Дар - Элеонора Бостан
– Я не брошу тебя, – повторяла она, закрывая глаза и прижимаясь к подруге под проливным дождем. Вряд ли Рита слышала ее, но это было не важно. – Я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось. Я тебя не брошу.
Сколько прошло времени, никто из них не знал, время остановилось в этом месте и в этот момент. Рита тихонько плакала, не отнимая руки от глаз и прижимаясь к Аннете, а сама Аннета просто сидела, обвив руками подругу и закрыв глаза, и ждала, что очередной удар молнии спалит их обеих. А почему нет, они попали в водоворот адского зла, а что могут простые люди против такой чудовищной ненависти?
За свою жизнь она видела ее так часто, что узнавала даже там, где ненависть маскировалась под добродетель. Обычную примитивную ненависть способен видеть любой – она всегда на поверхности, она прямолинейна и уродлива – люди в ее районе убивали друг друга в бытовых драках и уличных боях, движимые ею, незатейливой и неприкрытой ненавистью. Ее легко распознать и еще легче увидеть – она стоит за разбитыми носами жен и поломанными психиками детей, у нее тупое и перекошенное лицо гопника, избивающего очкарика в подворотне, она хамит в магазинах, травит талантливых и умных, она поджигает дом более благополучного соседа, она шепчет в уши врачу, отказывающему нищему больному…
Но она бывает и другой, и эту мутировавшую форму способны видеть лишь те, кто повидал ее слишком много, но так и не впустил в сердце. Эта ненависть умела выбираться с грязных улиц и проникать в самые верхи, она умела быть изящной, она умела носить красивые маски и сладко улыбаться. И именно эта замаскированная ненависть была самой опасной, потому именно она убивала больше всего людей. Эта ненависть провозглашенная добродетелью и идеологией, развязывала войны, объявляла охоту на ведьм, она стояла за тысячами смертей еретиков, политзаключенных и просто мыслящих и свободных людей.
Бог есть любовь, учит Библия, и если дьявол – его антипод, значит дьявол – это ненависть. Так что, если человек заявляет «Я ненавижу зло», – значит сам он не что иное, как его осколок.
Это были странные мысли, проносившиеся в голове Аннеты скорее в виде образов и чувств, нежели конкретных фраз. Но она знала, чувствовала, что права, что нашла Истину в беспросветной череде несчастий и страданий. А может, только там ее и можно было найти. Как величайшее сокровище и награда, Истина доставалась лишь ценой самых серьезных испытаний, чтобы получить ее мог самый достойный.
И сейчас, обнимая ослепшую подругу в самом центре бушующей стихии, она боролась с собой, боролась с дьяволом внутри. А это было так трудно! Так трудно было смириться, не ненавидеть монету и то, что стояло за ней. То, что убило уже одного ее друга и теперь принялось за них. Но это был решающий момент, она это знала, и в этом особом месте, возможно, прощаясь навсегда, она не хотела нести в себе Зло, не хотела уходить с ненавистью, уходить побежденной.
– Аня? – робкий, дрожащий голос Риты вырвал ее из размышлений и она вздрогнула. Еще и потому, что Аней она называла ее только в чрезвычайных обстоятельствах.
Аннета попыталась слегка отстраниться, но Рита прижалась к ней, как будто боялась, что по отдельности их тотчас спалит молния.
– Аня, я… – она издала нечто среднее между всхлипыванием и смешком, – я, кажется, начинаю видеть! Я боюсь открывать глаза… но когда приоткрываю под ладонями – я вижу! Боже мой! Я…
И она снова расплакалась, на этот раз от облегчения.
– Слава Богу! – они крепко обнялись, и Аннета подумала, что добро, все же, еще существует… но почему-то приходит на помощь лишь тогда, когда человек дойдет до крайней степени отчаяния. – Не открывай пока глаза, дай им отдохнуть. Я поведу тебя.
– Я готова, – она мягко отстранилась от подруги, закрывая ладонями глаза. Про ливень и гром обе давно забыли. – Это мой долг. Наш долг. Сказать «прощай»…
Из под ладоней выкатились две слезы, но их тут же смыл дождь. Аннета помогла ей встать, ветер сбивал с ног, над головой снова прогремел небесный взрыв, запахло озоном, и Рита в страхе сжалась, как котенок под дождем. Но не отступила.
И тогда Аннета, с нежностью глядя на подругу, поняла, что знает еще две истины. Первая – Бог есть не только Любовь, но и Свобода. Потому что, имея такое могущество, чтобы создать мир и человека в нем, Он не посягнул на свободу воли, оставив ее, как бесценней дар своим детям. Давая им право познавать, выбирать и говорить «нет». А вот дьяволу всегда нужны рабы. Запуганные, ограниченные и лишенные достоинства существа, которыми легко управлять, которых легко отравить ненавистью.
А вторая – она никогда и никого не любила сильнее, чем эту хрупкую смелую девушку, идущую на ощупь сквозь бурю, чтобы проводить друга в последний путь. И будет любить ее вечно. В другом мире, если они умрут здесь сейчас, в раю и в аду, и в новой жизни, в которую верят буддисты, она будет любить ее, будет искать, чтобы быть рядом до скончания времен.
Аннета обняла подругу за плечи – Рита по-прежнему прикрывала глаза руками – и они двинулись вперед, низко опустив головы и пригнувшись, чтобы противостоять ветру. От холода и стресса обе уже почти ничего не чувствовали, кроме упрямого желания идти вперед и …что дальше, ни одна не знала. Их друг умер, его уже не вернуть, и ничего уже не изменить…но она должны были добраться, такова была его последняя просьба.
Изумрудная трава под ногами шла волнами, цепляясь и прилипая к мокрой одежде и коже. Антон уже ничего не чувствует, подумала Рита, шагая почти в полной темноте, его уже не беспокоит дождь, и эта холодная трава, и мрачная красота вокруг. И наше присутствие. Его уже нет, осталось только тело, пустая оболочка, которая уже начала разрушаться, пусть пока это и не видно человеческим глазом.
Осознание произошедшего с новой силой пронзило ей сердце, она не помнила, чтобы испытывала такую боль, такое отчаяние. И такой страх. Смерть окончательна, подумала она, это абсолютное ничто. Беспощадная, неотвратимая машина уничтожения, стирающая в пыль все сущее, не имеющая ни эмоций, ни лика, а потому еще более страшная. Совершенный невидимый убийца, пожирающий и подчищающий за Творцом, чтобы Он мог творить снова и снова.
Над головой раздался оглушительный удар грома, и на этот
