Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901

1 (14) января 1901 г.

Печатается по подлиннику (Музей МХАТ). Впервые опубликовано: Переписка с Книппер, т. 1, стр. 262.

Телеграмма. Датируется по служебным пометам на бланке: Подана 14. 1 ч. 7 м. пополудни; Принята 1 I. 1901 г.

Ответ на поздравительную телеграмму дирекции и артистов Художественного театра от 1 (14) января 1901 г. — Ежегодник МХТ, 1944, стр. 133.

3239. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)

2 (15) января 1901 г.

Печатается по автографу (Музей МХАТ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 7–8.

Ответ на письмо К. С. Станиславского без даты; наиболее вероятная дата — 19–21 декабря 1900 г.; Станиславский ответил письмом от января 1901 г. (Станиславский, т. 7, стр. 200–202 и 204–205).

…с новым театром… — Постройка здания Художественного театра в б. Камергерском переулке (переоборудование здания театра Омона), по проекту Шехтеля, была начата в 1902 г. (см. примечания к письму 3335*).

Что касается ~ «Трех сестер», то читать ее на графинином вечере нельзя… — Станиславский сообщал: «Княгиня Софья Андреевна Толстая, поощряемая мужем, устраивает благотворительный концерт, в котором просит меня прочесть только что написанную Л. Н. Толстым повесть „кто прав?“ Не допуская в этом концерте чтения произведений современных авторов, кроме Ваших, княгиня, конечно, мечтает о сценах из „Трех сестер“. Покаюсь, я оробел в присутствии Льва Николаевича и не решился отказать ей в этой просьбе. Я сказал только, что не имею права, без Вашего разрешения, допустить чтение отрывков еще не исполненной на сцене пьесы. Теперь вся надежда на Вас: не разрешайте!.. Или дайте что-нибудь вместо „Трех сестер“. Ваша пьеса, в которую я с каждой репетицией все больше и больше влюбляюсь, до того цельна, что я бы не мог выбрать отдельной сцены для чтения на концертных подмостках в Благородном собрании. Представьте себе простые, жизненные разговоры двух, трех чтецов, одетых во фраки, среди громадной залы и перед декольтированной, светской публикой. Первое впечатление от пьесы при такой обстановке будет невыгодно, и, конечно, такого чтения допустить нельзя, пока пьеса не оценена публикой и печатью. Итак, ради бога, не разрешайте и найдите какой-нибудь другой выход». В письме к С. А. Толстой от 22 декабря 1900 г. Станиславский сообщал: «Пересмотрел внимательно „Три сестры“ и не нашел ни одной сцены, доступной для чтения в концерте. Пьеса написана разговорным языком, обрывчатыми фразами, очень характерными в целом, но не имеющими интереса взятыми в отдельности. Если бы прочесть целый акт — и тогда публика не получила бы понятия о пьесе. Быть может, у Антона Павловича есть неизданная повесть, которую он мог бы предложить для чтения. Я написал ему и об этом» (там же, стр. 202). В ответном письме Станиславский писал Чехову: «Вы напрасно взволновались, так как я и писал-то письмо для того, чтобы найти более удобный способ отказать княгине в ее просьбе» (там же, стр. 204).

Благотворительный концерт состоялся 17 марта 1901 г. Об этом сообщалось в «Русских ведомостях» (1901, № 45, 15 февраля).

IV акт послан мною уже давно ~ на имя Владимира Ивановича. — IV акт «Трех сестер» был послан Чеховым Немировичу-Данченко 18 декабря 1900 г. (см. примечания к письму 3215*). Бандероль два дня лежала на почте. Станиславский в письме, на которое отвечает Чехов, сообщал: «Сегодня получил 3-й акт, и я приступаю к планировке. С нетерпением ждем 4-го акта. Не теряю надежды, что пьеса пойдет около 15 января, если не задержат инфлюэнцы, которые тормозят нам дело ужасно. Декорация 1-го акта готова и, по-моему, удалась. На днях Симов кончит и 4-й акт, кажется, будет удачно <…> Мы часто вспоминаем о Вас и удивляемся Вашей чуткости и знанию сцены (той новой сцены, о которой мы мечтаем)» (там же, стр. 201).

Я внес много перемен. — Немирович-Данченко, ознакомившись с четвертым действием «Трех сестер» по приезде из Ниццы в Москву, писал Чехову 22 января (4 февраля): «Относительно 4-го акта. Необходимы купюры. Сейчас пошлю тебе телеграмму, а подробнее — вот что: три монолога трех сестер — это нехорошо. И не в тоне, и не сценично. Купюра у Маши, большая купюра у Ирины. Одна Ольга пусть утешает и ободряет. Так?» Вместе с письмом была послана следующая телеграмма: «Ecrit grande lettre Drame va très bien Donnez la permission de couper monologues des trois soeurs dans la fin du drame» <«Написал большое письмо. Драма идет очень хорошо. Дайте разрешение сделать купюры в монологах трех сестер в конце пьесы»> (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 134–135).

