Собрание сочинений. Том 1. 1980–1987 - Юрий Михайлович Поляков

– Алло… Здравствуйте. Райком партии… Саблина. В среду, в 18.00, в конференц-зале совещание замов по оргработе. Явка строго обязательна. Строго! – Положив трубку, она сразу же начинала набирать новый номер. – Алло… Здравствуйте. Райком партии… Саблина…

И только у Лизы пока не было никакого дела, чувствовала она себя неловко, полистала перекидной календарь и огляделась.

– Аношкин, где моя папка с постановлениями? – сурово опросила Саблина.

– Где всегда – в шкафу! – отрываясь от разговора с посетителем, отозвался Аношкин.

– Давайте я поищу, – оживилась Лиза.

– Не торопись! Своей работы хватит! – покачала головой Саблина.

Некоторое время Лиза продолжала сидеть без дела, потом достала косметичку, извлекла зеркальце, полюбовалась на себя и тут же испуганно покосилась: не заметил ли кто-то ее оплошности. Успокоившись, она рассмотрела номер своего телефона, проводила взглядом уходящего посетителя, сняла трубку и осторожно стала вращать диск.

– Алло, Леха, это я… Уже при исполнении… Ты ел?.. Запиши мой телефон: 44–13–85… Ага, исключительно через секретаря… Хватит издеваться! До вечера. И я тоже целую…

Положив трубку, она снова опасливо огляделась, но Саблина успела спрятать усмешку. А тем временем требовательно зазвонил внутренний телефон на столе у Лизы.

– Нет-нет, совсем не занята… Сейчас приду! – поспешно ответила она.

– Марченко? – сочувственно спросил Аношкин.

Лиза кивнула.

– Если начнет делиться воспоминаниями, не перебивайте, терпите, – посоветовал он.

– Язва ты, Аношкин! – проговорила Саблина, когда Лиза вышла за дверь.

– Язва, – согласился тот. – Двенадцатиперстной кишки.

В кабинете продолжалась работа: звонили телефоны, заглядывали и исчезали люди.

– Где мои семнадцать лет?! – мечтательно вздохнул Аношкин.

– Двадцать семь! – строго поправила Саблина. – Ей двадцать семь, и у неё есть Леха…

– И прекрасно! – воскликнул он. – А то в райкоме оргработа, дома оргработа, а годы уходят… Тонь, ты когда-нибудь хотела от мужа уйти?

– Больше тебя, Аношкин, ничего не интересует?

– Интересует. Кадровый резерв у тебя все тот же?

Саблина собралась ответить, но в кабинет влетел запыхавшийся посетитель и выпалил:

– Антонина Дмитриевна, вызывали?

– Вызывала. Проходите… – сурово ответила она.

Дверь с табличкой: ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ МАРЧЕНКО ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ.

Седой хозяин кабинета беседовал с новым инструктором – Лизой Мельниковой.

– Так что, Елизавета Андреевна, – говорил он, – на раскачку нет ни минуты, в курс дела будете входить в процессе работы. За руку вас, простите великодушно, водить некогда да и незачем… Я ведь, как и вы, из «первички» пришел… Двадцать восемь лет назад! И тоже сразу в самую гущу!

Лиза оторвалась от своего новенького блокнота и с интересом поглядела на развспоминавшегося руководителя.

– Вы, Елизавета Андреевна, пришли в сложное время. Сейчас главное – честность и бескомпромиссность! Критика – это хорошо, а самокритика – и того лучше, но следует отличать принципиальность от нахрапистой демагогии, критику от критиканства. Думайте, взвешивайте и обязательно советуйтесь. Как вообще настроение?

– Вообще – боевое!

– Тогда в бой! Сегодня собрание в вычислительном центре «Алгоритм». Знаменитая организация, мы им недавно на вечное хранение знамя вручили! Вот к ним и сходите: начинать нужно с сильных организаций, чтобы точка отсчета была.

– А что там сегодня? – спросила Лиза.

– Ничего особенного: очередное партийное собрание, повестка без сложностей… Поприсутствуйте, послушайте коммунистов, возьмите проблемы на заметку… А я позвоню директору, Пыжову Федору Федоровичу, чтоб он вам свои вычислительные машины показал… Фантастика! Двадцать первый век!

