Алька. Технилище - Алек Владимирович Рейн
Покидая после столь удачной для нас сделки усадьбу товарища Вароши, мы обратили внимание на старое огромное абрикосовое дерево, усыпанное осыпающимися плодами. Юрка сунул руку в карман, выгреб оттуда оставшийся полтинник и спросил:
– У нас ещё полтинник остался, можно мы у Вас на полтинничек ещё абрикосиков возьмём?
– Конечно, берите.
– А сколько?
– Да вы кладите, я скажу, когда хватит.
Другой тары, кроме подаренной нам авоськи, у нас не было, поэтому из неё была бережно извлечена и передана мне на ответственное хранение банка с вином, а в авоську Юрка с Надей, так звали нашу спутницу, стали бережно – из-за их переспелости – складывать абрикосы, иногда поглядывая на хозяина, но товарищ Вароши наблюдал за их действиями флегматично и равнодушно. Когда укладываемые абрикосы стали скатываться из раздувшейся бочонком сетки, он сказал:
– Хватит.
Проводил нас до калитки и так же попрощался с каждым, протягивая и бережно пожимая наши цыплячьи лапки своей огромной натруженной крестьянской рукой.
Впоследствии нам объяснили, чем вызвана некоторая нелюбезность к нам людей старшего возраста: «А не хрен по городу в трусах ходить, тоже москвичи, в Москве у себя так расхаживайте, а у нас так не принято». Но мы всё равно перемещались в шортах, справедливости ради надо сказать, что в те годы в Москве мы бы получили точно такую же отповедь от какой-нибудь старушки. В Москве прохожий в шортах в те годы был редкостью. Но мы-то в отпуске.
Мне впоследствии довелось немало поездить по нашей огромной родине, и я подметил, что к москвичам редко относятся индифферентно, как правило, отношение бывает или благожелательным, или недоброжелательным, мне чаще везло.
По дороге вспомнили, что у нас нет хлеба, стали искать булочную и нашли таковую, располагавшуюся в отдельно стоящем здании, но очередь за хлебом заканчивалась на улице. Юрка, рассчитывая на своё обаяние и непреодолимое нахальство, попытался пролезть без очереди, но ему преградил дорогу какой-то мелкий мужичок в шляпе, явно не местный, но жёсткий. Дело чуть не дошло до драки, мужичка держала его жена, Юрку – Надька, а я стерёг железо, банку с вином и абрикосы, народец уже не тот, что-то нынче я никому уж и не верю. Но видел: Юрка петушился для понта, пытался взять на слабо, а мужик-то не прогнулся – крррасава. Поплутав потом немного по городу, мы нашли заветную тропинку и прибыли засветло в свой лагерь, поужинали абрикосами, немного выпили и легли пораньше – завтра ж в турпоход.
Утром, слегка перекусив, мы уже двигались по протопанной тропинке вдоль какого-то густо заросшего холма, вскоре тропинка исчезла, но направление нам подсказывал склон холма, который потихонечку стал подрастать. Я поначалу шёл в лёгких сандалиях, но у тропки был незаметный для глаза, но хорошо ощутимый для ног боковой уклон. Переобулся в туристические ботинки, и мы попёрли дальше, кроме наших неподъёмных рюкзаков, в руках у нас была ещё почти полная банка с вином и авоська с абрикосами, нетрудно догадаться, что у нас было на обед. Перекусив, отдохнули с полчаса и снова ломанулись вдоль склона горы, часов в семь вечера пощады запросила Надя, тропка незаметно уходила вверх, чтобы расположиться на ночлег, пришлось сползти вниз по склону. Спустились. Рухнули на траву, я лежал и глядел вверх на склон Лесистых Карпат, наслаждался их необыкновенной красотой.
Отдохнув, стали располагаться на ночлег, вода была недалеко, но на поляне мы не нашли ни сучка, чтобы развести костёр, чтобы поставить палатку, пришлось ползти опять в гору. Прошло полчаса, пока мы нашли подходящее деревце, казалось бы, все склоны – заросшие очень плотно, но всё попадались или деревья в обхват, или кустарник, или дерево растёт так, что понимаешь – когда оно упадёт, оно застрянет так, что придётся его целиком осучковать (очистить от веток), чтобы стащить вниз. Там, в Карпатах, я заметил: по низу больше всё дубы да бук растут, вот мы и нашли подходящий дубок – он был не шибко толстый. Юрка стал рубить, древесина у деревца была тверда, я, наблюдая за ним, обошел кругом и заметил, что крона у дерева, с одной стороны, сильнее развита и если начать подрубать с противоположной, то оно быстрее упадёт под собственным весом. Смотрю – он уже изнемогает, работает только на характере, пора сменить, но решил ещё и приколоться, говорю:
– Неправильно рубишь, дай я.
Он устал уже изрядно, топор отдал без возражений, но спрашивает:
– А что неправильно?
Начав рубить, с другой стороны, я сказал:
– Главное – становую жилу перерубить, как жилу найдёшь, оно само рухнет.
На этих словах ствол, который был уже ослаблен его стараниями, начал падать. Юрка – парень неглупый и секрет мой разгадал, но сама теория перерубания становой жилы пришлась ему по душе, и он частенько вспоминал этот случай.
Стащили ствол вниз, поставили палатку, разожгли костёр, пока Надька кашеварила, заснули оба у костра. Разбудила, пошамали каши с тушёнкой, выпили напитка товарища Вароши и завалились спать.
Утром, наскоро перекусив, мы отправились дальше и к полудню вышли к удивительному по красоте месту, это была небольшая лощина, окружённая с трёх сторон высоченными елями, посередине неё стекал живописный ручей, лощина спускалась по склону с небольшим уклоном. Чуть ниже середины располагалось небольшое крестьянское хозяйство – дом с постройками. Место и открывающиеся виды на долину так нам понравились, что мы решили задержаться тут на денёк – другой. Сказано – сделано, место для палатки было найти непросто, пришлось ставить её на площадке с уклоном метрах в пятидесяти от сельского подворья. Соорудили костерок, набрали чистейшей водички из ручья, поставили вариться вермишель с последней банкой тушёнки. Сидели у костра, увидели, что
