Страна, в которой ходят вверх ногами - Наталия Самохина
Иногда тропа выводит на небольшие полянки между скалами и речным обрывом, укрытые пестрым покрывалом разнотравья. В жаркие дни австралийского лета (это когда в России лежит снег) здесь даже воздух становится разноцветным от множества бабочек, исполняющих изящные пируэты над головками цветов. А зимой каменистый спуск к воде становится оранжевым от собранных в пышные гроздья колокольчиков каланхоэ под названием мать миллионов (The Mother-of-millions).
Я долго не могла понять, почему такое красивое растение считается сорняком. Оказалось, что мать миллионов завезли из Мадагаскара, как декоративное растение. Но не случайно этот вид каланхоэ носит такое название. Благодаря своей удивительной плодовитости этот цветок вырвался из парков и садов на свободу и великолепно прижился в новой стране. В Австралии же всё, что не является австралийским, будь то животное, птица или растение, считается вредителем или сорняком. К сожалению, под эту категорию попадают даже прелестные латиноамериканки джакаранды, укутывающие Брисбен в лиловый туман цветения.
Здесь часто можно увидеть изящных жёлто-голубых попугайчиков, которые называются розелла бледноголовая (The Pale-headed rosella). А также невероятно ярких, словно изделия искусного ювелира, красно-зелёных королевских попугаев (The Australian King parrot). И те, и другие летают парами, словно демонстрируя приверженность семейным ценностям, любовь и гармонию. Как чудесно, что такие отношения до сих пор существуют, пусть даже в птичьем мире. А на ветках кустов, растущих у самой кромки воды, исполняют невероятной сложности танец крошечные пичужки из семейства трясогузок (The Red-backed Fairy Wren). Причем, самец одет в угольно-чёрный наряд с алой спиной, а самочка носит скромное коричнево-серое платьице.
А когда вы, зачарованные всей этой красотой и многообразием, достигаете конца прогулочного маршрута, то оказываетесь в царстве летучих лисиц. Ещё только приближаясь к деревянному помосту в конце дорожки вы уже слышите их пронзительные скрипучие голоса. А потом среди зелёных листьев взору открываются чёрные кожаные кульки, свисающие с веток. Когда зверьков что-то беспокоит, то из черноты виртуозно сложенных крыльев появляются симпатичные апельсиново-оранжевые пушистые мордочки. Бедные летучие лисицы вынуждены бодрствовать всю ночь в поисках пропитания. Но и днём им нет покоя. Когда становится слишком жарко, то они вынуждены обмахиваться крыльями, чтобы не получить тепловой удар. Кроме того, всегда находится кто-то ещё, кто нарушает их чуткий сон.
В один прекрасный день я пыталась сфотографировать красивую бабочку, которая никак не хотела позировать, когда услышала характерные звуки шотландской волынки. Не веря своим ушам, я, как зачарованная почти побежала к источнику музыки по тропинке, заканчивающейся небольшой площадкой. В голову лезли нелепые мысли о репетиции шотландского оркестра, который почему-то решил оттачивать мастерство в таком уединенном и безлюдном месте. Правда, подумала я, в конце дорожки есть мемориальная доска, установленная в честь учёного и исследователя Джона Оксли, который когда-то бывал в этих местах. Может быть, это как-то связано с ним?
Когда, отбивая звонкую дробь по доскам деревянного настила, я выбежала из-под зелёного свода древесных крон на открытое место, глазам моим открылось удивительное зрелище. У крытой беседки была припаркована полицейская машина. Надо сказать, что в Австралии полицейские машины белые и украшены разноцветными шашечками. Совсем, как такси! А у машины стоял высокий стройный полицейский, который виртуозно играл на огромной шотландской волынке, сверкающей на солнце хромированными трубами. За этим действом изумленно наблюдали проснувшиеся летучие лисицы, рыжие головы которых словно апельсины свисали с деревьев, окружающих импровизированную сцену.
Я, как подкошенная рухнула на лавочку, где и застыла с открытым ртом. Когда музыкант закончил исполнение на особо пронзительной ноте, я от души зааплодировала ему. Смущенный полицейский благодарным жестом прижал руку к груди. Затем он бережно, как ребенка, уложил волынку на заднее сиденье и поспешно уехал. Думаю, что у него закончился обеденный перерыв, который он решил провести на природе.
Как только представитель правопорядка удалился, на сцену выдвинулся криминал в лице пары ворон, которые тут же стали задирать летучих лисиц, стараясь их ущипнуть. И тут я снова стала свидетелем необыкновенного происшествия. Одна из лисиц неуловимым движением вышла из «подвешенного состояния» и спланировала на ветку, где сидели зловредные вороны. Затем, медленно переставляя лапы, совершенно не приспособленные для ходьбы, удивительное создание стало перемещаться по ветке. Зверёк двигался плавно, как канатоходец под куполом цирка, стараясь сохранить баланс с помощью огромных крыльев. Взмахи крыльев, похожих на чёрные веера и неуловимо-скользящие движения летучей лисицы вызывали ассоциацию с храбрецом, исполняющим танец на веревке, натянутой над пропастью. Это невиданное зрелище впечатлило не только меня, но и ворон, которые поспешили убраться восвояси. И правильно сделали, иначе им бы пришлось испытать на себе остроту зубов разгневанного рукокрылого!
А ещё в этом маленьком заповеднике у реки живут олени, правда, они здесь незваные гости. «Как так, – спросите вы, – ведь оленей в Австралии нет!». Олени издавна жили почти на всех материках земного шара за исключением Австралии и Антарктики. В Австралию они были завезены из Европы и Азии европейскими переселенцами в девятнадцатом веке в качестве животных для охоты, потенциальной дичи. Современная Австралия является домом для шести разных видов оленей: Fallow, Red, Chital, Hog, Rusa и Sambar.
У нас в Джиндали живут олени из вида руза яванская (Javan Rusa). Как уже ясно из самого названия, олени когда-то обитали только на трех островах Индонезии – Яве, Бали и Тимор. Оттуда их и расселили по всей Океании. Теперь, кроме Австралии, их можно встретить на Борнео, Маврикии, Фиджи, Самоа, Соломоновых Островах, в Новой Зеландии и Новой Каледонии. Известно, что в Папуа Новую Гвинею этих оленей завезли датчане в самом начале двадцатого века.
В нашем районе олени появились в 2000 году, более двадцати лет назад. Как же это произошло? Сейчас расскажу. На противоположном берегу реки Брисбен среди зеленых полей лежит район под названием Пулленвейл (Pullenvale). Когда-то здесь была большая ферма по разведению оленей, принадлежавшая супружеской паре. Так уж получилось, что супруги расстались, и расстались далеко не самым лучшим образом. По воспоминаниям экс-супруга по имени Джон, ныне проживающего на Севре Квинсленда в городе Кернс (Cairns), оленей из загона на волю выпустила его разгневанная тёща. Подробности неизвестны, бывший владелец фермы, дававший интервью радиостанции “B105 Brisbane”, оказался скупым на откровения. Но для того человеку и дано воображение, чтобы расцветить прошлое деталями! Давайте вместе пофантазируем и представим, как
