Евгений Козловский - Киносценарии и повести
- Как это? - изумился капитан. - Как это - была ли мама? Вон она, мама - сидит. И папа, - но Алину уже поглотила поразившая ее свежая идея.
- Или! платил за разбитую жизнь той! женщины?
- Хочешь все-таки меня оправдать? - усмехнулся Мазепа в недавно отросшие шляхетские пшеничные усы. - А если так и не получится? "Любовь Яровую" читала? Или лучше нет - "Сида"! Трагичнее. А, ч-черт! едва не забыл, - хлопнул себя по лбу. - Подарок! - и, вытащив из кармана "смитт-и-вессон", передал под столом жене. - Отличная идея: стреляешь в меня, потом - застреливаешься сама. Пиф-паф ой-ой-ой! Трагическое разрешение конфликта между долгом и чувством. Обойма заряжена. И предпочтительней - не оттягивать: самые эффектные и время! и место!
- Думаешь - струшу? - вполне серьезно спросила Алина, потом отстранилась от капитана и медленно взвела курок.
Положила указательный палец на спусковую скобу!
Обещанное продолжение эпиграфа:
- Как - зачем? - отвечает старик. - Построим ероплан и
улетим все отсюда к е..ней матери! - И для полной ясности
повторяет во весь голос:
(Окончание эпиграфа - в свое время).
26. ЕРОПЛАН С ПРИЦЕПОМ
Перед одним из контрольно-пропускных пунктов западной границы СССР выстроилась неимоверной длины вереница автомобилей, километра не меньше чем на три. Очередь давно превратилась в лагерь: люди здесь живут: где-то раскинуты тенты, где-то поставлены палатки, малые дети ползают в пыли, еще теплой под ясным, несмотря на начало октября, солнышком. Прыгая по ухабам, капитанов "Шевроле не Шевроле", работающий на сей раз локомотивом (ибо тянет за собою прицеп, где устроилась прикрепленная к бортам растяжками алинина "Ока"), лихо объезжает многодневную эту очередь. На крыше "Шевроле не Шевроле" - багажник, на котором покачивается привязанная бельевой веревкою инвалидная коляска отца, салон полностью забит разнообразным барахлом, едва оставляя место для самого водителя, Алины и папы с мамою. Возмущенный совок ревет тысячеголосым клаксоном и высылает делегатов под колеса "Шевроле не Шевроле": остановить сукина сына, который хотит быть умней других. Алина взвизгивает, хватает мужа за руку, когда тот или иной делегат возникает прямо перед капотом; держится за сердце отец и строит трагическую мину невинного страдальца; мама закусила губу, побелела, как тогда, в горах. Эти реакции близких переполняют, наконец, чашу мазепиного терпения, он на минутку останавливает автомобиль, достает из бардачка синюю проблесковую мигалку, шлепает на магнитной присоске - на крышу "Шевроле не Шевроле", провод сует в прикуриватель, щелкнув попутно тумблерком, включающим скрытую за радиаторной решеткою сирену, которая сперва заглушает, а потом и вполне затыкает клаксоны. Синие сполохи пунктирно мертвят лица наиболее ярых борцов за справедливость.
Растолкав передних очередников, которые, трепеща еще перед атрибутами власти, пятятся и расползаются, словно раки, вываленные из ведра, "Шевроле не Шевроле" выруливает прямо к шлагбауму.
- Тю-у! Бохдан! - узнает капитана капитан-пограничник. - С усим симийством! В отпуск, шо ли, собрався?
- Нет, - отрицательно мотает Мазепа головою.
Обещанное окончание эпиграфа:
- К е..ней матери!
Словом: пиф-паф ой-ой-ой!