…в III акте Наташа при обходе дома ~ ищет жуликов под мебелью. — Об исполнении М. П. Лилиной роли Наташи Станиславский писал: «Когда Наташа заговорила по-французски, Калужский несколько минут валялся по полу от смеха (успокойтесь, жена не шаржирует этого места). При обходе дома, ночью, Наташа тушит огни и ищет жуликов под мебелью — ничего?» (Станиславский, т. 7, стр. 201–202). В ответном письме Станиславский сделал поправку: «Конечно, я напутал. Наташа ищет жуликов не в третьем, а во втором акте» (там же, стр. 204).

3240. О. Л. КНИППЕР

2 (15) января 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 84–85.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 11 декабря 1900 г.; Книппер ответила 7 января 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 213–215 и 269–271).

Твои письма, вероятно, все уже получены… — Письма Книппер в первое время по приезде Чехова в Ниццу по ошибке попадали к некоему Черткову, который затем принес их Чехову (см. письмо 3235*).

От матери и Маши до сих пор не получил ни одного письма… — 2 января 1901 г. Е. Я. и М. П. Чеховы уже получили письма Чехова (см. примечания к письму 3235*).

…хотя 20 дек<абря> они уже имели мой точный адрес. — Чехов сообщил свой ниццкий адрес в письме к М. П. Чеховой от 15 декабря 1900 г.

Получил длинное письмо от К. С. Алексеева ~ Пишет насчет пьесы, хвалит исполнителей, в том числе и тебя. — В письме от 25 декабря 1900 г. К. С. Станиславский писал о работе Художественного театра над пьесой «Три сестры»: «23-го декабря у нас состоится генеральная, очень черновая репетиция первых двух актов. Кажется, бог даст, пьеса пойдет недурно. Думаю, что будут хороши: Лужский, Вишневский, Артем, Грибунин, Москвин, жена, Мария Федоровна. Савицкая еще не отучилась от нытья. Ольга Леонардовна нашла прекрасный тон. Если займется им, будет играть прекрасно, если будет надеяться на вдохновение —? Мейерхольд еще не нашел настоящего тона и работает усиленно. Безусловно не подходят Громов и Судьбинин (даже как дублер). Шенберг юлит и понял, что он просмотрел клад, так как роль Соленого — это действительно клад для актера. Вероятно, он будет играть его. Дублером же, вместо Судьбинина, разрешите попробовать Качалова. Он будет приятен и благороден, Судьбинин уже не годится даже в денщики к Вершинину.

Актеры пьесой увлеклись, так как только теперь, придя на сцену, поняли ее» (Станиславский, т. 7, стр. 201).

Немирович под арестом ~ я его поэтому не вижу. — Немирович-Данченко с женой жил в это время в Ментоне, куда был вызван к заболевшей сестре.

В пятницу водил его к Ковалевскому обедать… — Чехов с Немировичем-Данченко были у М. М. Ковалевского 29 декабря 1900 г.

Уже два раза был в Monte-Carlo, послал тебе оттуда телеграмму и письмо. — Чехов ездил в Монте-Карло 25 и 26 декабря 1900 г. (см. телеграмму от 26 декабря*). Письма из Монте-Карло нет среди известных нам писем. По-видимому, Чехов имел в виду письмо от 26 декабря, написанное им в день посещения Монте-Карло, но по возвращении в Ниццу.

Ты сказала Сулержицкому, что в Египет я не поеду? — В письме от 17 декабря 1900 г. Чехов просил Книппер передать Сулержицкому, что он передумал ехать в Африку.

Я теперь пишу… — Над чем работал Чехов в этот период, сказать трудно. М. М. Ковалевский вспоминал о своих беседах с Чеховым в это время: «Говорил <Чехов>, что хочет написать рассказ или повесть о сельском учителе, одном из несчастнейших, по его мнению, людей в России. — „Я знаю, — прибавлял он, — в мельчайших подробностях судьбу 30–40 учителей моей местности, и поэтому в моем рассказе не будет ничего выдуманного“» (Летопись, стр. 646).

Я тебя люблю ~ не понимаешь. — Книппер ответила: «Ты думаешь, я не чувствую, что ты меня любишь? Наоборот, дорогой мой, я убеждена, что меня никто так не любил и не будет любить, как ты. Что, скушал??»