Монстр - Л. Дж. Шэн
Его слова звучали грубо, но беззаботная улыбка обернулась зловещей маской равнодушия.
– Ты… ты… ты…
– Я… я… я… что? – Он с ухмылкой захлопнул мой рот, надавив пальцем на подбородок. – Прав?
Но не успела я ответить, как Сэм исчез.
До конца вечера он не обращал на меня никакого внимания.
* * *
Четыре часа спустя я поплелась в свою комнату, все еще пребывая в потрясении от ужина.
Сэм произвел на всех впечатление своим сдержанным юмором, остроумием и окружавшей его аурой. Той, что сулила быструю, но мучительную смерть любому, кто перейдет ему дорогу.
На столе в стиле королевы Анны меня ждал учебник по конечной математике[12], который я оставила открытым, потому что уже целую вечность ломала голову над одной и той же задачей.
Я со стоном потянулась его закрыть.
– Постараюсь решить тебя завтра. Сейчас меня ждут более серьезные проблемы.
Например, то, что я никак не могу избавиться от одержимости самым известным гангстером Бостона.
Моя рука замерла над гладкой желтоватой страницей. Я захлопала глазами. Задача была решена, только не моей рукой.
А точнее, были решены все задачки на странице. Все до единой.
Как он?..
Хочешь сказать, что я тупой?
Да, это я и хотела сказать. Но Сэм был вовсе не глуп. Судя по одной этой странице, он, считай, гений в математике.
Злясь на него, на себя и на весь мир, я с глухим хлопком закрыла учебник. Из него на пол выпала записка. Я подняла ее.
Разве это сложно?
Он процитировал «Блондинку в законе».
И между делом утер мне нос.
Ох.
Первая
Эшлинг
Настоящее время
27 лет
«Я вошла».
На мгновение эта мысль отвлекла меня от всего остального, что наводнило мою голову: шума, боли, сомнений.
Я спустилась по лестнице в «Пустоши» – самый популярный ночной клуб Бостона.
Мне было категорически запрещено появляться в «Пустошах». Однажды вышибала даже выставил меня за дверь, медленно проговорив: «Босс показал всем твою фотографию, куколка. Сказал, что уволит любого, кому хватит ума тебя впустить».
Тогда мне было двадцать шесть, но это незначительное обстоятельство никак ему не помешало. С тех пор, как два года назад Сэм Бреннан купил этот клуб, чтобы проворачивать в нем свои темные делишки, он не пускал меня на порог, хотя мои братья приходили сюда каждую неделю.
– Не могу поверить, что тебя не узнали, сучка. Сэм от страха наложит столько кирпичей, что сможет построить точную копию Эмпайр-стейт-билдинг! – с надрывом прошептала Эммабелль (или просто Белль) и дала мне «пять», пока мы протискивались мимо хипстеров вдоль стен с обоями в стиле ар-деко психоделической расцветки и искусственными чучелами животных неоновых цветов.
В вопросе развлечений в городе Белль была моей единственной сообщницей, поскольку обе наши подруги, Сейлор и Персефона – младшая сестра Эммабелль, недавно стали матерями, а потому короткий послеобеденный сон и обмен советами по кормлению грудью интересовали их больше, чем распитие напитков в баре.
К тому же Белль была владелицей «Мадам Хаос», печально известного своей мерзостью клуба в центре города, и всегда любила посмотреть, как идут дела у конкурентов, так что уговорить ее пойти сегодня со мной не составило никакого труда.
«Пустоши» оказались темнее и меньше, чем я себе представляла. Источали упадок. Я заметила, что в клубе всего несколько бархатных диванов, небольшой танцпол и длинная барная стойка из черного дерева. Над баром в ряд висели несколько маленьких винтажных телевизоров, и на всех шел один и тот же черно-белый фильм «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу».
На фоне играла песня «Fool’s Gold» группы The Stone Roses, от которой дрожал пол под моими ногами, облаченными в кожаные сапоги до колена на высокой шпильке.
Разодетые в костюмы завсегдатаи вечеринок нюхали дурь с барной стойки, а одна парочка открыто занималась сексом прямо на диване в дальнем углу зала. Девушка в костюме Дамы Червей скакала на коленях у парня, прикрыв их грязное дело подолом платья.
Клуб был олицетворением Сэма. Темный и гнусный, но вместе с тем на удивление красивый.
Я разгладила свой наряд. Сегодня Хэллоуин. Прекрасный повод скрыть свою истинную личность. Я выбрала образ Джулии Робертс из фильма «Красотка»: надела короткий светлый парик и дополнила его солнцезащитными очками, ярко-красным блеском для губ, голубой мини-юбкой и обрезанной белой майкой.
Белль спрятала свои светлые волосы под черным париком в стиле Умы Турман в «Криминальном чтиве». Она оглядывала зал в поисках своей следующей жертвы, наигранно потягивая электронную сигарету.
– В любом случае, Сэм козел, раз внес тебя в черный список.
– Сэм – козел по многим причинам, но все они никак не связаны с тем, что он внес меня в черный список. Однако то, что он запретил мне посещать его клуб безо всякой видимой причины, лишь показывает, какой он тиран, – тихо сказала я.
Я редко дурно отзывалась о Сэме – да и вообще о ком-либо, раз уж на то пошло, но если все же делала это, то только в разговоре с Белль, потому как знала, что она меня не осудит.
– Думаешь, он сделал это потому, что ты сестра Хантера и Килла? – спросила Белль.
– Нет, я думаю, он сделал это потому, что я напоминаю ему обо всем, что он хочет забыть, – честно ответила я, но не стала вдаваться в подробности.
О парке аттракционов.
О том поцелуе.
О нашем разговоре.
Сэм никогда не думал, что увидит меня снова. Я не входила в его планы, а все, что в них не входило, должно исчезнуть. Именно поэтому он так со мной обращался – с безразличием, приправленным жестокостью. Смотрел мимо меня всякий раз, когда мы оказывались в одном помещении. Всегда оставлял без внимания любые мои слова и поступки.
Мы с Белль уселись на высокие табуреты у барной стойки. Я жестом попросила бармена подать нам два джина с тоником, а сама изо всех сил старалась не упасть и (или) не разрыдаться в чужой напиток.
К своим двадцати семи годам я бывала в барах всего несколько раз. До последнего была слишком занята учебой в медицинской школе, чтобы погружаться в клубную жизнь, а теперь поступила в ординатуру. Во всяком случае, так думали окружающие.
