Зинаида Гиппиус - Том 3. Алый меч
1904
Коростель
А. К.
«Горяча моя постель…Думка белая измята…Где-то плачет коростель,Ночь дневная пахнет мятой.
Утомленная лунаЗакатилась за сирени…Кто-то бродит у окна,Чьи-то жалобные тени.
Не меня – ее, ееЛюбит он! Но не ревную,Счастье ведаю моеИ, страдая, – торжествую.
Шорох, шепот я ловлю…Обнял он ее, голубит…Я одна – но я люблю!Он – лишь думает, что любит.
Нет любви для двух сердец.Там, где двое, – разрушенье.Где начало – там конец.Где слова – там отреченье.
Посветлеет дым ночной,Встанет солнце над сиренью,Он уйдет к любви иной…Было тенью – будет тенью…
Горяча моя постель,Светел дух мой окрыленный…Плачет нежный коростель,Одинокий и влюбленный».
1904
Между
Д. В. Ф.
«На лунном небе чернеют ветки…Внизу чуть слышно шуршит поток.А я качаюсь в воздушной сетке,Земле и небу равно далек.
Внизу – страданье, вверху – забавы.И боль, и радость – мне тяжелы.Как дети, тучки тонки, кудрявы…Как звери, люди жалки и злы.
Людей мне жалко, детей мне стыдно,Здесь – не поверят, там – не поймут,Внизу мне горько, вверху – обидно…И вот я в сетке – ни там, ни тут.
Живите, люди! Играйте, детки!На всё, качаясь, твержу я „нет“…Одно мне страшно: качаясь в сетке,Как встречу теплый, земной рассвет?
А пар рассветный, живой и редкий,Внизу рождаясь, встает, встает…Ужель до солнца останусь в сетке?Я знаю, солнце – меня сожжет».
1905
Дома
Зеленые, лиловые,Серебряные, алые…Друзья мои суровые,Цветы мои усталые…
Вы – дни мои напрасные,Часы мои несмелые,О, желтые и красные,Лиловые и белые!
Затихшие и черные,Склоненные и ждущие…Жестокие, покорные,Молчаньем Смерть зовущие… –
Зовут, неумолимые,И зов их всё победнее…Цветы мои, цветы мои,Друзья мои последние!
1908
Париж
Нелюбовь
З. В.
Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни,Как ветер черный, поешь: ты мой!Я древний хаос, я друг твой давний,Твой друг единый, – открой, открой!
Держу я ставни, открыть не смею,Держусь за ставни и страх таю.Храню, лелею, храню, жалеюМой луч последний – любовь мою.
Смеется хаос, зовет безокий:Умрешь в оковах, – порви, порви!Ты знаешь счастье, ты одинокий,В свободе счастье – и в Нелюбви.
Охладевая, творю молитву,Любви молитву едва творю…Слабеют руки, кончаю битву,Слабеют руки… Я отворю!
1907
Овен и стрелец
Я родился в безумный месяц март…
А. МеньшовНе март девический сиял моей заре:Ее огни зажглись в суровом ноябре.
Не бледный халкидон – заветный камень мой,Но гиацинт-огонь мне дан в удел земной.
Ноябрь, твое чело венчает яркий снег…Две тайны двух цветов заплетены в мой век,
Два верных спутника мне жизнью суждены:Холодный снег, сиянье белизны, –
И алый гиацинт, – его огонь и кровь.Приемлю жребий мой: победность и любовь.
1907
Мудрость
Сошлись чертовки на перекрестке,На перекрестке трех дорог.Сошлись к полнбчи, и месяц жесткийВисел вверху, кривя свой рог.
Ну, как добыча? Сюда, сестрицы!Мешки тугие, – вот прорвет!С единой бровью и с ликом птицы, –Выходит старшая вперед.
И запищала, заговорила,Разинув клюв и супя бровь:«Да что ж, неплохо! Ведь я стащилаУ двух любовников – любовь.
