Четвертый корпус, или Уравнение Бернулли - Дарья Евгеньевна Недошивина
– Сдавай! – сказала она и выложила на круглый столик Валеркину колоду карт. – Выиграешь – открою тайну.
– Так нечестно! – Я взяла карты и перетасовала колоду. – У тебя сегодня такие широкие рукава, что я точно останусь без тайны.
Наташа заглянула в рукав телогрейки, в который пролезла бы ее голова, и пообещала не жульничать.
– Тебе ведь нравится охранник? – спросила она, выложив вместо своей тайны мою. Карты высыпались из моих рук. – Ну это же всем известно: тебе нравится Ринат, Ане – Сережа, а Нонне Михайловне – Борода.
– И в чем же тогда тайна, если всем все известно?
Наташа опустила голову и совсем пропала в шалаше из телогрейки, затем снова появилась и положила на деревянный стол гадалку оригами. По ее словам, это была суперточная гадалка на мальчиков, которая вчера предсказала их будущее с Валеркой, а именно то, что он подарит ей жвачку. И за то, что я эту жвачку не отобрала, Наташа разрешит мне погадать на Рината.
– Главное – знать, на чем гадать, – сказала она, намекая на то, что все предсказания будут хорошими.
Я надела на пальцы разваливающуюся бумажную конструкцию и начала считать:
– Раз, два, три…
– Стоп!
Наташа заглянула в гадалку, увидела цифру «четыре» и снова исчезла в телогрейке, чтобы достать из кармана джинсовки листочек с предсказаниями.
– Он подарит тебе жвачку, – объявила она, сверившись с листочком. – Тоже.
Мне не понравилось такое будущее с Ринатом. После того что уже случилось, хотелось бы чего-то поинтереснее.
– А там есть какие-то другие предсказания?
Наташа посмотрела на меня так, будто я сказала какую-то глупость, и показала сложенный в мелкую гармошку листок:
– Конечно, есть. Вот здесь: «покажет трусы»…
– А, то есть мне еще повезло.
Наташа серьезно кивнула и убрала свои гадалки обратно в карман. Теперь мы были в расчете, и она начала раздавать карты.
– Только вот что, – сказала она, пряча какого-то валета под отворот рукава, – как только он это сделает, обязательно скажи мне, а то у нас по отряду сбываемость всего два процента. У двоих пока сбылось.
К тихому часу массовый исход завершился. Нонна Михайловна сэкономила на одном автобусе, дети переоделись в чистое, а Женька сломал тумбочку, потому что в нее не влезал тульский пряник размером с бубен шамана. Его подарил нам Вовин папа, у которого неделю назад родился еще один громко орущий сын. Папа приехал в Сережино дежурство и сначала что-то кричал в телефон Вовиной маме, а потом дал послушать Сереже, как в ответ из трубки раздается пожарная сирена.
Чья-то мама привезла копченого омуля. Он снова достался Сашке, но Пилюлькин выставил на входе во второй корпус санитарный кордон, и омуля выбросили. Приезжала мама Виталика. Увидев сына на ржавых ступеньках боковой лестницы без панамы, в грязных джинсах и жующим сосновую веточку, она составила жалобу на имя директора лагеря, лагерного врача и старшую вожатую, которая почему-то тоже жевала такую же веточку, но с противоположного торца корпуса. Сначала Галя сказала на все ее жалобы «Тю!», но потом пообещала во всем разобраться.
Приезжали мамы Вики и Наташи. Обнаружив, что боковые двери по-прежнему открыты, а значит, их детей по-прежнему могут украсть цыгане, они потребовали немедленно принять меры, но, когда на этаж поднялся Колян, все вопросы сразу отпали.
– А вдруг пожар? – искренне удивился он. – А че вы хотите? У меня на одной розетке четыре тройника. Не, мы за безопасность.
– Кто это?! – спрашивали потом мамы у Женьки, понимая, что цыгане – это еще не самое страшное.
– Музыкальный руководитель, – с гордостью отвечал тот, – этажом ниже живет.
Когда за последним папой с чемоданом нестираных вещей закрылись деревянные ворота, солнце над «Гудроном» встало в зенит. Высохла трава, натянулась тугим пузырем волейбольная сетка. Жары не было, но небо снова стало высоким, а облака – маленькими и далекими. После вчерашнего провала температура воздуха и атмосферное давление стали резко расти. В народе такие резкие колебания называют барической пилой. Нам-то ничего, а вот люди более старшего возраста, ослабленные, с хроническими недугами, могут испытывать в такие периоды некоторое недомогание.
Борода отрицал у себя наличие хронических недугов и не считал себя человеком ослабленным, но сегодня барическая пила прошлась по нему как никогда жестко. Все симптомы метеочувствительности были налицо: пульсирующая головная боль, сухость во рту, жажда, нарушение сердечного ритма, раздражительность и даже дрожание рук. Ну что ты будешь делать! И ведь, самое главное, вчера все хорошо было: так душевно с Любой посидели, а сегодня – на тебе по первое число!
Барическая пила пилила Бороду гораздо чаще, чем ее фиксировали метеорологи, но организм-то не обманешь. «Это же не прибор какой-то, тута четко все работает». Для совсем тяжелых случаев (таких как сегодня) Борода оборудовал на складе специальный закуток, где было все, чтобы быстро оправиться от перепадов давления: раскладушка, алюминиевый чайник с родниковой водой и трехлитровая банка поседевших соленых огурцов, которую ему тетя Люба, змеюка такая, вчера и принесла вместе с… Хотя при чем тут она?
Ладно, тудыть ее в качель! Крякнув, Борода прошаркал в калошах к раскладушке и уже было наклонился за банкой огурцов, чувствуя убийственный прилив крови к голове, как вдруг на склад вбежал Виталик в панаме и только что вычищенных Ленкой джинсах и объявил, что его срочно вызывают на планерку.
Борода замер. Ощущая ладонью прохладу банки, он прикидывал, что эта срочность могла означать: рвануло что или мельхиоровые сахарницы где-то всплыли?
Но оказалось, что не то и не другое. Есть Бог на свете, и видит Он, на ком в «Гудроне» все держится. Нонна Михайловна, у которой теперь в распоряжении не было ни бассейна, ни стадиона, потому что тот окончательно утонул в болоте, решила провести общелагерное мероприятие под названием «Найди и освободи». Суть его сводилась к тому, что всех вожатых закрывает у себя на складе злой Борода, а ключ от замка ищут по всему лагерю поредевшие после массового исхода отряды во главе с добрым Лехой.
Борода сразу же оценил оказанное ему высокое доверие и на радостях, что ничего не рвануло и не всплыли сахарницы, выразил готовность немедленно разместить в своих владениях почти весь педсостав с максимально возможным «конфортом».
Идея провести два, а то и три часа без
