Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
– Да, жизнь – не сахар, – развел воздух руками Владимир.
Он снова наполнил стаканы, и они снова выпили. После Надежда доела курицу.
– Я излила вам душу и рассказала про свою жизнь, теперь ваша очередь.
– Моя история тяжелее будет.
Надежда сделала удивлённый вид – её глаза, как две пятирублевые монеты, расширились. Она пожала плечами.
– Ну, так расскажите, – настойчиво произнесла она.
– Моя семья два года назад возвращалась из Сочи, и при посадке в Москве пилот не справился с управлением, самолёт сел, а топливные баки при ударе разорвало, и произошёл взрыв, самолёт перевернулся, и все пассажиры, сто двадцать человек на борту, погибли. Там были моя пятидесятилетняя жена и двадцатилетняя дочь. Когда я начал судиться с российскими авиалиниями, компанией «Аэрофлот,» то они мне предложили кругленькую сумму денег, но я швырнул им деньги в лицо и потребовал, чтобы они вернули мне жену и дочь. С тех пор частенько хожу на кладбище к двум пустым могилкам.
Слезы брызнули из глаз Владимира.
– Когда теряешь близких, это очень тяжело, – добавила Надежда.
– Сам я провёл в своей жизни около сорока боев, тридцать из них выиграл, пять ничьих и пять поражений. Восемь лет назад купил этот клуб и теперь уже только занимаюсь тренерской работой. Были у меня здесь два бойца, Иван Цыганенко и Пётр Басов. Иван стал чемпионом в лёгком весе, и когда приезжал домой, то постоянно прикладывался к бутылке и после избивал жену и пятилетнюю дочь.
Жена подала в суд, их развели, но ему этого показалась мало, и он один раз пришёл и избил жену, а после и дочь, они попали в больницу, жена – с черепно-мозговой травмой, а дочь – со сломанной рукой. Ивана, как невменяемого, отправили в дурдом, иногда я к нему прихожу, но его до того напичкали «колесами», что он уже и не разговаривает, и с трудом двигается, в общем, он стал овощем.
– А что случилось со вторым бойцом? – спросила Надежда.
– Пётр выиграл четыре боя, это был его пятый бой. На восьмом раунде он упал. Противник да такой степени избил его, что он попал в больницу и скончался в реанимации от потери крови.
– Жутко всё как-то, – заметила Надежда.
Она положила себе еще салата и принялась есть, он наложил рыбы в тарелку.
– Ладно, хватит историй на сегодня, открой вино.
Владимир взял штопор и открыл вино, налил его Наде в стакан, а себе – последний стакан коньяка. Затем они редко разговаривали, а лишь опустошали бутылку за бутылкой. Время перевалило за три часа ночи, и оба уснули прямо за столом. Владимир положил руки перед собой, а Надежда откинула голову назад.
Утро наступило мгновенно, и Надежда вскочила – на часах уже было девять утра.
– Ё-моё, мне на работу надо!
Она выскочила на улицу. На улице шёл дождь. Она подбежала к дороге и начала, подняв руку, тормозить автомобиль. «Рено – Логан» цвета базальт остановился перед ней. Она открыла дверь и сказала, куда ей нужно. Водитель кивнул, она села на передние сиденье, и автомобиль тронулся. За рулем был точно лихач – профессионал, он так маневрировал, что она ехала, разинув рот. Наконец она подъехала к гостинице, рассчиталась с водителем и побежала по дороге на работу. Зайдя внутрь, она быстро поднялась на третий этаж и зашла в подсобное помещение, быстро надела униформу и, взяв ведро со шваброй, набрала воды, выкатила тележку с моющими средствами и побежала к первому номеру. В этот момент по ступенькам поднималась Роза Михайловна.
– Явилась, не запылилась? – строго спросила она. – Почему опаздываем?
– Роза Михайловна, я опоздала на десять минут, сейчас приступаю к работе, – оправдывалась Надежда.
– Я не спрашиваю, на сколько ты опоздала, на работу нужно приходить вовремя, и мы с тобой говорили про опоздания, – начала высказывать ей Роза.
– Давайте я сейчас сделаю работу, а затем мы поговорим, – ответила Надежда.
– Нет, мы будем говорить сейчас, тебе платят не за опоздания, тебе платят за работу, ты явно отлыниваешь и не хочешь работать, – сорвалась на крик Роза Михайловна.
– Остынь, дура! – схватив в руки ведро и окатив водой Розу, заявила Надежда.
– Да как ты посмела? – вытаращив глаза, заявила Роза.
Затем Надежда со всего размаха вмазала ей в нос, ноги её подкосились, и она, завалившись, упала на спину.
– Зарплату можешь оставить себе, – нагнувшись и плюнув в её физиономию, заявила Надежда.
Плевок попал ей в щеку, а она развернулась и ушла – переоделась и покинула гостиницу.
* * *
В Москве автомобиль остановился у главного входа в клуб «Серебряный филин». При входе на деревянном силуэте из металла был изображён гигантский филин. Он был цвета серого олова. Его гигантские крылья – это две створки дверей. Двери – автоматические, поднимаются вверх, и если смотреть со стороны, то когда одна или две двери открываются, видно, как филин машет крыльями. «Фольксваген-Гольф» цвета «кедр» остановился около входа в клуб. Задняя дверь открылась, из салона вышла Надежда, а с переднего сиденья вылез Владимир.
– Пошли, – произнёс Владимир.
Надежда ничего не ответила, они зашли внутрь. Атмосфера клуба сияла чистотой, и было видно, что здесь недавно сделали ремонт. Стены были побелены и выкрашены в зелёно-жёлтые и чёрные тона. Огромные цвета «золотой лист» люстры висели над белым потолком – они свисали, как щупальца осьминога, и на концах щупалец были огромные лампочки, освещавшие всё вокруг. Под их ногами был недано покрытый лаком дубовый паркет. Они прошли прямо к барной стойке. Она была ручной работы, вырезанная из красного дерева. За барной стойкой сидела молодая девушка в красном платье и пила коктейль. К ним подошел молодой человек в белой рубахе, чёрных брюках и смокинге, с начищенными до кристального блеска туфлями. На его голове была шляпа с закрученными полями.
– Прошу следовать за мной, – произнёс парень в шляпе.
Они пошли за ним, свернули направо и попали в огромную комнату. Стены и потолок были цвета «космос», повсюду стояли липовые столы и стулья, в правом углу – стойка, на стойке – меню. За одним столом сидел мужчина в накрахмаленной рубахе, в брюках и кожаном пиджаке, на правой руке на среднем пальце красовался золотой с огненно-рыжим камнем перстень. Левой рукой он вытащил изо рта сигару и выпустил дым в воздух – клубы дыма поднялись вверх небольшим облаком и начали потихоньку растворяться под потолком. Это некий Василий Семенович Пастухов. Ёжик его черных волос говорил о том, что он
