Михаил Булгаков - Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Белая гвардия. Записки на манжетах. Рассказы
С. Будто бы шел Петька по зеленому большому лугу… – Л. Кацис отмечает переклички данного эпизода со статьей А. Белого 1905 г. «Луг зеленый», вошедшей в 1910 г. в одноименный сборник (впрочем, радикально-мистические призывы эпохи первой русской революции в контексте «Белой гвардии» обретают, скорее, пародийное звучание):
Россия – большой луг, зеленый. На лугу раскинулись города, селенья, фабрики.
Искони был вольный простор. Серебрилась ковыль. Одинокий казак заливался песнью, несясь вдоль пространств, над Днепром, – несясь к молодой жене Катерине. ‹…› Но пришел из стран заморских пан, назвавшийся отцом твоим, Катерина, – казак в красном жупане ‹…› И все предались болезненным снам. И сама ты заснула в горнице, пани Катерина, и вот чудится тебе, будто пани Катерина пляшет на зеленом лугу, озаренная красным светом месяца, – то не месяц, то старый пан, пан отец – казак, в красном, задышавшем пламенем жупане, на нее уставился. ‹…› То не месяц: то неведомый казак, тебе из заморских стран ужас приносящий… Вот покрывает он зеленые луга сетью мертвых городов; вот занавешивает небо черным пологом фабричных труб – не казак, а колдун, отравляющий свободный воздух родного неба – души.
Россия, проснись: ты не пани Катерина – чего там в прятки играть! Ведь душа твоя Мировая. Верни себе Душу, над которой надмевается чудовище в огненном жупане: проснись, и даны тебе будут крылья большого орла, чтобы спасаться от страшного пана, называющего себя твоим отцом.
Не отец он тебе, казак в красном жупане, а оборотень – Змей Горыныч, собирающийся похитить тебя и дитя твое пожрать (Б е л ы й А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 333).
Свою статью А. Белый цитировал в ответной речи на вечере в Союзе писателей 17 октября 1921 г. (по поводу отъезда Белого за границу): «…Россия большой луг зеленый, он еще зацветет цветами» (А ш у к и н Н. Заметки о виденном и слышанном // Новое литературное обозрение. 1998. № 31. С. 218).
С. …на этом лугу лежал сверкающий алмазный шар ‹…› Шар обдал Петьку сверкающими брызгами. – Я. Лурье и А. Рогинский соотносят этот эпизод со сном Пьера Безухова, в котором старый учитель географии показывает ему глобус:
Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой, и капли эти двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель (Т о л с т о й Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 158).
С. 427–428. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на завесе целыми крестами, кустами и квадратами. – Как полагает Я. Лурье, символика звезд в финале «БГ» сквозь реминисценции из Толстого ведет к знаменитой максиме И. Канта: «Две вещи наполняют душу постоянно новым и возрастающим удивлением и благоговением и тем больше, чем чаще и внимательнее занимается ими размышление: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне» (цит. по: Л у р ь е Я. Историческая проблематика в произведениях М. Булгакова: М. Булгаков и «Война и мир» Л. Толстого // М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 200). Эти слова стали эпиграфом к трактату Л. Толстого «О жизни». Сравним также финал романа «Анна Каренина», герой которого, глядя на ночное небо, постигает смысл существования: «Левин ‹…› смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его Млечный Путь с его разветвлениями. При каждой вспышке молнии не только Млечный Путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, как будто брошенные какой-то меткой рукой, опять появлялись на тех же местах» (Т о л с т о й Л. Н. Полн. собр. соч. М., 1935. Т. 19. С. 397–398). Вполне в духе толстовского героя, даже с его интонациями, булгаковский повествователь призывает взглянуть на земные дела «с точки зрения вечности» – в космическом масштабе.
С. 428. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч. – Креститель предстает в образе крестоносца – ср. явление Най-Турса в сне Алексея – с «мечом длинным, каких уже нет ни в одной армии со времен крестовых походов».
С. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему? – Вопрос, которым завершается «Белая гвардия», зачастую трактуется как риторический и интерпретируется как императив романа в целом. Однако нет оснований понимать слова повествователя исключительно буквально и трактовать призыв «к звездам» как прямолинейное выражение авторской позиции. Финал романа, оформленный как конъюнктурный политический лозунг в стиле Экклезиаста, все же не позволяет отождествить общий смысл «Белой гвардии» с размышлениями Андрея Болконского после ранения на Аустерлицком поле, осознающего бренность земной суеты перед лицом высокого неба (Т о л с т о й Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 356–360), или с заключительной сценой «Дяди Вани»: «Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах» (Ч е х о в А. П. Собр. соч. М., 1985. Т. 10. С. 238).
