Такая вот любовь - Синтия Ньюберри Мартин
Как‑то раз, много лет назад, после рождения Ливи, Уилл заметил, что, когда он возвращается с водопроводной станции и здоровается, Анджелина отвечает, не глядя на него, и продолжает заниматься своим делом: резать морковь, подогревать бутылочку, помешивать суп, накрывать на стол, складывать белье. Так шло изо дня в день. По дому носилась Кара, на полу стояли кастрюли и сковородки, Ливи сидела в переноске. Уилл стоял на кухне и просматривал почту. Когда он спрашивал у жены, как прошел день, та всегда отвечала лишь «Прекрасно», пока однажды вечером не добавила:
– Когда ты приходишь домой, твой рабочий день заканчивается. Ты можешь расслабиться. Жизнь становится легкой. А я продолжаю работать. И конца этому нет.
И тогда, воздержавшись от перечисления назидательным тоном всех своих обязанностей (загрузка посудомоечной машины, помощь с купанием, чтение девочкам на ночь), Уилл предложил жене после его возвращения с работы вдвоем уходить на веранду, чтобы Анджелина могла отдохнуть и они оба сблизились и сплотились. Появилась традиция. Супруги на время откладывали повседневные дела – ужин, заботы о дочерях – и присматривали за малышками через окно, а когда те стали старше, уже не обращали на них внимания.
Уилл с Анджелиной выходили на веранду как два отдельных существа, а внутрь возвращались единым целым. И всё, чего хотел сейчас Уилл, – ощутить связь с женой. Сохранить эту связь. По опыту прежних дней он был уверен: если подождать, Анджелина сменит гнев на милость.
Однако теперь и он, и веранда оказались бессильны. Уилл посмотрел в том направлении, куда был устремлен взгляд жены, и увидел лишь темноту.
Глава 9
Остановившись перед трейлером номер один во время второго визита к Люси Анджелина задумалась: а кто живет в двух других? Ни машин, ни людей. Вероятно, все на работе. Анджелина снова стояла на бетонной плите перед обшарпанной алюминиевой дверью. На сей раз кроме лая до нее донеслись слова Люси:
– Она уже привязана. – И, когда дверь открылась, хозяйка трейлера добавила: – О, я собиралась развесить хеллоуинский декор еще до вашего прихода.
Внутри определенно чем‑то воняло.
Люси, в том же выцветшем домашнем платье, которое было на ней под свитером в предыдущий раз, заковыляла к комоду.
– А ходунки?
– Они только раздражают. – Люси открыла верхний ящик стола и, вскрикнув, зажала пальцами нос.
Анджелина ощутила еще более сильное зловоние – запах тухлятины.
– Весь декор испорчен! – воскликнула Люси, все еще зажимая нос.
Анджелина, не сводя глаз с пациентки, которая вытащила ящик полностью, попятилась к двери.
– Люси, осторожнее!
– Вот проклятые опарыши, – проговорила Люси. – Джон Милтон, должно быть, засунул сюда эту маленькую тыковку еще в прошлом году. А теперь она испортила ведьму, индюшку и Санта-Клауса, которых я ему подарила. – И она, выставив перед собой ящик, направилась к Анджелине.
– Я вам верю, – сказала Анджелина.
Люси закатила глаза.
– Вы загораживаете дверь. Не откроете ее?
Анджелина подчинилась и изумленно пронаблюдала за тем, как Люси выбросила на улицу все содержимое ящика, после чего отряхнула руки и вытерла их о домашнее платье. Словно обращаясь к самой себе, она пробормотала:
– Джон Милтон потом уберет.
Они сели за карточный столик, и пока Анджелина сортировала лекарства Люси, раскладывая пузырьки по пакетикам с застежкой, которые принесла с собой, ее пациентка подкреплялась карамельными «кукурузками» из лежавшей на столике надорванной пачки.
– Значит, Джон Милтон рисует рекламные баннеры?
– На самой верхотуре, – сказала Люси. – Это его захватило в первый же день в школе. Парнишка вернулся домой – лицо разрумянилось, кончики длинных черных прядей спутались – и букварь открыл не сразу. Внутри лежали афишки, которые он нарисовал на акварельной бумаге красной и синей ручками. Джон Милтон специально сложил их так, чтобы они поместились в книге. Объяснил: «Чтобы не помялись». Тем же вечером, уходя на работу, я зашла в круглосуточный магазин и купила коробку цветных мелков – восемь штук – и пачку конторских карточек для записей. Дома отсчитала восемь штук и вместе с новенькими мелками положила ему на стол. С тех пор Джон Милтон всегда носил с собой мелки и карточки. Я следила за тем, чтобы они у него никогда не кончались. «Лимонад – пять центов»: синяя надпись на желтом фоне. «Постановка четвертого класса Волшебник страны Оз»: в этой он использовал все восемь цветов. «Постановка седьмого класса Анна Франк»: полностью черно-белая. «Рисую афиши – один долл. за шт.»: разноцветная. «Постановка старших классов Малыш Абнер»: много красного.
Анджелина, откинувшись на спинку стула, балансировала на двух задних ножках.
– Я его поощряла, – говорила Люси. – «Работай, старайся. Так устроен мир», – толковала я ему. А пачки мелков, которые я покупала, становились все больше, пока дело не дошло до коробки из ста двадцати штук. Знаете, такой, с двумя уровнями и точилкой?
Прошли годы с тех пор, как Анджелина в последний раз вспоминала о цветных мелках.
– Малец сжал в одном кулачке двадцать три красных мелка, в другом девятнадцать синих. Пересчитал и заявил: «Слишком много. Мне достаточно одного красного и одного синего».
Измерив пациентке давление (по-прежнему высокое), Анджелина заметила:
– Люси, нам необходимо поговорить о вашем весе.
– Может, обсудим какую‑нибудь другую мою проблему?
Анджелина стянула с себя черный свитер и повесила его на спинку стула. Опершись на стол, подалась вперед, раскрыла ладони и, поочередно нажимая указательным пальцем правой руки на каждый палец левой, стала перечислять преимущества:
– Снижение веса поможет в борьбе с диабетом, скачками давления и повышенным холестерином. Оно окажется полезным для сердца. Вы будете лучше себя чувствовать.
Люси отправила в рот очередную «кукурузку».
– Разве вам не хочется стать другим человеком?
Люси перевела взгляд на Анджелину и отрезала:
– Есть только одна я. И всё.
Анджелина задумалась: может, Люси и впрямь не ощущает противоречия между тем, какая она есть, и тем, какой ей надо быть?
– Внутри меня нет худышки, которая ждет не дождется, когда ее вызволят, – добавила Люси.
– Я имела в виду…
– Я все время хочу есть.
– И чего же вам хочется? – спросила Анджелина.
– Солененького. – Люси завозилась на
