Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская
В середине второго курса произошло довольно незначительное событие: их послали на картошку. Разве Майя могла знать, что эта «картошка» определит всю её дальнейшую жизнь.
Стюардессы собирали подносы с ужином. Еда отвлекла Майю от мыслей, но как только она, пристегнув на место свой столик и откинув кресло, попыталась немного поспать, стало очевидно, что она не заснёт. Сейчас он летела домой, где её особенно не ждали. Семья знала, конечно, дату её возвращения, но ни её отъезд, ни её приезд ничего в их жизни не меняли. В аэропорту её встретит дочь, довезёт до дома и сразу уедет. И так поздно, у дочери будет сосредоточенно-сумрачное выражение лица: мама её побеспокоила, пришлось ехать встречать, но не отказывать же… Нужна ли она детям? Нужна, конечно, но, скорее, на уровне старой, когда-то любимой куклы, с которой больше не играют, но и не выбрасывают. Как можно! Пусть будет, она не очень-то и нужна, но по-прежнему дорога. Она виновата перед детьми. Майя всегда так считала. Она ошиблась с выбором их папы. Ошиблась? Но в чём ошибка? В этом так теперь было трудно разобраться. Он виноват, она сама? Майя встала и пошла в хвост салона в туалет. Взгляд её непроизвольно фиксировал людей, сидящих в креслах. Большинство были с кем-то: родители с детьми, семейные пары, друзья, коллеги… А она была одна, очень давно одна. Майя вернулась на место и подумала, что она не страдает от одиночества. Одна. Ну и что. Так вышло, может всё и к лучшему.
На ту «картошку» с подругой Катей они приехали на неделю раньше других. Их послали квартирьерами. Девочки находили комнаты в деревенских домах, часть ребят должна была заселиться туда, а часть в помещение клуба. Ездили на склад, подвозили матрасы и прочее, ходили в столовую, подписывали заявку на дополнительные продукты. Квартирьеры приехали со всех отделений филфака, их было семь человек: две девушки и пять ребят. Среди них Майя узнала высокого долговязого парня, она его и раньше видела в институте. В деревне они всё время все сталкивались: слово за слово, познакомились: я – Майя, я – Серёжа. Он учился на самом сложном и мудрёном отделении структурной лингвистики. Серёжа был моложе её на три года, что ж удивляться, он поступил сразу после школы, не работал и не учился на рабфаке. У парня были синие глаза, хороший рост, но привлекательным он не был и Майе совершенно не понравился. Чему тут было нравиться: сутулый, худой, неспортивный, загребал ногами, неухоженный, с немытыми длинными каштановыми волосами, горбоносый, сущий еврей, это бросалось в глаза с первого взгляда, хотя Майя очень бы рассердилась, если бы её назвали антисемиткой. Однако дело было даже не в Серёжиной внешности. Майе не нравился его характер. Парень был ярко выраженным холериком: очень шумный, разговорчивый, даже болтливый, размахивал руками и совершенно не умел слушать. Хотя одно хорошее качество в Серёже было: он умел играть на гитаре и довольно приятно петь. Молчать он не умел совсем. Или разговаривал или пел. Ему и слушатели были не нужны, он всегда что-нибудь напевал, и даже когда совершенно ничего не происходило, был эмоционально взвинчен, не вынимал изо рта сигарету, похохатывал. Это было неприятно, парень казался неумным. И, наверное, не только Майе, Серёжа не имел на факультете друзей и девушки не бегали за ним табуном. А он положил на Майю глаз сразу, подтверждая теорию любви с первого взгляда. Подруга ей говорила, что Серёжа «запал», Майя отнекивалась, но знала, что так и было. Они пробыли в деревне почти одни пять дней, а потом, когда все приехали, ещё месяц. Занятия после каникул возобновились, и они виделись на общих лекциях и семинарах. Серёжа стал приходить в те же компании, хотел ей понравиться: пел, смеялся, без умолку громко болтал, совершенно не замечая, что ни его пение, ни болтовню никто не слушает, уходят, отмахиваются, прерывают. Тетерев на току – вот как о нём говорили. Но Майя уже у всех ассоциировалась с этим малоприятным человеком, надоедливым, навязчивым и стыдным. Серёжа, кстати, за ней ухаживал, дарил цветы, приглашал в кино и на выставки. В рестораны никогда, но Майе этого было и не надо. Ухаживания сделали своё дело, она к Серёже привыкла, и если видела, что он всех действительно достал, просто его уводила прочь, чувствуя за этого несуразного парня странную ответственность в духе Экзюпери, сама того не заметив, она его «приручила».
Однажды Серёжа пришёл к ним в общежитие, была компания, довольно много народу, и он напился. Все разошлись, ночевать в общежитии ему было нельзя, и Майя повезла его ночью домой. Несколько остановок до его дома. Поднялись до квартиры, Серёжа на ней вис, Майя хотела довести его до кровати, в квартире никого не оказалось. Сюрприз. Серёжа был очень пьян, но не настолько, чтобы упустить свой шанс. Теперь уж они стали настоящей парой.
А потом очень быстро оказалось, что Майя беременна. Сейчас она уже даже и не помнила, обрадовало её это или нет. Смешанное чувство, непонятно, чего больше. С одной стороны Майя всегда с самого детства видела себя матерью, не просто матерью, а чтобы было много детей, например, пятеро. Да, пять детей казалось оптимальным числом, большая семья, любящий муж и она – центр этого мира, заботливая и добрая. Муж как-то Майе не виделся. Да, ребёнок – это было отлично, но с другой стороны… Что теперь будет? В университет поступить было нелегко, кто заводит детей на втором курсе? Тем более, что когда она ехала в Москву, мама её о таких вещах особо предупреждала, она всё выслушала, причём нетерпеливо, вроде «знаю, знаю… что за глупости», а теперь… Пожалуйста, именно это с ней и приключилось. Было неприятно, что Серёжа тоже был студентом, ничего не зарабатывал, отцом семейства быть вовсе не собирался, сам походил на мальчишку и теперь должен был жениться «по залёту». Он же не делал ей предложения, пока не узнал новость. Что скажет её мама? Что скажут его родители, которых Майя пока даже не видела? Как и на что они будут жить? А что теперь делать? Про аборт она даже не думала. Ещё чего! Будет рожать с Серёжей или без Серёжи!
Серёжа всё воспринял неожиданно легко: ну и хорошо, что тут думать? Мы поженимся и не надо печали… «Вся жизнь впереди», это он ей уже пел. Ей бы его оптимизм… «Но я
