сестер, после всего предыдущего, очень захватывают и умиротворяют. Если после них сделать вынос тела, получится конец совсем не умиротворяющий. У Вас написано: „вдали проносят тело“, — но у нас нет дали в нашем театре, и сестры должны увидеть мертвеца. Что им делать? Как ни нравится мне тот пронос, но при репетиции начинаю думать, что для пьесы выгоднее закончить акт монологом. Может быть, Вы боитесь, что это слишком напомнит конец „Дяди Вани“? Разрешите этот вопрос: как поступить?» (Станиславский, т. 7, стр. 205).
Большое Вам спасибо за то, что написали. — Станиславский подробно описал в указанном письме работу над пьесой: «Могу с уверенностью сказать, что пьеса на сцене очень выигрывает, и если мы не добьемся для нее большого успеха, тогда нас надо сечь <…> Что сказать об исполнителях? Калужский (двигается, как всегда, медленно, но верно. Поспеет приготовить роль). Мейерхольд работает, но жесток по данным. Артем (немного туго двигается, но найдет тон, близок), Самарова (тоже), Грибунин (идеален), Родэ (весел, но играет самого себя), Тихомиров (тоже), Шенберг (рано говорить), Качалов (очень мил), Вишневский (идеален и не утрирует), Маруся (будет хорошо играть), Мария Федоровна (очень хороша), Савицкая (хороша, играет себя), Ольга Леонардовна (хворала, не видел со времени болезни).
Была генеральная репетиция 2-х первых актов и порадовала. Во всяком случае, пьеса чудесная и очень сценичная» (там же, стр. 204–205).
3258. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
Между 3 и 17 (16 и 30) января 1901 г.
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: с датой «Между 1 и 24 января 1901 г.» — Чехов, Лит. архив, стр. 55; в ПССП, т. XIX, стр. 26, датировалось январем 1901 г.
Записка. Датируется предположительно по письму О. Р. Васильевой от «среды» (помета Чехова: «01.I»), на которое отвечает Чехов (ГБЛ). Ответ мог быть написан Чеховым между 3 январем (среда) и 17 январем (среда). Средой 24-го января датировано следующее письмо Чехова к Васильевой (см.), а 27 января он выехал из Ниццы.
Всё занято! — Васильева обращалась к Чехову с просьбой: «Еще последний раз — мы хотим перебраться куда-нибудь — нет ли чего свободного в Вашем пансионе и в какую цену? Буду очень благодарна за ответ».
Николай Иванович — Юрасов.
3259. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
17(30) января 1901 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 121–122.
Открытка. Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 30 Janv. 01; Москва. 21 I.1901 и сообщением Чехова: «Сегодня я именинник».
Ответ на письмо А. Л. Вишневского от 12 января 1901 г.; Вишневский ответил 23 января (ГБЛ).
…спасибо за письмо и поздравление. — Вишневский писал: «Когда получите это письмо, будет день Ваших именин, и поэтому поздравляю, целую и желаю всего того, что можно пожелать такому человеку, как Антон Чехов. Пишите больше на пользу нам, на радость и на длинные рублики себе».
В III акте, конечно, Вы можете явиться в форменной тужурке… — Ответ на вопрос Вишневского: «Нельзя ли мне 3-й акт, пожар играть в форменной тужурке? 1-ый буду во фраке, 2-ой вхожу на минуту в шубе, 3-й хотелось бы мне в формен<ной> тужурке, а 4-й буду в сюртуке форменном. Мне бы очень хотелось форменный сюртук с погонами сохранить исключительно для 4-го акта. Это придаст больше и оттенит инспектора новоиспеченного без усов. Напишите мне немедленно и тогда я закажу тужурку форменную для 3-го акта. „Переломаю, — как говорит Аркашка, — георгины на счет Морозова“.»
…почему во II акте Вы входите в гостиную в шубе? — В ответном письме Вишневский объяснил: «Сцена сделана так: входят Кулыгин, Вершинин и Ольга в конце акта, огонь уже в доме потушен, Наташа уезжает с Протопоповым перекидываться и капнуть, как говорят на юге, ряженых не приняли, и Кулыгин первый при такой обстановке с грустью говорит: „Вот тебе и раз! А говорили, что у них будет вечер“. Планировка этой сцены сделана режиссером превосходно, и я тут же у входа гостинной сажусь и говорю: „Да, и я устал на совете“. А так как у Кулыгина всего-навсего в этой сцене несколько реплик, то поэтому я не раздеваюсь и разочарованный, что нет вечера, говорю: „о, fallacem hominum spem!.. Винительный падеж при восклицании…“ Ухожу. Повторяю, что я вхожу в шубе, не раздеваюсь. Это очень естественно, удобно и смешно. Я доволен, я доволен, я доволен!»