Тема звездного неба наполняется античными ассоциациями и христианской символикой; призыв соотнести нравственный закон с безмерностью звездного неба заставляет вспомнить об этическом учении Канта и философии Толстого. При этом образ «взрывающейся» звезды в финале осмыслен в связи как с символикой Христа, так и с символикой сатаны. Наряду с «высокими» смыслами, в образе звезд актуализированы и иные значения. Звезды втянуты в политическое противостояние: «звезда» изгнала из Города петлюровцев; свет небесной звезды перекликается с блеском звезды красноармейской; с «сусальной» Рождественской звездой появляется в сне Елены Шервинский; соотнесенность с таинственной фигурой Шполянского придает образу звезд значение чернокнижной пентаграммы. Для Ивана Русакова «обращение к звездам» – средство избавления от «звездной» венерической болезни путем углубления в метафизические проблемы. Для Най-Турса и следующего за ним Николки звезды – символ рыцарственного служения, подвига и отдыха в раю (причем вместе с красными бойцами). Для Мышлаевского и Шервинского – знак перемены политического лагеря: либо в результате честной капитуляции перед превосходящими силами противника, либо в силу элементарного приспособленчества. Наконец, Алексею Турбину звезды несут открытый вопрос о том, как жить дальше (вспомним знак вопроса, нарисованный им среди «звездной сыпи» – на груди Русакова). Таким образом, звезды в финале романа должны восприниматься не только как вечный идеал, но и как вечная проблема, стоящая перед людьми; это не столько «готовый» ответ, сколько стимул к поиску ответа.
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОКТОРА
Впервые: Рупор. 1922. № 2.
Печатается по: Б у л г а к о в М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 1.
С. 431…во время посадки в Новороссийске… – Т. е. при эвакуации отступающей Добровольческой армии в марте 1920 г.
С. …карманную рецептуру доктора Рабова… – Имеется в виду книга профессора Лозаннского университета доктора Рабова «Рецептура и фармакопея: Пособие при прописывании лекарственных веществ для врачей и студентов», шестое издание которой вышло в 1916 г. в Москве. Она сохранилась в архиве Булгакова в РГБ (Н о ж е н к о С. П., А р о н о в Г. Е., В д о в и н а Л. В. Комментарии // Булгаков М. Записки юного врача. Киев, 1995. С. 298).
С. …фотографию профессора Мечникова… – Мечников И. И. (1845–1916) – выдающийся биолог, лауреат Нобелевской премии; один из основоположников сравнительной патологии, эволюционной эмбриологии, микробиологии и иммунологии.
С. …«Марья Лусьева за границей»… – Вторая часть документально-художественной дилогии А. Амфитеатрова, посвященной публичным домам и проституции в России: «Марья Лусьева» (1903), «Марья Лусьева за границей» (1910).
С. 432…как я висел на заборе!.. – Пробелы и отточия являются композиционным элементом текста.
С. Моя специальность – бактериология. – По-видимому, деталь биографии Николая Булгакова – брата автора рассказа. В начале 1922 г. М. Булгакову стало известно, что Николай учится в Загребском университете (см. коммент. к с. ХХХ), а до этого целый год служил в инфекционном отделении. В дальнейшем Н. Булгаков стал бактериологом.
С. Я с детства ненавидел Фенимора Купера… – Фенимор Купер Дж. (1789–1851) – американский писатель.
С. …молодецкие подвиги матроса Кошки. – Матрос Петр Кошка – герой обороны Севастополя в Крымской войне 1853–1856 гг., отважный разведчик.
С. «Химиотерапия спириллезных заболеваний»… – Книга одного из крупнейших ученых (врача, биолога и химика) рубежа XIX–XX вв. П. Эрлиха (написанная совместно с японским ученым С. Хата) «Экспериментальная химиотерапия спириллеза» (Берлин, 1910). До этого, 1909 г., Эрлих создал препарат «606» для специфического лечения сифилиса, получивший затем фирменное название сальварсан (см. коммент. к. с. ХХХ). Кстати, в 1908 г. Эрлих был удостоен Нобелевской премии по иммунологии пополам с Мечниковым.
