Приключение скелета на вполне обитаемом острове - Олег Сергеевич Агранянц
И тогда его секретарь звонил в советское посольство и сообщал, что синьор министр через полчаса будет гулять по набережной около министерства. Получив такое сообщение, посланник сразу отправлялся туда же и там «случайно» встречал министра. Сначала говорили о разных пустяках, потом министр осторожно, по-дипломатически, подходил к проблеме, которая его интересовала. Если, к примеру, речь шла об американских базах в Сардинии, он сначала интересовался, любит ли синьор посланник сардины и любит ли он американцев. И только потом спрашивал, как, по мнению синьора посланника, по этому вопросу проголосуют неприсоединившиеся страны. Посланник отвечал. Через неделю, получив сводку о том, как голосовал в ООН делегат Демократической Республики Сан-Антонио, он с удовлетворением отмечал, что труд его не пропал даром. Это давало ему право утверждать, что у него в ООН есть голос и что в этой самой влиятельной международной организации он имеет столько же голосов, сколько США.
Снова появился Женя:
— Не забудь поставить его в известность о краже книг.
— Помню.
Сергей Иванович вышел в коридор и столкнулся с бухгалтершей.
— Нужно подписать дополнение к смете, — начала она.
Сергей Иванович открыл томик Данте и продекламировал:
— «Никто поспешней не бежал от горя и не стремился к радости, чем я». Песнь вторая, стих 109. Вы читали «Божественную комедию»?
Служительница сметы обалдела:
— Нет, не приходилось.
— Непременно почитайте.
— Она смешная?
— Обхохочетесь.
27. Это неважно, Анита
На экваторе в любое время года день длится двенадцать часов и кончается ровно в шесть часов вечера. К этому времени жара спадает и начинает дуть прохладный ветер с океана.
Любимое место горожан в это время — набережная. Ее построили много лет назад португальцы. Именно здесь предпочитал гулять министр иностранных дел. Именно сюда и пришел посланник. И вот они: посланник в костюме, с галстуком, как положено дипломату, и министр иностранных дел в скромной темной рубашке — мирно прогуливались по аллее вдоль океана. Сзади на почтительном расстоянии плелась Анита с огромным портфелем. Разговор шел о современных художниках.
— Я не могу понять полотен современных художников, — рассуждал министр. — Это ведь русский нарисовал картину, на которой изображен только черный квадрат?
— Да. Казимир Малевич.
— Почему эта картина стоит так дорого? Она ведь стоит очень дорого?
— Думаю, несколько миллионов долларов.
— Почему?
— Это просто условная договорная цена. Ну, как, положим, первые марки. Реальной ценности никакой. Сделать копию легко. Но они — условная ценность.
— Верно! Вот греческие скульптуры — это вечно. Это ценность не условная, не договорная. Я сейчас много читаю о Древней Греции. Кстати, вы знаете, что Кипр когда-то принадлежал Венецианской республике? Да-да, примерно через сто лет после смерти Данте. И сам Данте посещал Кипр. Я обратил на это внимание потому, что через пару дней нам придется голосовать в ООН по кипрскому вопросу. По-моему, там до сих пор еще во многом не разобрались.
— Вы совершенно правы. Поэтому страны прогрессивной ориентации воздержатся от голосования.
— Вы уверены?
— Непременно воздержатся. А в отношении греческих островов… Мне на память пришел остров Лесбос. И я вспомнил, что должен сообщить вам неприятную вещь.
— Бог мой, что случилось? — испугался министр.
— Наша вилла ограблена. «Чужим добром прельстился неразумно…»
— Да-да, неразумно. Пятая песнь. Но вы шутите, синьор посланник?! На острове нет воров. У нас нет даже тюрьмы. Уверен, что это приезжие. Они похитили что-либо ценное?
— Они украли всю эротическую литературу, которую вы нам передали.
— Да-да. Помню. Мы вам действительно передали эту литературу. Украли. Как это случилось?
— Кто-то ночью приплыл на пироге и забрал.
Министр улыбнулся:
— Понимаю, понимаю. Я даже догадываюсь, кто был заказчиком этого преступления.
— Кто?
— Алфреду душ Рибаш да Силва. Бывший их хозяин. Такой каналья! Должен вам признаться: я наслышан о том, что он скучает без этих книг. Как-то я вам говорил, две дамы, которые его окружают… О, если бы вы их видели, вы бы ему всё простили! Может быть, вы не будете возбуждать дело?
— Не будем. Просто я хотел проинформировать вас о случившемся. Вольтер говорил: «Почитай порядочность, но будь снисходителен к небольшим грехам».
— Спасибо, спасибо! Но признайтесь, синьор посланник, вы не обошли вниманием кое-какие из этих фолиантов.
— Грешен. Не мог остаться безучастным. Например, «Офелия с примусом»…
— Вы шутите!
— Нет-нет. Именно Офелия с примусом.
— А что?! Офелия с примусом, — задумчиво произнес министр. — Это волнующе и успокоительно. «Не к доблести и знаньям рождены, соблазн пороком заменив прилюдно, они отдались постиженью новизны…» «Ад». Песнь двадцать шестая. Ах, каналья!
Они еще поговорили о каких-то пустяках. Потом посланник решил, что самое время откланяться:
— Не смею вас задерживать.
Они простились. Министр некоторое время задумчиво стоял, опершись о парапет балюстрады, отделявшей прогулочную дорожку от пляжа, потом подозвал свою секретаршу:
— Анита!
Та не спеша подошла.
— Пойдем в рощицу у верфи, я тебе продиктую несколько строф.
— Мне нечем писать.
— Это неважно, Анита.
28. У бассейна в желтых кардиганах
Тем временем посланник шел по прогулочной дорожке по направлению к своему дому и повторял:
— Они отдались постиженью новизны. Неплохо сказано.
И тут он увидел нечто иллюстрирующее слова великого Данте. Шолохов и Тоня Ловчева шли в обнимку. Идущего им навстречу посланника они не заметили.
— Репетируете сцену из «Вишневого сада»? — окликнул их посланник.
Шолохов моментально убрал руку с Тониной талии:
— Вот решили немного погулять.
— Прекрасная идея. Как дела с «Вишневым садом»?
— Я подумал, может быть, пока лучше повременить с драматическим кружком. Я предлагаю организовать кружок по изучению русской истории. И начать с Бородинского сражения. Это целый пласт нашей истории.
— Своевременно. Не буду вас отвлекать. Гуляйте, гуляйте.
Проходя мимо посланника, Тоня сказала:
— Я, по вашему совету, очень слежу за своим скелетом.
Когда они удалились от посланника на достаточное расстояние, Шолохов спросил:
— Зачем ему твой скелет?
— Если ты чего подумал, то пролетел мимо. Ничего у меня с ним не было. Просто захожу иногда в кабинет, беседуем про математику. Ты знаешь, как звали Кутузова?
— Знаю. Михаил Илларионович.
— А его мать, знаешь, как звали?
— Нет.
— А отца?
— Тоже нет.
— Отца звали Илларион… Если бы все так же логически мыслили, как ты, мы бы еще на лошадях ездили.
* * *
Пройдя несколько шагов, посланник увидел пинкертона, который шел не по прогулочной дорожке, а по мостовой.
— Ты
