Собрание сочинений. Том 1. 1980–1987 - Юрий Михайлович Поляков
– Вик – тихо сказала Лиза, – давай как-нибудь вместе в наш Елоховск махнем! Всего-то полночи езды.
– Надо бы…
– Воздух у нас там! – мечтательно проговорила Лиза.
– А тут – внешняя память ЭВМ, – продолжала экскурсию Вика. – Магнитные ленты и диски… – И уже совсем другим тоном: – Если б мне тогда сказали, что ты будешь инструктором райкома партии!.. А помнишь Леньку Воропаева?
– Ну как же!
– Женился. Развелся. Опять женился. Две женимости. Двое детей.
Лиза засмеялась.
– А кто такой Колюжный? – спросила она.
* * *
Лиза открыла своим ключом дверь и вошла в квартиру: одну комнату занимала она, а вторую – соседка-пенсионерка. Отношения были мирные, но они никак не могли решить вопрос: кто из них основной жилец, а кто – подселенец?
Лиза заметила, что дверь в комнату соседки приоткрыта.
– Тетя Тоня, – крикнула Лиза, – выходите из засады! Это я.
– Вижу, – ответила из засады тетя Тоня. – Явилась! А убираться кто будет?! Два раза за тебя полы мыла!
– Знаю-знаю, тетя Тоня, я свое сделаю!
– Сделаешь!.. Мужа турнула, а ведь какой тщательный был! Аккуратист, – ворчала тетя Тоня, выходя из укрытия. – А этот? Ходит туда-сюда, туда-сюда… Всю квартиру прокурил… И теперича курит.
– Как, разве он уже пришел? – встревожилась Лиза и, не дожидаясь ответа, поспешила к своей комнате. Тетя Тоня остановила ее:
– Я тебе, Лизавета, по женской совести скажу: водить води, а ключи непрописанному не давай… И чтоб окурки в унитаз не бросал!
Лиза, не отвечая, открыла дверь в свою комнату, там было темно. Она зажгла свет: режиссер Алексей Дергачев в темно-синем костюме, при галстуке, в ботинках лежал на диване и курил. Лиза бросилась к нему.
– Что случилось, Леха? – в тревоге спросила она. – Почему ты так рано?.. А репетиция?!
– Милая моя! – сказал Дергачев. Не поднимаясь, он взял её голову в обе руки. – Как хорошо, что ты пришла! – с любовью проговорил он.
– Да что с тобой? – затормошила она его. – Репетиция сорвалась? С актерами разругался?..
Дергачев рывком сел на диване.
– Актеры! – в отчаянии передразнил он. – Да разве это актеры! Самодеятельность – она всегда самодеятельность, и только.
– Все уладится, – уже спокойнее сказала Лиза. Было видно, что подобные срывы ей привычны. – Вставай ужинать, сейчас я разогрею… – И она попыталась перевести разговор на другую тему: – Представляешь, смех! Пошла я сегодня на партсобрание в вычислительный центр и вдруг встречаю…
Но Дергачев, не дослушав, перебил ее:
– Понимаешь… Мизансцена такая: он в одном углу комнаты, она – в другом. Они даже не смотрят друг на друга. Ни слова! И надо, чтобы зритель кожей чувствовал весь жар и отчаяние их любви. Пять дней репетировал – ни с места! Эти артисты все понимают, но ничего не могут.
– Значит, нужно еще репетировать, – заметила Лиза. И она снова вернулась к своему рассказу: – Видишь ли, я еще в Елоховске дружила с одной девчонкой…
Но Дергачев опять перебил ее. Он вскочил с дивана и сел на стул.
– Лиза, Ли-иза! – заговорил он в отчаянии. – Брось меня! Плюнь и брось! Зачем я тебе? Мне уже сорок лет, а я еще ничего не сделал.
– Тебе тридцать восемь, – поправила она.
– Мне сорок! – продолжал отчаянно Дергачев. – Из театра вышибли, я на нуле… Один только этот подлый подвал, провонявший кошками. А ведь тут, – он тронул ладонью голову, – такие идеи, такие мечты!.. Что делать? Да еще с такими актерами! «Любители» – какое точное слово, не смеют они актерами зваться.
Лиза прильнула к нему. В её словах были и нежность, и беспредельная любовь. Именно то, что требовал Алексей Дергачев от своих актеров. Но это была жизнь, а не сцена.
– Все устроится, мой единственный, – сказала она. – Надо только терпеть и стоять на своем! И ты всем докажешь.
– Кому всем? – рявкнул Дергачев. – Им?! Им ничего не докажешь… Сорок лет! Пустота. Ни искусства, ни дома…
– Это твой дом, – возразила Лиза, обведя рукой комнату. – И у тебя есть я.
Он еще крепче обнял ее.
– А ты не бросишь меня? Не предашь? – опросил он.
– Ты что?
– Не полюбишь другого?
– Ты что?! – повторила она.
– Господи, как чудесно, что ты есть на земле, – сказал он. – За что мне такое счастье?
Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, не постучись кто-то в дверь. Не дождавшись разрешения, вошел мужчина высокого роста, опрятно одетый и тщательно подстриженный. Это был Николай Мельников, муж Лизы, с которым она недавно рассталась. Увидав происходящее, он смешался, выскочил из комнаты и уже из-за двери спросил:
– Лиза, сегодня ведь наша очередь убирать квартиру?.. Я и пришел…
– Входи, – разрешила Лиза.
Дергачев встал с дивана и отошел к окну.
– Вот и вся семья в сборе, – проговорил он. – Николай, тебе сколько лет? – cпросил он бывшего мужа.
– Тридцать три.
– Как Христу… Ну, и что ты сделал в жизни?
Мельников развел руками. Наступило молчание.
– Ну, что ж, – сказала Лиза своему бывшему супругу. – Пойдем мыть кухню… Только я сначала Леше поесть разогрею…
Они вышли из комнаты. Дергачев вернулся к дивану и лег в прежней позе.
* * *
Прошел месяц. Мы видим Лизу, уже уверенно шагающую по коридорам райкома. Она дружески кивает встречным, обменивается шутками. Одним cловом, освоилась. Вот Мельникова решительно входит в кабинет. За столом Саблина читает какую-то бумагу.
– Марченко меня не вызывал? – спросила Лиза.
– Мельникова, я вот читаю твою писанину. Прости, но это не справка по содержанию работы, а бабья истерика и сплетни… Так партийные документы, дорогая моя, не пишут… Вызывал тебя Марченко, несколько раз вызывал… Где ты болталась?
– Вы прекрасно знаете, где я была…
– Может, ты тогда и свой стол на «Алгоритм» перевезешь? Ты, между прочим, в районном комитете партии работаешь, а не на «Алгоритме»… Думаешь, мне в организации выезжать не нужно? А кто этим будет заниматься? – Саблина показала на заваленный бумагами стол.
Лиза не успела ответить, как дверь распахнулась и вошел Аношкин – на лице отчаяние.
– Не-ет, надо уходить в профсоюзы! – с порога заключил он.
– Что случилось?
– Марченко совсем озверел! – сообщил он и тут же с каким-то остервенением стал делать свою гимнастику.
– Поблагодари Мельникову, – проговорила Саблина. – Это он её справку по «Алгоритму» прочитал… Я бы тоже взбесилась!
– Кстати, – продолжая вертеть шеей, посоветовал Аношкин, – ты, Лиза, сходи к нему, он тебя все утро спрашивает…
Лиза молча встала и пошла к начальству. Постояла перед дверью Марченко, решительно вздохнула и заглянула в кабинет.
– Можно? – спросила