Сидят, целуясь… А я, украдкой,Как подкачусь, да сразу – хвать!Небось, друг друга теперь не сладкоИм обнимать да целовать!
А вы, сестрица?» – «Я знаю меру,Мне лишь была б полна сума.Я у пророка украла веру, –И он тотчас сошел с ума.
Он этой верой махал, как флагом,Кричал, кричал… Постой же, друг!К нему подкралась я тихим шагом –Да флаг и вышибла из рук!»
Хохочет третья: «Вот это средство!И мой денечек не был плох:Я у ребенка украла детство,Он сразу сник. Потом издох».
Смеясь, к четвертой пристали: ну же,А ты явилась с чем, скажи?Мешки тугие, всех наших туже…Скорей веревку развяжи!
Чертовка мнется, чертовке стыдно…Сама худая, без лица.«Хоть я безлика, а всё ж обидно:Я обокрала – мудреца.
Жирна добыча, да в жире ль дело!Я с мудрецом сошлась на грех.Едва я мудрость стащить успела, –Он тотчас стал счастливей всех!
Смеется, пляшет… Ну, словом, худо.Назад давала – не берет.„Спасибо, ладно! И вон отсюда!“Пришлось уйти… Еще убьет!
Конца не вижу я испытанью.Мешок тяжел, битком набит!Куда деваться мне с этой дрянью?Хотела выпустить – сидит».
Чертовки взвыли: наворожила!Не людям быть счастливей нас!Вот угодила, хоть и без рыла!Тащи назад! Тащи сейчас!
«Несите сами! Я понесла бы,Да если люди не берут!»И разодрались четыре бабы:Сестру безликую дерут.
Смеялся месяц… И от соблазнаСокрыл за тучи острый рог.Дрались… А мудрость лежала праздноНа перекрестке трех дорог.
1908
Перебои
Если сердце вдруг останавливается… –на душе беспокойно и весело –Точно сердце с кем-то уславливается…а жизнь свой лик занавесила…Но вдруг –Нет свершенья, новый круг,Сердце тронуло порог,Перешло – и вновь толчок,И стучит, стучит, спеша,И опять болит душа,И опять над ней законЧисел, сроков и времен,Кровь бежит, темно звеня,Нету ночи, нету дня,Трепет, ропот, торопь, стук,И вдруг –Сердце опять останавливается… –Вижу я очи Твои, Безмерная,под взором Твоим душа расплавливается…о, не уходи, моя Единая и Верная,овитая радостями тающими,радостями, знающимиВсё.
1905
Узел
Сожму я в узел нитьМеж сердцем и сознаньем.Хочу разъединитьСебя с моим страданьем.
И будет кровь не течь –Ползти, сквозь узел, глухо.И будет сердца речьНевнятною для духа.
Пусть, теплое, стучитИ бьется, спотыкаясь.Свободный дух молчит,Молчит, не откликаясь.
Храню его полетОт всех путей страданья.Он дан мне – для высотИ счастья созерцанья.
Узлом себя делю,Преградой размыкаю.И если полюблю –Про это не узнаю.
Покой и тишь во мне.Я волей круг мой сузил.. . . . . . . . . .Но плачу я во сне,Когда слабеет узел…
1905
Земле
В рассветный вечер окно откроюНавстречу росам и ветру мглистому.Мое Страданье, вдвоем с тобоюМолиться будем рассвету чистому.
Я знаю: сила и созиданьеВ последней тайне, – в ее раскрытии.Теперь мы двое, мое Страданье,Но будем Два мы, – в одном совитии.
И с новым ликом, без рабства счастью,В лучах страданья, в тени влюбленности,К рассветным росам пойдем со властью,Разбудим росы от смертной сонности.
Сойдем туманом, веселым дымом,Прольемся в небе зарею алою,Зажжем желаньем неутолимымБольную землю, сестру усталую…
Нет, не к сестре мы – к Земле-НевестеПойдем с дарами всесильной ясности.И если нужно – сгорим с ней вместе,Сгорим мы трое в огне всестрастности.
1905
