Проводки оборвались, ну и что - Андрей Викторович Левкин
Наверное, тогда дела медленно шли. А и то, 20 лет ежедневных концертов. Может, войны воспринимались музыкантами как отпуск – не таскали же их за войсками? Собственно, не таким он и вредным был, Фридрих. Законы соблюдал, как с той мельницей (если и легенда, то – вот такая). Убрал цензуру, устроил Академию наук. Большое разнообразие для одного человека. Да, это все надо было кому-то делать, имевшиеся позиции и валентности тогда закрывались одной фигурой, но все же. Мог бы и не делать. Заодно и краткий список удовольствий при почти неограниченных возможностях: войны, флейта, картофель, статуи, философия. Можно исследовать, как со всем этим управляться, но здесь не Гогенцоллерн-трип.
Чего ж С. Р.Е. уехал? Может, надоела флейта или ездить в Сансуси 20 лет? Жил ведь не во дворце, в городе. Пусть и недалеко, а даже если с апреля по октябрь, то все равно надоест. Интересно, когда он издал руководство Versuch über die wahre Art das Clavier zu spielen, выглядело ли это фрондой? Или Concerto for violoncello, strings, and basso continuo in A minor, Wq. 170 [H. 432] (c. 1750) безо всяких флейт? 20 лет С. Р.Е. в Сансуси могут быть сделаны видеоартом. Крупные, искаженные близкой камерой планы, блуждающая резкость. Камера то в полуметре от лица, то в 100 метрах от человека: дорожки, статуи, деревья. Для наглядности дождь, стекает по лицу. Еще звук, деформированный, как бы вязнущий, замедляемый рывками. Стопорящийся к концу в фотографию. Прах Фридриха по ночам ест принесенную картошку, статуи кушают мошкару, у картофелин внутри ничего нет, это все знают, а внутри статуй могут быть стеклянные скелеты, разноцветные позвоночники (у Флоры зеленый, у Марса красный, у Дамы с павлином – покрытый инеем бесцветный). Над парком висит какой-то шар, сансуси как таковое – немного дурацкий, разукрашенный рекламой монгольфьер вывалился со стороны Нового дворца, плывет в сторону Бабельсберга.
Между дворцами лет двадцать. Новый дворец все же громадный. Выходишь из леса, которым там сделался парк, впереди поле, луг – пустая трава. И он там на горизонте – не так далеко, но обозначает горизонт, будто шлагбаум. На удалении будто плоский. Им парк и отрезается, прямоугольной коробкой, на которой и над которой многочисленные серые и неизощренные статуи. За дворцом Триумфальные ворота (прусское барокко), колоннады по обе стороны, их симметрично ограничивают еще два строения в цвет замка. Корпуса с куполами, будто сакральные. Не маленькие, каждый размером чуть не с дворец, к нему торцами. За воротами полянка, на ней играет музыка. Университетский кампус.
Два корпуса – это «Коммуны» (Communs, пишут – скопированы с Le Grand Commun (фр.) в Версале, – заедал хозяина Версаль, что уж). Там были помещения для прислуги, кухни, прочее хозяйство. В Южном крыле сделали казармы гвардии, в Северном позже была Reichsschule des Deutschen Arbeitsdienstes. После Второй мировой в них открыли Бранденбургский колледж (позже Педагогический колледж им. Карла Либкнехта). В правой Коммуне теперь факультет философии, деканат. Институты истории, иудаики и религиоведения. В левой часть университетской библиотеки, сбоку – Институт славистики. Там же и часть кампуса. Понятно, студентам ходить мимо и быть внутри привычно. Дворец прямоугольно ровный, но Коммуны – отчасти экстаз св. Терезы. Не они сами, а вся выгибающаяся конструкция из их торцов, высоких пандусов, колоннад и арки. Вся эта конструкция лезет в парк с тыла, массивом совершенно иной природы, пресекается ровным дворцом.
Во дворце, пишут, больше 200 помещений, четыре парадных зала и театр (рококо). Театр реставрируют, там уже и спектакли. Были же кинотеатры в жилых зданиях, иногда в них и жильцы ходили. Работает, надо полагать, буфет. Конфеты, пирожные тирамису. Какао. Как шведский стол или же аскетичные квадратные столики, четыре стула, все сервировано, и у каждого лежит программка спектакля? Да и в желто-белом дворце любопытно: ежевечерние концерты – как себя чувствовала публика, с какими чувствами приходили они каждый вечер, давали ли им перед концертами по три печенья на блюдце на столике у входа (там места меньше), а кофе наливать из бака в углу фойе? Интерьеры в Новом дворце красно-белые с позолотой, лепнина. Королевской ложи нет, Фридрих II сидел в третьем ряду. Дворец сделан в представительских целях, тоже не место, где живут. Точнее, спальни были, но не для гостей. Но как вообразить чисто представительский дворец с двумястами помещениями? Какая-то жизнь происходила, раз уж два корпуса хозяйственных служб.
И в этом дворце, похоже, не топили – пишут, что гости и двор посещали театр тоже с апреля по октябрь. Желто-белый дворец исключал (ну, пишут) нахождение там женщин, здесь хозяйкой числилась принцесса Анна-Амалия – та, чья Sonata in F major for flute and basso continuo. В год открытия, в 1769-м, торжества происходили как по поводу окончания строительства дворца, так и на тему победы в Семилетней войне, с ней Новый дворец связывали конкретно. Гирлянды и воздушные шарики, что ли, утверждали мнение, что война в самом деле была успешной. Войны там все время маячат рядом. Такая, сякая, победил в Северной – решил построить дворец. Нервная какая-то логика. И эти Триумфальные ворота в 24 метра, какие сквозь них проходы войск, они ровно на краю поля, а с другой стороны дворец. Маршировали ли войска туда-сюда по несколько раз? Или триумфу хватало арки, зачем под ней еще и вышагивать?
Новый дворец относительно желто-белого примерно как Михайловский замок супротив Петергофа. Дополнительный, иной мир здесь другой, в нем тоже можно приобрести другой вид, но намерения уже стройные, не распыляющиеся, даже и узкофункциональные. Величия прибавилось, несомненно, но оптимизма меньше и беззаботность не урчит. Тут индивидуальное переходит в общественное. Желто-белый – частное дело, а здесь государственное пространство. Статуи другие: материал проще, все уже чуть более одеты и выглядят по-деловому. Не порознь, как в парке, а группами, ярусами и на крыше, строем. В контакт не входят, контролируют периметр.
Почти кристаллическая решетка, матрица, делающая разметку не намерениям, но целям. Причем не так, что она осознается частным лицом, оказавшимся тут, а они стоят и ее излучают в пространство. Еще и потому, что на высоте, большую часть не разглядишь, но они торчат и работают. Устанавливают правила и схему. Если и внизу, то все равно отчужденные, хоть руками щупай. Что ли, из-за выражения лиц, какое выражение