* * *

В столовой сотрудники аппарата питались и обсуждали как служебные, так и произвольные вопросы.

Семернин, Саблина и Лиза отошли от раздаточной с полными подносами.

– А там буфет! – кивнул Семернин в сторону. – Можно что-нибудь для дома, для семьи…

В поисках свободного места все трое приблизились к столу, за которым сидел только один человек – Семен Григорьевич Бурминов, плотный дед со значком «50 лет в партии».

– Садитесь, старики! – пригласил он.

Пока устраивались, Семернин стал знакомить Лизу с ветераном:

– Семен Григорьевич Бурминов – член партийной комиссии, вождь и учитель старых большевиков Индустриального района. Елизавета Андреевна Мельникова – наш новый инструктор! Омолаживаемся…

– Дело хорошее, – отозвался Бурминов. – А опыт придет…

– Жизнь научит! – пообещала Саблина.

– Жизнь-то всякому может научить. Дряни тоже! – ворчливо заметил старик.

Все вздохнули и некоторое время ели молча.

– Семен Григорьевич, – неожиданно заговорила Лиза. – Вы, конечно, не помните, а я никогда не забуду, как вы меня на парткомиссии, когда я кандидатом вступала, расспрашивали. Я же на ваш вопрос так и не ответила… Даже расплакалась потом…

– Бывает, – кивнул Бурминов, – сейчас даже в заявлениях пишут: «С уставом и программой партии ознакомился…» Ознакомился! Изучать надо! Требовательности нам не хватает!

– Это точно! – подтвердила Саблина.

– И жесткости! – добавил Бурминов.

– А это еще точнее! – согласилась Саблина.

– Все по твердой руке тоскуете! – улыбнулся Семернин.

– Я, Никитушка, калач тертый, – после некоторого молчания отозвался Бурминов, – видел всякое: и твердые руки, и мягкие, и безруких…

– А сейчас? – спросила Лиза.

– Что – сейчас? – уточнил Бурминов.

– Сейчас – какая рука? – переспросила Лиза.

Ответа не последовало. А к столу с полным подносом подошел Аношкин.

– И примкнувший к ним Аношкин! – констатировал Семернин.

– И здесь нет мне места! – скорбно сказал Аношкин. – Нужно бежать в профсоюзы… О чем беседа?

– О том, какая у нас рука! – подсказал Семернин.

– Когда?

– Сейчас, – уточнила Лиза.

– Та, которая сейчас, завсегда хорошая! – объяснил Аношкин.

А за соседними столиками разговор шел совершенно о другом, о рыбной ловле, например:

– Не успел я забросить – сразу дернуло! Жерех – во‐от такой… И тащит под лодку. Если бы не японская леска – ушел бы… Во-о-от такой!

– Товарищ Мельникова! – Семернин подхватил Лизу под локоть, когда выходили из столовой. – Вы когда-нибудь видели поэму в камне?

– Нет, никогда, – улыбнулась Лиза.

– Тогда заглянем в зал заседаний! Многого не обещаю, но скучно не будет…

Они прошли в небольшой конференц-зал, где обычно заседало бюро райкома. Посредине на подставке стоял полуметровый макет монументальной скульптуры: полногрудая молодая женщина держит на вытянутых руках младенца.

– Вот! Рабочее название «Молодость мира», – с удовлетворением сообщил Семернин. – В горкоме сказали: если успеем воздвигнуть к Восьмому марта будущего года, включат в число туристических достопримечательностей города. Нравится?

– Не очень…

– По-моему, тоже понтяра приличная!

– Чего-то не хватает, – вслух размышляла Лиза.

– А чего?

– Не знаю… Наверное, мужчины, – снова улыбнулась Лиза.

– Товарищ Мельникова, у вас державное мышление! – восхитился Семернин. – Вчера во время обсуждения Саблина сказала то же самое: мол, мы не имеем права делать наш районный монумент апофеозом неполной семьи, и так по городу каждый второй брак распадается… Представляете?

– Представляю, – отозвалась Лиза.

– Между прочим, – вдохновенно продолжал Семернин, – с Саблиной все согласились. Даже автор, лауреат-разлауреат, поскреб бороду и обещал доваять главу семейства… Для комплекта!

– Я пойду, – неожиданно сказала Лиза. – Мне сегодня на