Дотянуться до солнца - Рита Одер
Даринкин дом находился в другом конце города, и ехать до него было больше часа общественным транспортом. Было уже около восьми вечера, что в Сибири в середине января означало глубокую морозную ночь. В маршрутке Татьяна куталась в свою дубленку, растирая руки и активно дыша на озябшие пальцы. Это немного отвлекло ее от случившегося. Она пообещала себе больше не вступать в контакт с этим семейством, а когда наступит день ее отъезда, просто отошлет вежливую СМСку своему отцу с благодарностью за все, и на этом их семейные узы будут навсегда разорваны. Она поняла, почему ее сильная и инициативная мать бросила ее отца с двумя маленькими детьми на руках: лучше надеяться на саму себя, чем иметь рядом человека, не способного отстоять свои права и права своих детей, своей семьи. Татьяне было обидно так разочароваться в человеке, плотью и кровью которого она была. Она погрязла в жалости к самой себе и в страхе когда-то стать на него похожей. Он уже давно не помнил, что такое быть сильным телом, став инвалидом, но что такое быть сильным духом – он никогда не знал. Она дала ему шанс на реабилитацию перед ней и перед ее семьей, она протянула ему руку и предложила тем самым стать ей другом, когда у него больше не было возможности быть ей отцом. Но в тот момент, когда одним лишь словом он мог навсегда заслужить ее признание, он малодушно промолчал и позволил своей сестре беспричинно втаптывать в грязь человека, который открыл ему путь к спасению его души. В этот вечер отец Татьяны навсегда был вычеркнут из ее жизни.
***
В доме зажегся слабый свет, когда, почуяв приближение Татьяны, залаял пес. Татьяна, не желая в столь поздний час сталкиваться с заспанной Даринкиной мамой и чувствовать себя виноватой за ее нарушенный сон, кралась в темном коридоре на цыпочках, предательски шурша пакетом с вещами. Вдруг яркий свет резко ударил в глаза, когда она поравнялась с дверным проемом, ведущим в ванную. Щурясь от неожиданной вспышки, она распознала высокий, широкоплечий мужской силуэт. От неожиданности того, что в доме присутствует какой-то мужчина, а не одинокая мама, Татьяна взвизгнула, бросила свои вещи и понеслась в свою комнату, заперев дверь на ключ. Первая мысль, посетившая ее, была драматичной: кто-то ворвался в дом, напал на бедную Даринкину маму и теперь убьет или изнасилует и саму Татьяну. Она забилась в угол комнаты и не знала, что делать. Сердце билось в припадках, она начала плакать и вжиматься в стену еще сильнее, предчувствуя скорую кончину. Силуэт, привидевшийся ей, не был похож на образ Даринкиного отца, которого Татьяна видела только на фотографиях: невысокий, грузный, розовощекий, круглолицый мужчина. Запечатлевшийся в ее памяти отец-карапуз, никак не был сопоставим с увиденным мужчиной в дверном проеме. Версия о том, что Даринкин отец вернулся из командировки отпала. Версия же, что одинокая мать, не выдержавшая груза своего положения, начала искать утешение в обществе скоропостижно овдовевшего симпатичного соседа, не пришла Татьяне в голову, поэтому она так же дрожа от напряжения сидела на полу в углу, в своей дубленке и шапке набекрень.
В дверь робко постучались. Мягкий женский голос позвал Татьяну по имени. Татьяна узнала голос своей покровительницы и всхлипывая, приходя в себя в облегчении, бросилась к ней на шею, понимая, что, возможно, на нервной почве и из-за общей усталости после насыщенного эмоциональными потрясениями дня у нее просто возникли галлюцинации. Даринкина мама, странно глядя на Татьяну, осторожно отпрянула от нее и как-то неестественно вежливо спросила, почему она не позвонила и не предупредила о своем визите. Непривычная интонация в голосе хозяйки дома заставила Татьяну заподозрить неладное.
– Батарея на телефоне села уже несколько часов назад. Негде было зарядить. Простите пожалуйста, мне очень неудобно вас беспокоить так поздно. Я просто хотела взять кое-какие вещи. Я сейчас все соберу и уйду.
– Хорошо, – ответила Даринкина мать.
В воздухе повисла напряженная тишина. Вдруг на Татьяну снизошло озарение: никогда при нормальных жизненных обстоятельствах эта сердобольная женщина не выпустила бы Татьяну в -30 с баулом вещей из дома в десять часов вечера. Татьяна сделала вид, что ничего не видела, не слышала, и ни о чем не догадалась.
– Татьяна, тебя так долго не было. И Дарина уже больше полугода за границей… мне так одиноко, понимаешь? А ведь я еще молодая и привлекательная женщина, – пыталась оправдаться Даринкина мать сама перед собою.
– Бесспорно, вы красивая, молодая и привлекательная женщина, – подтвердила Татьяна, сгребая с полок свое добро в новый пакет. – и я вас прекрасно понимаю, – дополнила она после некоторой паузы, продвигаясь из комнаты к выходу, – Остальные вещи я заберу попозже. У меня еще от отца сумка. Я обязательно позвоню в следующий раз.
Татьяна вышла на улицу с двумя большими пакетами вещей и своей походной сумкой. На улице было жутко холодно. Крещенские морозы пробирались до самой души и замораживали до отмирания все живое, что в ней было. Идти до остановки и ловить маршрутку в это время было бесполезно. Мертвый телефон не давал надежды вызвать такси. Татьяна поплелась в сторону проезжей части с целью выцепить какого-нибудь бомбилу. Пластиковые пакеты окоченели и трещали, как взрывающиеся петарды, ударяясь о Татьянины колени, пальцы рук костенели от их тяжести и нестерпимого холода. Татьяна шагала по хрустящему снегу, и ее слезы в этих погодных условиях превращались в маленькие колкие льдинки на щеках.
***
Около одиннадцати затрезвонил домофон. Мы еще не готовились ко сну, но гостей явно не ожидали. Вдвоем мы подбежали к домофону и настороженно спросили, кто там. Хриплый Татьянин голос без лишних формальностей ответил:
– Есть 200 рублей? Таксист ждет.
Мы поняли, что друг в эмоциональном потрясении и выбежали с деньгами на улицу. Помогая Татьяне затаскивать вещи в квартиру, мы боялись что-либо спросить. Она вся дрожала от холода. Соседка поставила чайник на газ, я набрала горячую воду в ванную и настойчиво приказала Татьяне расслабиться и не торопиться.
